Вероника Долина - Стихи и песни

Он целует меня, обнимает.
С полуслова меня понимает.
Он в глаза мне глядит так тревожно,
Что ответить ему невозможно.

Я от этого взгляда теряюсь,
Я сбиваюсь и я повторяюсь,
Если ж я замолчу понарошке —
Он щекою прижмётся к ладошке.

Провожает меня и встречает.
Излучает тепло, источает.
Будто в чем-то дурном уличённый,
Он стоит предо мною смущённый…

Только с ним становлюсь настоящей,
Ничего от себя не таящей.
Вдруг со всеми делами управлюсь,
И сама себе даже понравлюсь!

Он положит мохнатую лапу
И потушит настольную лампу,
Приглашая меня на прогулку,
И пойдём мы с ним по переулку…

Он целует меня, обнимает.
С полуслова меня понимает.
По ночам ему, видимо, снится,
Что нам с ним удалось объясниться…

Она над водой клубами.
Она по воде кругами.
Но я знала тех, кто руками
Ее доставал со дна,
Любая любовь, любая.
Любая любовь, любая.
Любая любовь, любая —
И только она одна.

Немилосердно скупая.
Немо-глухо-слепая.
Кровавая, голубая,
Холодная, как луна.
Любая любовь, любая.
Любая любовь, любая.
Любая любовь, любая —
Учу ее имена.

И верю в нее, как в рифму.
И верю в нее, как в бритву.
Как верят в Будду и Кришну
И в старые письмена.
Любая любовь, любая.
Любая любовь, любая.
Любая любовь, любая —
И только она одна.

Опыт говорит — бери дыханье,
опыт говорит — имей терпенье.
Это плавниками колыханье
люди знают — называют пенье…

Легких пузырьков кругом роенье,
и кораллов стройное стоянье,
может это только настроенье,
а быть может даже состоянье…

Жизнь кругом кипит, кружится, теплится,
океан — вселенная зовущая…
Рыбина плывет — бока колеблются,
рыбина поет — она поющая.

От книги глаз не поднимаю
И до полночи не ложусь.
А.С.! Я вас не понимаю
И очень этого стыжусь.
Когда дешёвую гравюру
Мне на рожденье принесли —
А.С.! Я спрашиваю сдуру —
А.С.! При чём здесь Натали?

Ах, менуэты, силуэты!
Балы, вощёные полы…
Ах, канделябры, эполеты,
Ещё ломберные столы…
А посредине залы душной
Идут со свечками в руках —
То Кюхельбекер простодушный,
То Пущин — где он? — в рудниках…

Читать историю занятно.
Прошу меня простить, А.С.!
Но до сих пор мне непонятно,
Как очутился здесь Дантес?
Я ничего не понимаю,
Хоть жгу четвёртую свечу.
От книги глаз не поднимаю —
Я толком всё понять хочу.

От твоего дома
До моего сада,
От твоего тома
До моего взгляда.

От моего чуда
До твоего чада,
От моего худа
До твоего ада.

От моего Клина
До твоего Крыма,
От моего сына
До твоего сына.

От твоего гроба
До моего хлеба
От моего нёба
До твоего неба.

От твоей соли
До моей силы,
От твоей боли
До моей были.

От твоей Камы и
До моей Истры
Твоего пламени
Все мои искры.

От этих мальчиков с их окаянной смуглостью
Мне не спастись со всей моей премудростью.
У них прохладный лоб, во лбу горение
Ну, сочини со мной стихотворение.

От этих мальчиков с загадочною внешностью
Такою веет нерастраченною нежностью,
Когда они от слез, от полудетской робости
Вдруг переходят к каменной суровости.

Ах, этих мальчиков в цепях непогрешимости
Я не спасу при всей моей решимости:
В глазах зеленый лед, в губах — смирение…
Ну, сочини со мной стихотворение.

Все, худо-бедно, все идет, как полагается,
К моей любви всегда блокнотик прилагается.
Но с тем, кто музыке моей не подчиняется,
С тем никогда и ничего не сочиняется.

Отболело, отстучало — отошло.
Обмелело, где журчало, где жило.
Стало будто пруд холодный, тёмный пруд.
Много врут о Вас, Володя.
Много врут.

Уложила, укачала след в пыли.
Проводила, помолчала, все ушли.
На пороге, на свободе, на ветру…
Много врут о Вас, Володя.
Я не вру.

Утолиться, утомиться — от и до.
А кладбищенская птица вьёт гнездо.
Дотянуться от ограды до лица.
Не мешал бы свет лампады сну птенца.

Выбираю час свободный, день и свет.
Весь наш труд — есть пруд холодный,
Тень и след.
Что возьмут с собою годы,
Что сотрут?
Мало врут о Вас, Володя.
Мало врут.

Отпусти меня, пожалуйста, на море.
Отпусти меня хотя бы раз в году.
Я там камушков зелененьких намою.
Или ракушек целехоньких найду…
Что-то камушков морских у нас не густо!
На Тверской среди зимы их не найти.
А отпустишь — я и песенок негрустных
Постараюсь со дна моря принести.

Отпусти меня, пожалуйста, на море.
В январе пообещай мне наперед.
А иначе — кто же камушков намоет?
Или песенок негромких подберет?
Извини мои оборванные строки.
Я поранилась, сама не знаю где.
А поэты — это же единороги.
Иногда они спускаются к воде.

Трудно зверю посреди страны запретов.
Кроме Крыма — больше моря не найти.
Только море еще любит нас, поэтов.
А поэтов вообще-то нет почти.
Ах, достаточно румяных, шустрых, шумных.
Где-то там косая сажень, бровь дугой.
Но нет моих печальных полоумных —
Тех, что камушки катают за щекой.

"Песня Нибелунгов" — ах, не отвлекайся.
Ах, не увлекайся книжками, дитя.
Низко пролетает Акка Кнебекайзе,
Мягкими крылами тихо шелестя.

Смейся, да не бойся, бойся, да не кайся,
Старшего не трогай, младшего — не смей.
Низко пролетает Акка Кнебекайзе,
Старая вожачка племени гусей.

Книжки — это дети, дети — это книжки,
Горькие лекарства дорогой ценой.
Акка Кнебекайзе пролетает низко,
Акка Кнебекайзе прямо надо мной.
Акка Кнебекайзе пролетает низко,
Акка Кнебекайзе прямо надо мной.

Повторяю опять и опять,
Говорю, не боюсь повториться:
Здравствуй, доброе племя опят,
Что на время в лесу воцарится!

Жёлтый гвоздик, мой бедный дружок!
Пограничник ушедшего лета…
Твой отчаянный в осень прыжок —
Как нечаянный возглас поэта.

Всякий гриб среди белого дня
Хочет облик принять неприметный.
Ты стоишь среди целого пня —
Простодушный такой, многодетный!

На грибном на коротком веку
Нужно мужества тяжкое бремя,
Чтобы бросить под нож грибнику
Все свое малолетнее племя.

В разговоре об этом грибе
Я ещё не поставила точку…
Можно кучей погибнуть в борьбе,
Только чтобы не жить в одиночку!

Под ветром грозовым дрожа,
Ладони лодочкой держа,
Я — глухо, я — тревожно…
А если будет все нельзя,
Но вот однажды все нельзя —
То можно, если все нельзя,
Лишь это будет можно?
По гладкой наледи скользя,
От детской робости дерзя,
Я — путано, я — сложно…
А если будет все нельзя,
Определенно все нельзя —
То можно, если все нельзя,
Пусть это будет можно?
Я в затрапезном, я в бреду,
Не о любезном речь веду —
О том, что непреложно.
Ведь, если будет все нельзя —
Не может быть, чтоб все нельзя —
А все же, если все нельзя,
Пусть это будет можно.