Перец Маркиш - Стихотворения и поэмы
Мы всякого судью с презреньем отметаем,
Нас обвинения и кары не смутят, —
Нам время судия, и, праведны стократ,
Мы пламенно идем навстречу вражьим стаям;
Нам больше не знавать застенков и оков.
Мы на весы кладем свинцовый груз веков,
И мощь рассудит нас, рассудит нас терпенье,
Рассудит истина; снарядам никаким
Не превратить нас в прах, не превратить нас в дым, —
Отныне будем мы владыками сражений!
1932
Перевод Д. Бродского
«Встречая ночь…»
* * *
Встречая ночь,
В одежды скорби кутаются дали.
Эй, призраки базаров, сгиньте прочь,
Вернув кладбищу прах изъеденной морали!
И ваши имена, чья древность — напоказ,
С себя сорвите вместе с головами, —
Мне нечего наследовать у вас,
Вам — завещать идущему за вами.
О круглая земля! Страданием казнима,
Варшава ли, Нью-Йорк — во всех приделах света —
От Вильны и Москвы до Иерусалима,
Как старые камеи, носишь гетто!
1932
Перевод В. Слуцкого
«Ночь надвигается. Просторы синевы…»
* * *
Ночь надвигается. Просторы синевы
Уже становятся и немощны, и нищи.
Несите, призраки базаров, на кладбище
Останки истины, прожившейся вдовы!
Старинные свои забудьте имена,
Сорвите маски с лиц, скопцы и маниаки:
Мне нечего от вас наследовать во мраке,
Вам нечего приять во мраке от меня!
О, круглая земля!
В тоске невыразимой
Ты гетто на себе, как темную камею,
От Франкфурта несешь до Иерусалима,
От Иродовых дней до дня Варфоломея.
1932
Перевод Д. Бродского
«Древней надгробных плит обугленные лица!..»
* * *
Древней надгробных плит обугленные лица!
Еще вы бродите средь звездной синевы,
Как средь навозных ям; еще ваш вечер длится, —
Схоластику, как кость, еще грызете вы!
Не выше ворона ваш хилый ум взлетает,
Как ворон, смрадную раскапывает гниль.
Еще раз и еще, юродивая стая,
Цветистой формулой Каббалы щегольни!
Уже царить в сердцах развалины не властны.
Грошовой истине сетей не разостлать.
Нарежьте же ее, софисты и схоласты,
Насытьте ею плоть, сгоревшую дотла!
1932
Перевод Д. Бродского
ДАЛЬНЕВОСТОЧНОЕ
ДАЛЬНЕВОСТОЧНОЕ
1
И день и ночь в раздумье оснежённом
Всё ждет тайга, когда броней экспресс
Загромыхает гулко по уклонам,
Багровый дым держа наперевес.
И, прижимаясь к небесам морозным,
Тоскуют дни и ночи напролет
По сменам зорь, по циферблатам звездным
Громады гор, закованные в лед.
И тишина прозрачная такая,
Что слышно за версту хрустение сучков,
Когда, подстреленный, в чащобу, спотыкаясь,
Уходит зверь унять струящуюся кровь.
Но к исступленному составу вихрем рвется
В тоске, вскормленной сопками, тайга,
Когда он медным горлом разревется
И дым прощальный бросит на снега.
Она манит красой пестрополосой,
Камку и бархат мечет под колеса
И вьюгами гудит средь пустырей:
«Экспрессы, возвращайтесь поскорей,
Чтоб вызволить меня из дремы хмурой
И первозданность соскрести с меня».
Расперты мощью берега Амура,
Он продвигается упорней день от дня
К золотокованым подножиям Хингана.
«Не мешкайте в путях,
Ждут горы-великаны.
Густейший мед — в набухнувших грудях,
Звончайшим золотом расперты жилы.
Есть у меня родник:
Кто, сумрачный и хилый,
К нему хоть раз приник,
Тому чудесное дарует исцеленье, —
Ужели только страждущих оленей
Целить ему назначено вовек?»
2
К трясине облако нисходит золотое
И окунается в зеленые настои;
Туманы ржавые кочуют вдоль озер,
Толчется мошкара над буйною осокой.
Но солнце в небесах вздымается высоко,
Стеклом расплавленным струится кругозор.
Кружитесь, ветры!
Солнце, полыхай!
Дыханьем жги, мороз, морщинистые лица,
Вливай нам силу в грудь, пылающий мороз!
Идет к тебе, тайга, народ омолодиться,
Идет разворошить тебя из края в край,
Исполненный надежд и рвенья;
Он тоже внял движенью звезд,
Божественной премудрости оленей:
С высоко поднятою головой
Идет к тебе, тайга, громадой боевой, —
Не по глухим тропам
В неведомые дали
Бредет, тая печаль и страх, —
Но в пламенных,
Но в бурных поездах
Он по Сибирской мчится магистрали.
3
Здесь в голову мороз кидается, как брага,
Вливает в жилы крепость и отвагу,
На сотни миль простертые снега
Здесь наготой сияют человечьей.
Так радостно ступает здесь нога.
И дерево древнейшее на плечи
Здесь хочется взвалить и понести в простор,
И встать могучей сопкой у границы,
И недругу бросать в упор:
«Взгляни на кряж, что в далях громоздится,
Он в тучи врос гранитной головой,
Из края в край раскинулся, могучий.
Ты видишь ли его издалека?
Он еще выше встанет, грозовой,
Взойдет еще неодолимей,
Когда врага протянется рука
Хоть к малому клочку земли родимой».
1935
Перевод Д. Бродского
БАЛЛАДА О ДВУХ БРАТЬЯХ
БАЛЛАДА О ДВУХ БРАТЬЯХ
Росли, как колосья, два брата родных.
Страна, как мать, воспитала их.
Дала им моря и вершины гор,
Простор полей и таежный простор.
И на поле, солнцу подставив лицо,
Один отливал золотое кольцо.
Работал в жарынь, работал в мороз, —
Любил и берег свой зеленый колхоз.
Любовью к стране своей гордой богат,
Границу стеречь ушел его брат,
Чтоб Родину милую — матерь свою —
И в мире беречь, и в кровавом бою.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Верен глаз, и надежна рука.
Любовь к стране своей трижды крепка.
Не время веселью, не время сну.
Трижды почётно беречь страну.
Верен глаз, и надежна рука.
Трижды разбить и отбросить врага!
Сладостна ночь, радостен день.
Чья это стелется черная тень?
Мчатся армейцы в рассветной мгле.
Доверен им мир и покой на земле.
И ради покоя всегда трезва
Винтовка солдатская и голова...
Ночь раскололась. Эхо вдали.
Восемь бандитов рубеж перешли.
Радостен день, сладостна ночь.
Надо стране родимой помочь!
Скорей в погоню! Открыть огонь!..
Встал на дыбы испуганный конь.
Солдат пришпорил, помчался вперед.
Он целую банду на мушку берет.
Он мать защищает — землю свою.
Он выстоит, сын. Не струсит в бою.
Упали двое. Троим конец...
Но ранен смертельно отважный боец.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
А брату — от ветра о брате узнать.
Брат глянет на землю — не плачет ли мать.
Отец его — Ленинский комсомол...
