Александр Перфильев - Стихи
В одном из четырех стихотворений, посвященных мне, он сказал уже очень давно:
«Только те, которых не ревнуют,
И которым не дарят Мечты,
В смертный час придут и поцелуют
Заостренные черты».
Что я и сделала.
Мюнхен, 1973 г. Ирина Сабурова
Александр Ли (Перфильев). Стихотворения из сборника «Снежная месса. Стихи. 1924–1925». Рига: Пресса, 1925
Богу — на память
Скоро Октябрь забрюзжит, засутулится,
Вылезет ночью седой старичок,
Тихо напудрит безмолвные улицы,
И на деревья накинет платок.
В ситечко дунет, с улыбкою мудрою,
В тихую, сонную, мглистую даль,
Ласково веря, что снежною пудрою
Можно запудрить земную печаль.
Встану тогда, с незажившими ранами,
Выйду, поймаю Его за рукав.
— Ну-ка, напудри голодного, пьяного,
Я утомился и след мой кровав.
Ну-ка, напудри немые булыжники,
Те, что сдавили усталых людей.
Знаешь ли, что фарисеи и книжники
Вновь распинают Твоих сыновей?
Лжешь, не напудришь царапинок жизненных,
Острых порезов и пьяных Голгоф… —
Он не послушает слов укоризненных,
Хмурых, надрывных, страдальческих слов.
В ситечко дунет, с улыбкою мудрою,
Яркие искры рассыплет вдали,
Ласково веря, что снежною пудрою
Можно запудрить болячки земли.
«Не молюсь я больше в светлом храме…»
Не молюсь я больше в светлом храме
На закате сумрачного дня…
Жизнь не пряла бледными руками
Тонкой пряжи счастья для меня.
Об одном мечтаю в дни заката:
Тихо лечь в глубокие снега,
И забыть манившие когда-то
В голубой каемке берега.
Все забуду, униженья даже,
Твой печальный образ сохраня,
Потому что — нет на свете пряжи
Тонкой пряжи счастья для меня …
Памяти Лийки
В опустевшей детской колыбели
Я оставил все свои мечты.
И живу без смысла и без цели …
В опустевшей детской колыбели
Вся любовь, вся нежность, я и ты.
Свет лампады, бледный луч луны,
Шепот сказок, тихой песни трели.
Мало этих песен мы пропели,
Мало сказок рассказать успели —
И теперь они уж не нужны —
Стало пусто в детской колыбели…
«Люблю мою древнюю Землю…»
Люблю мою древнюю Землю,
Ее касанья чту,
Ее печали приемлю,
Впиваю ее красоту.
Молюсь я другой святыне,
Другие песни пою,
И часто в своей гордыне,
Не помню Землю свою.
Но, если б в Иные Страны
Мы что-нибудь взять могли,
Я взял бы присыпать раны
Щепотку родной земли.
«В вечерней мути шумной улицы…»
В вечерней мути шумной улицы
Ищу всегда твой нежный след,
И заставляет долго щуриться
Случайный женский силуэт.
Полно вечерними заботами,
Тепло укутавшись в манто,
Шурша по снежной пыли ботами,
Ползет безликое ничто…
Когда ж мелькнет фигурка тонкая,
Такая близкая для глаз,
Растет на сердце что-то звонкое,
И обрывается тотчас…
И у витрин, где лампы светятся,
Вгляжусь — не ты, конечно, нет…
Я знаю — нам придется встретиться
Не здесь — во мгле других планет…
Твое пророчество чудесное
Земля не может истолочь,
И охраняет твердь небесная
Молитвы, брошенные в ночь.
«Зимний ветер так колюч и хлесток…»
Зимний ветер так колюч и хлесток,
Жжет лицо, царапает его.
Вот и он — знакомый перекресток,
Но на нем не видно никого.
Треплет ветер, точно очумелый,
Белоснежный Божий пуховик.
Буду ждать тебя я вечер целый,
Пряча щеки в мятый воротник.
Гулко бьет цветной стеклярус града
В ободок фонарного стекла.
Может быть, мне ждать тебя не надо?
Может быть, не выйдешь из тепла?
Может быть, с скучающей зевотой
Просто ляжешь с книжкою в постель,
И забудешь, что томится кто-то
На углу, в собачую метель?
Тихо скажешь, что в такую стужу
И собак не выгонит никто;
И прижмешься, ласковая, к мужу;
Он тебя укутает пальто.
И заснешь, забывши про бродягу,
Не услыша мой безмолвный крик.
Я вздохну, и тихо-тихо лягу
Под фонарь, на Божий пуховик.
«Седое, старое, в мятелях Рождество…»
Седое, старое, в мятелях Рождество,
Такое милое, как елочные свечи…
Далекой радостью пахнуло от него
И легче груз, упавший нам на плечи…
Хоть новых радостей не видим мы предтечи —
Звезда бумажная нас манит в Вифлеем
И дед рождественский и старых сказок речи
Дороже и ценней всех жизненных проблем.
Воспоминанья детства близки всем
И детских глаз так драгоценны блестки,
Что хочется спросить мучительно — зачем
Сменила жизнь мой прежний Вифлеем,
На балаганные бумажные подмостки?
Итоги
Я не буду твердить: нет в любви озаренности,
Отражения Солнца в волне;
Просто в первой задумчивой-робкой влюбленности
Мы любви не знаем вполне…
Я не буду твердить: нет в любви устремления
Без звериного бунта в крови…
Просто души не в силах уйти от сомнения,
Просто нет никакой любви.
Нечаянной радости
Я не приеду — ты не жди:
Я пленник камня и асфальта.
Меня оплакали дожди
И ветра хриплое контральто.
Я слышал ночью из окна
Мотив унылый песни древней
И видел утром гребни льна
И пляску Солнца над деревней.
И понял, что в моей груди
Не вызреет проросший колос…
Я не приеду, ты не жди,
Меня оплакали дожди,
И Солнца луч, и ветра голос…
«Вы помните: морозный вечер…»
Вы помните: морозный вечер,
Замерзших лужиц тонкий лед,
И звезд мигающие свечи,
И их подсвечник — небосвод?
Так было весело катиться
Вдоль этих, чуть замерзших луж,
Забыв, что может рассердиться
Мой друг и ваш любимый муж …
А после чай, как деготь черный —
(Его не в силах был я пить) —
Пасьянс затейливый, упорно
Не пожелавший выходить …
Теперь душа — безмолвный глетчер,
И в сердце тонких лужиц лед.
Увы! По ним в морозный вечер
Никто кататься не придет.
«Я вам принес последний ландыш вялый…»
Я вам принес последний ландыш вялый,
Последний вздох весны, ее предсмертный стон.
Я сам такой, как он, поникший и усталый,
И все отвергнувший — я сам такой, как он…
Я вам принес последний крик весенний,
Безвестно тонущий в лазоревой дали
Не трогайте моих поникших настроений —
Я больше не люблю ни Солнца, ни земли…
«Треплет ветер осенний с деревьев одежду последнюю…»
В.А.М.
Треплет ветер осенний с деревьев одежду последнюю.
Как стеклянный колпак, придушила небесная твердь.
Мне сегодня казалось, что в церкви, за ранней обеднею
Отпевали какую-то близкую смерть.
За далеких и близких, больных, разлученных с любимыми
Пред вратами священник смирял изможденную плоть.
А в дали за престолом, окутан кадильными дымами
Над Причастною Чашей склонялся Господь.
И Один только ведал, что страждущим нет исцеления,
А плененных судьбою, забывших к любимому путь,
Никакою молитвой, ни пеньем, ни дымом курения
Никому, никогда не вернуть.
Колыбельная песенка