Тимур Шаов - Песни

На сияющем Олимпе боги правят Ойкуменой,
Пьют «Метаксу», интригуют, паству мирную пасут,
Правосудие свершают да гребут металл презренный,
Ибо боги тоже люди — всяку выгоду блюдут.

Если Зевс кого прищучит, иль с работы снимет, строгий,
Знают — это понарошку, полно молнии метать!
Без работы не оставит, мы ж свои, мы ж, братцы, боги,
Мы по статусу бессмертны, не горшки ж нам обжигать!

Бог войны оружье продал, меч — данайцам, щит — троянцам,
А себе купил Акрополь, колесницу класса «люкс»,
Зевс, конечно, рассердился, погрозил сурово пальцем
И фельдмаршалу присвоил звание «фельдмаршал-плюс».

Будет, будет гармоничным мир честной, квасной, античный,
Главный бог у нас отличный, так помолимся ему!
Нас ведёт его харизма в светлый мир феодализма,
По Элладе бродит призрак, нам сей призрак ни к чему!

Люди смертные страдают от святого разгильдяйства,
Там — нектар не поделили, здесь — гражданская война…
У нас ведь, если глуп бог плодородья — кризис сельского хозяйства:
Некому оливу заломати, люли-люли, нет зерна!

В Эмпиреях мат и склоки — у богов свои причуды,
У людей — покой и воля, счастье сдали про запас!
Боги вниз смотрели б чаще: как там эти твари — люди…
Отвлекают от раздумий — как нам обустроить нас!

Все хотят стать Громовержцем, Громовержец — Бог в Законе!
Зевс дряхлеет, номинально он пока еще Отец,
Людям выдают за Зевса изваянье в Парфеноне,
Но протопопствует сурово аввакумствующий жрец!

Вы скажите, Зевса ради,
Кто в Элладе не внакладе —
Лишь купцы, жрецы, да дяди,
Да нами выбранная знать,
Да мздоимцы возле трона,
Все похерили законы!
Правды нет, клянусь хитоном,
Век Эллады не видать!
Вон слепой Гомер лабает,
Что не видит, прославляет,
Кровь течёт, собака лает,
Караван идёт без слов!
Артемиды и хароны,
Геры, геи, посейдоны —
Все ведь к нарциссизму склонны,
В общем, сумерки богов!
Кто потворствует покорно,
Кто юродствует позорно.
Эрос псевдоним взял — Порнос,
Щас он с козами живёт!
За пристрастье к онанизму
Был подвергнут остракизму,
По Элладе бродит призрак,
Бахус пьёт, Гефест куёт…
Скуй нам, милый, серп да вилы,
Да подковки для кобылы,
Да оградку для могилы —
Будем счастливы вполне!
Бедным людям много ль надо —
Чтоб хорошая ограда!
Эх, Эллада ты, Эллада,
Трое сбоку — ваших нет!
Эх, дубинушка, ухнем, да сама пойдёт!
Эх, кудрявая, ухнем, да сама пойдёт!
Все будет очень хорошо, процесс давным-давно пошёл,
Над нами солнышко встаёт, процесс сам по себе идёт,
Кого-то убивают где-то, и это скверная примета,
Мужчины голубого цвета, и это скверная примета.
Жаль, что денег нет, денег нет, денег нет,
Денег нет, не стойте над душой,
Пройдет десять лет, 20 лет, 30 лет, 40 лет, все будет хорошо!
Все будет просто хорошо!
Все будет дико хорошо!
Хорошо! Хорошо! Хорошо!

В наш город въехал странный хиппи на хромом ишаке.
Носили вербу, в небе ни облачка.
Он призывал нас к любви на арамейском языке,
А все решили: косит под дурачка.
Ему сказали: «Братан, твои призывы смешны,
Не до любви, у нас программа своя:
Идет перформанс под названьем „Возрожденье страны“.
Часть вторая. „Патетическая“».

Он посмотрел программу «Время», прочитал «КоммерсантЪ»,
Он ужаснулся и печально сказал:
«Водить вас надо по пустыне лет еще пятьдесят,
Пока не вымрут все, кто голосовал!».
Потом зашли мы с ним в кабак, повечеряли слегка,
И я автограф у него попросил.
Он написал губной помадой на стене кабака:
«Мене, мене, текел, упарсин».

Он пел нам «Битлов»:
Мол, «all you need is love».
Какая «love», чувак, щас «all yours need is money».
Эх, хвост-чешуя!
Вот вопрос бытия:
Кого любить? Живёшь, как ёжик в тумане.

Мы любим сильных людей, мы любим жёстких вождей,
Мы ловим кайф, когда нас бьют по башке.
Такая наша стезя, иначе с нами нельзя —
У нас в крови тоска по твёрдой руке.
«Интеллигенция и власть» — задача очень трудна:
То ли кусать сапог, то ли лизать.
Любовь к искусству у монархов так бывает странна!
Барма и Постник, берегите глаза!

И по какому, блин, каналу нам объявят каюк?
Переключать уже устала рука!
Я в ожиданьи лучшей жизни тихо горькую пью
И от испуга не пьянею никак.
И кто бы дал бы совет, и кто бы дал бы ответ!
Я неизвестностью такой возмущён:
«Уже настала тирания или пока ещё нет?!
А если нет, тогда я выпью ещё!»

Любовь, пишут, зла — полюбишь козла.
Козла, скажу я вам, любите сами!
Пусть будет вождь суров,
Пусть Петров, Иванов, хоть кто!
Тут главное, братва, чтоб не Сусанин!

Делай дело, двигай телом, эй, лови-ка момент!
Пушкин — это наше всё, а Путин — наш президент!
Журавли, пролетая, не жалеют ни о ком!
Выдвигайте меня, люди, прямо в Центризбирком!
Генералам — слава!
Либералам — слава!
Слава тем, кто слева!
Слава тем, кто справа!
Губернаторам несладко, а кому сейчас легко!
Дядя Вася вместо пива пьёт кефир и молоко!

Да, ваш батька крутой, а наш батька круче.
В огороде бузина, а в Киеве Кучма.
Витя любит Мумий-тролля, а я Леннона люблю.
Нету времени подраться, цигель-цигель-ай-лю-лю.
Террористы боятся ходить в сортир.
На развалинах России мы построим новый мир.
Это что за остановка, Византия или Рим?
А с перрона отвечают: «Виходи, поговорим».
Вся держава, как невеста,
Очень хочет стать женой.
Все же очень интересно,
Что же будет со страной?

Эх, мать-перемать, будем петь и плясать,
И пить, и любить народ наш буйный!
Любовь — это сон и, как сказал Соломон:
«И это пройдёт», а он мужик был умный.

На диване я, как древний грек на травке,
Разбавляю, как Сократ, водой портвейн,
Генри Миллера читаю, Джойса, Кафку,
И снобизм свой занюханный лелею.
Денег нет, в стране — бардак, в воде — холера,
На душе — ненужные сомненья.
Лишь портвейн да музыка Малера
Успокаивают мне пищеваренье.

Богу, братцы, — Богово, ну а снобу — снобово!

Вот сосед — прикинулся банкиром,
Пьёт «Клико», к валютным ездит дамам.
Правда, Сартра путает с сортиром,
А ван Гога путает с ван Даммом.
И ничуть ему от этого не грустно,
Взял цыган, и на извозчике — к актрисам…
Он не сноб, он просто счастлив безыскусно,
Как ребёнок тихо счастлив, что пописал.

Засветло встанем, тянем-потянем,
Дедка, бабка, внучка, Жучка, котофей —
Вытянуть не можем.

Размышляя об эстетике Матисса,
Погружаюсь в свой экзистенциализм,
Я бы тоже, может, дернул по актрисам,
Да мешают только бедность и снобизм.
Мой снобизм — он как лучик путеводный,
Помогает воспринять судьбу, как должно.
Мол, художник — он обязан быть голодным,
Он худой, но гордый, он — художник!

Вот другой сосед, — тот люмпен неприличный,
Бедный Йорик, жертва пьяного зачатья.
Для него Бодлер с борделем идентичны,
Ну а Рэмбо и Рембо — родные братья.
Да пускай шумит, не зря же он напился!
Пусть ругает президента «педерастом»,
Лишь бы он в подъезде не мочился,
Да не лез бы к управленью государством!

Горлица вьётся, песнь раздаётся:
«А не лепо ли бяше нам, братья…».
Да ни фига не лепо!

Нувориши тихо хавают омаров,
Маргиналы хлещут горькую заразу:
«Мы, конечно, круче Занзибара!»
Государственный снобизм сродни маразму.
Ой вы, гой еси, бояре с государем!
Гой еси вы, вместе с вашим аппаратом!
Доиграетесь — глядишь, приедет барин,
Он рассудит — кто был большим демократом.

Давеча прочел в одной я книге,
Там сказал кому-то раб перед таверной:
«Мы, оглядываясь, видим только фиги!»
Я вперед смотрю — там тоже фиги. Скверно.
Пушкин умер, на жнивье — туман да иней,
Из деревни слышно рэповую песню,
Над седой усталою страны равниной
Гордо реет непонятный буревестник.

Засветло встанем,
Песню затянем:
«Тирли-тирли я гуляла молода,
Пока не помёрла…»