Джордж Байрон - Сарданапал

Тебя искал я, царь…
Как! Вновь она?

Не время для укоров!
Я вижу — у тебя дела важней,
Чем разговор о женщине.

Из женщин
Важна мне та, кто спасена уже:
Царица отбыла.

И что? Все ладно?

Да; слабость миновала и сменилась
Молчанием бесслезным; на детей
Уснувших глянув, бледное лицо
Она, с горящим взором, обратила
К стенам дворца, пока в сиянье звезд
Галеру не умчал поток, — но слова
Не вымолвила.

Если б так все чувства
Во мне молчали!

Поздно сожалеть,
И боль ничья от этих чувств не легче.
Я их спугну: пришел я с точной вестью,
Что мидяне с халдейцами, послушны
Вождям мятежным, вновь оружье взяли,
Ряды сплотили и опять готовы
Напасть. Как видно, с ними и другие
Сатрапы заодно.

Еще мятеж?
Так первыми ударим!

Нет, опасно,
Хотя мы и решили так сперва.
Коль завтра к полдню к нам придет подмога
(За нею верных я послал гонцов),
Нам хватит сил, чтобы рискнуть атакой
И разогнать их; а пока совет мой —
Ждать приступа.

Но мне противно ждать!
Верней, конечно, биться за стеною.
Швырять врага в глубокий ров, глядеть,
Как он на кольях корчится, торчащих
Ему навстречу, — мне противно это,
Я пыл теряю. А на штурм идя,
Будь враг на кряже горном, — страстно жажду
Его сломить иль утонуть в крови!
Идем же в бой!

Слова юнца-солдата!

Я не солдат, я человек — и слова
«Солдат» я не терплю, и тех, кто званьем
Гордятся этим!.. Укажи мне место,
Откуда налететь на них.

Ты должен
Себя беречь, не лезть в опасность. Жизнь
Твоя — не то, что жизнь моя и прочих;
Из-за нее и вкруг нее вся смута:
Начало смуты, и разгар, и убыль.
Продлишь одну — конец другой.

Так пусть
Конец обеим! Лучше так, быть может.
Чем обе длить. Мне и от первой скучно.

Слыхал?

Так будем отвечать, не слушать!

А рана?

Перевязана; присохла;
Забыл о ней. Вперед! Ланцет врача
Вонзился б глубже. Раб, меня задевший,
Стыдиться должен, что рубнул так слабо.

Пусть и теперь никто не бьет ловчей!

Да, если победим; не то придется
Исполнить мне работу, от которой
Они могли б освободить царя.
Вперед!

С тобой!

Оружье мне, оружье!

Ну, вот и день! И за какою ночью?
Как чудно было в небе после бури
С ее разнообразием прекрасным!
Зато как мерзко было на земле!
Мир и надежда, праздник и любовь,
В единый миг растоптанные злобой,
В людской смешались хаос, и досель
Не разделить его стихий: все время
Идет борьба! Как могут столь светло
Сиять лучи, из туч ваяя тучки,
Прелестнее безоблачных небес, —
Цепь снежных гор и башен золотых
И рябь волны пурпурной океана…
Земля волшебно повторилась в небе,
И кажется — навек, то так летуче,
Так мимолетно на нетленном своде,
Что лишь виденьем можно звать ее!
И все ж в душе живет виденье это
И душу греет, растворяясь в ней,
Так что закат с восходом стали часом
Любви и грусти; только равнодушный
Не видит царства этих двух сестер,
Нам сердце обновляющих настолько,
Что мы не сменим их укоров нежных
На все восторги буйные, чьим кликом
Когда-нибудь был воздух сотрясен!
А в их дворцы поклонник верный входит
Найти покой, передохнуть на миг,
Но в этот миг прохлады и покоя
Так много неба он вдохнет, что сможет
Влачить обычный груз иных часов
И, как во сне, с их тягостью мириться,
Хоть, кажется, и делит он с людьми
Их долю наслаждений и печалей…
Любовь и грусть… два имени, но чувство —
Одно; и лишь в душевной вечной муке
Меняем звуки мы, а суть все та же
И неподвластна нашей жажде счастья.

Ты так спокойна в мыслях, а меж тем
День этот, может быть, для нас последний.

Я потому восход и стерегу,
И шлю глазам, что с ним вот-вот простятся,
Упрек: зачем так часто, слишком часто,
Они его встречали без восторга
И восхищенья, должного тому
Кто не дает земле быть столь же бренной
Как плоть моя. Гляди: вот бог халдейский;
Когда гляжу — уверовать готова
В Ваала.

Он теперь царит на небе,
Как на земле царил.

Он стал сильней:
В одном луче таит он больше славы
И силы, чем любой монарх земли.

Бесспорно — бог он!

Греки так же верят.
Но думаю порой, что гордый шар
Скорее — обиталище бессмертных,
Чем божество… Смотри: прорвал он тучи
И так в глаза мне засиял, что мир
Вокруг затмился. Нет, глядеть нельзя!

О! Слышишь звук?

Нет; показалось только.
Бой — за стенами, не внутри дворца,
Как было ночью. С той минуты страшной
Стал крепостью дворец. Здесь, в самом центре,
В глуби дворов обширных, между зал
Величественных, равных пирамидам
(А это все брать надо шаг за шагом,
Чтобы сюда ворваться, как вчера),
Здесь далеки мы от грозы военной
Да и от славы.

Но вчера ж сюда
Они проникли.

Да, рывком; и тут же
Отбиты смело. Мужество и зоркость
Охраной служат нам теперь.

Дай небо
Удачи им!

Молитва многих это
И ужас многих. Я полна тревоги;
Стараюсь гнать ее, — увы: напрасно.

Царь, говорят, таким был в битве ночью,
Что устрашил мятежников не меньше,
Чем в изумленье верных слуг поверг.

Толпу тупую и дивить нетрудно
И устрашить: орда рабов. Но бился
Он храбро.

Он Белеза не убил?
Его свалил он — от солдат я слышал.

Да, был он сбит, но спасся, чтоб, возможно
Торжествовать над тем, кто победил
Его в бою, но пощадил злодея,
Из жалости венцом своим рискнув.

Ты слышишь?

Да! Неспешные шаги.

О Зевс!

Теперь погибло все!

Неправда!
Убить раба, сболтнувшего такое,
Коль он солдат!

Он не солдат; не троньте;
Он — мотылек дворцовый при царе.

Ну, пусть живет.

И ты жить будешь, верю.

Хоть час прожить — узнать исход; но вряд ли.
Зачем меня вы принесли сюда?

Приказ царя. Когда, копьем пронзенный,
Без чувств упал ты, царь велел тебя
Снести немедля в этот зал.

Неглупо:
Приняв за смерть мой обморок, войска
Могли бы дрогнуть… Но — напрасно это:
Слабею!

Дай на рану мне взглянуть;
Я смыслю в этом: в Греции нас учат
Их облегчать; при наших войнах вечных
Привыкли мы их видеть.

Надо вынуть
Копье.

Нет, нет! Нельзя никак!

Ну, значит,
Конец!

Кровь хлынет, если сталь извлечь,
А с ней, боюсь, и жизнь уйдет.

Не страшно…
Скажите, где был царь, когда меня
Вы с поля битвы уносили?

Там же,
Где ты упал. Он жестами и словом
Бодрил бойцов, что пятились уже,
Тебя сраженным видя.

Ты не слышал,
Кому команду царь вручил?

Не слышал.

Беги ж к царю с моей последней просьбой —
Дать Заму власть, пока столь долгожданный,
Но запоздавший, подойдет Офратон,
Сатрап сузанский. А меня оставьте:
Нас мало, каждый воин на счету.

Но, князь…

Ступай — сказал я! Здесь придворный —
И женщина; с кем лучше во дворце?
Раз вы не дали умереть мне в поле,
Не нужны мне у смертного одра
Бездельники. Прочь! Исполнять приказ!