Эдуард Багрицкий - Стихотворения и поэмы
Обзор книги Эдуард Багрицкий - Стихотворения и поэмы
Багрицкий Георгиевич Эдуард
Стихотворения и поэмы
Эдуард Багрицкий (1895–1934) — поэт романтического подвига. Первые его стихотворения появились в дореволюционных одесских альманахах. Героика революции и гражданской войны, социалистических преобразовании, энтузиазм первых пятилеток окрасили поэзию Багрицкого в яркие, подчас трагические тона. От книжной романтики поэт пришел к прославлению романтики мира, обновленного революцией. Через увлечение свободолюбивой поэзией Багрицкого проходит каждое новое поколение читателей. Лучшие его произведения стали советской поэтической классикой.
Содержание
— Суворов
— О кобольде
— Нарушение гармонии
— Гимн Маяковскому
— Дерибасовская ночью (весна)
— О любителе соловьев
— Враг
— Креолка
— Пристань
— В пути («Уже двенадцать дней не видно берегов…»)
— Конец Летучего Голландца
— Газелла («В твоем алькове спят мечты…»)
— Рудокоп
— Славяне
— Осень («Литавры лебедей замолкли вдалеке…»)
— Полководец
— «О Полдень, ты идешь в мучительной тоске…»
— «О кофе сладостный и ты, миндаль сухой!..»
— «Я отыскал сокровища на дне…»
— «Движением несмелым…»
— «Заботливый ключарь угрюмой старины…»
— Осень («Я целый день шатаюсь по дорогам…»)
— Осенняя ловля
— Птицелов
— Тиль Уленшпигель («Весенним утром кухонные двери…»)
— Кошки
— «Я сладко изнемог от тишины и снов…»
— Баллада о нежной даме
— Рассыпанной цепью
— «Здесь гулок шаг. В пакгаузах пустых…»
— Путнику
— Чертовы куклы
— Освобождение (Отрывки из поэмы)
— Урожай
— «Потемкин»
— Россия
— Александру Блоку
— 51
— Москва
— Театр
— Ленинград
— «Великий немой»
— Октябрь («Неведомо о чем кричали ночью…»)
— Украина
— «IV»
— Песня о Джо
— Большевики (Отрывки из поэмы)
— Тиль Уленшпигель. Монолог («Отец мой умер на костре, а мать…»)
— Тиль Уленшпигель. Монолог («Я слишком слаб, чтоб латы боевые…»)
— Голуби
— Песня моряков («Если на берег песчаный…»)
— Моряки («Только ветер да звонкая пена…»)
— Пушкин («Когда в крылатке, смуглый и кудлатый…»)
— Одесса («Клыкастый месяц вылез на востоке…»)
— Красная Армия
— Февраль («Темною волей судьбины…»)
— Коммунары
— Баллада о Виттингтоне
— Песня о Черном Джеке
— 1 Мая
— Юнга
— Предупреждение
— Рыбачьи песни
— Рыбаки («Если нам в лица ветер подул…»)
— В пути («Мало мы песен узнали…»)
— Саксонские ткачи (Песня)
— К огню вселенскому
— Памятник Гарибальди
— Фронт
— Осень («По жнитвам, по дачам, по берегам…»)
— Труд
— Смерть
— СССР
— О Пушкине («…И Пушкин падает в голубоватый…»)
— Скумбрия
— Бастилия
— Слово — в бой (На смерть т. Малиновского)
— Порт (Летний день)
— Возвращение
— Арбуз
— Осень («Осень морская приносит нам…»)
— Кинбурнская коса
— У моря
— Детство
— Моряки («Ветер качает нас вверх и вниз…»)
— Охота на чаек
— Рыбаки («Восточные ветры, дожди и шквал…»)
— Одесса («Над низкой водою пустые пески…»)
— АМССР
— За границу
— Январь
— Ленин с нами
— Укразия
— Стихи о соловье и поэте
— Алдан
— «Взывает в рупор режиссер…»
— Стихи о поэте и романтике
— Завоеватели дорог
— Февраль («Гудела земля от мороза и вьюг…»)
— Лена
— Иная жизнь
— Ночь («Уже окончился день — и ночь…»)
— «От черного хлеба и верной жены…»
— Контрабандисты
— Бессонница
— Разговор с комсомольцем Н. Дементьевым
— Папиросный коробок
— Весна
— Трясина
— Можайское шоссе («По этому шоссе на восток он шел…»)
— Можайское шоссе (Автобус) («В тучу, в гулкие потемки…»)
— Новые витязи
— Cyprinus carpio
— Исследователь
— ТВС
— Всеволоду
— Стихи о себе
— Соболиный след
— Вмешательство поэта
— Происхождение
— «Итак — бумаге терпеть невмочь…»
— Весна, ветеринар и я
— Звезда мордвина
— Разговор с сыном
— Медведь
Поэмы
— Сказание о море, матросах и Летучем Голландце
— Трактир
— Дума про Опанаса
— Последняя ночь
— Человек предместья
— Смерть пионерки
— Февраль
Песни
— К либретто оперы «Дума про Опанаса» и к радио-композиции «Тарас Шевченко»
Примечания
— Стихотворения
— Поэмы
— Песни
Эдуард Багрицкий
Обновившая мир Октябрьская революция призвала, как сказал бы Пушкин, «к священной жертве Аполлона» целый отряд молодых поэтов-романтиков — ярких, талантливых, не похожих друг на друга, но объединенных романтическим мироощущением. Николай Тихонов, Эдуард Багрицкий, Владимир Луговской, Михаил Голодный, Михаил Светлов. Из них наиболее «яростным» и наиболее «традиционным» был Эдуард Багрицкий. Напряженный драматизм сопутствует его поэзии в сложном и противоречивом пути развития от книжной романтики к романтике новой жизни. Революция, солдатом которой называл себя Багрицкий, стала для него датой подлинного поэтического (рождения, началом своего пути в русской поэзии. С 1914 по 1917 год им написано немало звучных стихав, не отличавшихся поэтической новизной, зато впечатлявших яркой образностью, цветистой экзотикой. Стихи эти приводили в восторг одесскую литературную молодежь и печатались в роскошных альманахах квадратного формата, на глянцевой бумаге, с вычурными названиями «Шелковые фонари», «Серебряные трубы», «Авто в облаках», «Седьмое покрывало», на деньги богатого молодого человека, сына банкира, дилетанта и мецената. Тиражи были минимальны, книги издавались для избранных и давно стали библиографической редкостью. Под псевдонимами Багрицкий и Нина Воскресенская выступал юноша атлетического сложения, со шрамом на щеке и без одного переднего зуба, что, однако, не портило его артистичного чтения, а лишь придавало, как свидетельствуют современники, особый шик. В одесских парках с эстрады и в литературных домах он с пафосом и мастерски читал стихи свои и чужие, казалось, что он знал наизусть всю поэзию. Стихи юноши Багрицкого, демонстрируя поэтическую культуру и свободное владение версификацией, порой тем не менее напоминали талантливую имитацию.
Нам с башен рыдали церковные звоны,
Для нас поднимали узорчатый флаг,
А мы заряжали, смеясь, мушкетоны
И воздух чертили ударами шпаг! —
такова строфа одного из ранних, целиком не сохранившихся стихотворений. Молодой поэт, бесспорно, обладал даром проникновения в инонациональную стихию, о чем свидетельствуют его более поздние вольные переводы из Вальтера Скотта, Роберта Бернса, Томаса Гуда. В повести «Алмазный мой венец» друг юности Багрицкого Валентин Катаев пишет об этой особенности поэта, обратившись к — истории одного из его ранних стихотворений «Дионис». В Сиракузах во время своей туристской поездки Катаев услышал голос гида: «Грот Диониса»: «…в тот же миг восстановилась ассоциативная связь. Молния озарила сознание. Да, конечно, передо мной была не трещина, не щель, а вход в пещеру — в грот Диониса. Я услышал задыхающийся астматический голос молодого птицелова-гимназиста, взывающего из балаганной дневной полутьмы летнего театра к античному богу… Я не удивился бы, если бы вдруг тут сию минуту увидел запыленный пурпуровый плащ выходящего из каменной щели кудрявого бога в венке из виноградных листьев, с убитой серной на плече, с колчаном и луком за спиной, с кубком молодого вина в руке — прекрасного и слегка во хмелю, как сама поэзия, которая его породила. Но каким образом мог мальчик с Ремесленной улицы, никогда не уезжавший из родного города, проводивший большую часть своего времени на антресолях, куда надо было подниматься из кухни по крашеной деревянной лесенке и где он, изнемогая от приступов астматического кашля, в рубашке и кальсонах, скрестив по-турецки ноги, сидел на засаленной перине и, наклонив лохматую, нечесаную голову, запоем читал Стивенсона, Эдгара По или любимый им рассказ Лескова «Шер-Амур», не говоря уже о Бодлере, Верлене, Артюре Рембо, Леконте де Лило, Эрсдиа и всех наших символистов, а потом акмепстов и футуристов, о которых я тогда еще не имел ни малейшего представления, — как он мог с такой точностью вообразить себе грот Диониса? Что это было: телепатия? ясновидение? Или о гроте Диониса рассказал ему какой-нибудь моряк торгового флота, совершавший рейсы Одесса — Сиракузы?» [Катаев Валентин Алмазный мои венец: Повести. — М.: Сов. писатель, 1981, с. 28–30.] Настоящая фамилия Эдуарда Георгиевича Багрицкого — Дзюбин. Родился он в Одессе 4 ноября 1895 г. на той самой Ремесленной улице, которую упомянул Катаев, в той самой квартире, которую он описал, в семье владельца мелочной лавки. Родители хотели дать сыну коммерческое образование и вывести его в солидные, по их представлению, люди. Увлечение литературой не только не вызывало у них сочувствия, но и встречало резкое противодействие. О своем разрыве с отчим домом, с близкими по крови, но бесконечно чужими по духу людьми Багрицкий рассказал в стихотворении «Происхождение». Перед нами не только «родословная» героя, но и происхождение его романтической мечты, защитной реакции на окружающую действительность. Романтически настроенный подросток спасается в мире иллюзий от косного, иссушающего местечкового быта.
