Автор неизвестен Европейская старинная литература - Лузитанская лира

Струитесь, слезы! Мне поток ваш мил,
И не хочу его остановить я.
Кому смешно, что вас не в силах скрыть я,
А кто-то, вас заметив, загрустил.

Где от себя найти смогу укрытье?
Ужели бы себя я победил?
Ужели у меня достанет сил,
Чтоб от себя — себя смог защитить я?

И если кто захочет посмотреть
В глаза ко мне, увидит непременно,
Что некий дух владычествует в них.

Велит он плакать мне и, плача, петь
Ту боль, что да пребудет неизменна
И не оставит душу ни на миг!

Когда мой дух, ночной объятый тьмой,
Заметил в вас то пламя неземное,
Что жжет меня, вмиг небо надо мною
Зажглось путеводительной звездой,

И вмиг тиран жестокий и слепой
Оружье бросил, ощутив, что к бою
Готов я, ибо с вашею душою
Отныне слился радостной душой.

И вот я иго сбросил, торжествуя,
Тяжелые сорвал оковы с рук,
«Свобода!» — победительно вскричал.

Теперь в огне так радостно горю я,
Теперь любовь ответную познал,
И мне теперь не страшен грозный лук.

Катились слезы из ее очей,
Их пил Амур сладчайшими устами
И со своими смешивал слезами.
Тот миг навеки в памяти моей.

В момент разлуки, добрый чудодей,
Он чудо из чудес содеял с нами
И наши души поменял местами:
Мне — дал ее, мою — оставил с ней.

Все нежные слова, слова прощанья,
Что из-за жарких слез произнести
Мы не смогли при грустном расставанье,

И встречи радостное ожиданье
Безмолвно следуют со мной в пути,
Хранимые до верного свиданья.

Мондего, вновь пришел к твоим струям
Я, телом и душою обновленный,
Здесь я бродил, безумьем опаленный,
И слез поток катился по щекам.

Застыв от горя, по твоим брегам
Скитался я, и жалобные стоны
Тревожили покой долины сонной.
Что было так, уже не верю сам.

Теперь бежал я из бесплодной сени
Обманов сладких, что Амур творит;
К блаженной цели дух сыскал ступени.

Во мне рассвет прогнал ночные тени,
Взор не слезами — радостью горит,
Мир на душе, и позабыты пени.

Чистейшая душа, теперь одета
Ты в ризы белоснежной чистоты.
Скажи, зачем меня презрела ты
И принесла иной любви обеты?

Скажи, как я могу поверить в это,
Коль ты сулила мне, что, до черты
Дойдя, из сей кромешной темноты
Согласно внидем мы в обитель света?

Как жить в темнице этой без тебя?
Как мог я дать уйти тебе одной?
Здесь, словно тело без души, немею.

Венец пресветлый ты несешь, скорбя
О том, что недостоин и не смею
Пойти твоей дорогой за тобой.

О тело, жалкий прах, источник боли,
Мой тяжкий гнет и мрачный мой острог,
Когда ж, скрипя, откроется замок,
Когда я вырвусь из твоей неволи?

Когда душа из горестной юдоли
Взовьется птицей и настанет срок
Со счастьем, что похитил злобный рок,
На небесах не расставаться боле?

Недолговечный, временный сосуд
Моей души — вот что ты значишь, тело,
И только ею на земле ты живо.

Что тебя держит, как в темнице, тут?
Ужель ты свет увидеть не сумело?
Не слышишь к жизни подлинной призыва?

Чуть только нежное произнесу
Я ваше имя, все возвеселится —
Земля, вода, утесы, море, птицы,
Зефир, цветы и дерева в лесу.

И людям жизнь не кажется темницей,
И тучи не мрачат небес красу,
И солнце, крася искрами росу,
Над светлым Тежо радостно лучится.

Природа ликования полна,
И вновь Фортуна к миру благосклонна,
И вновь планет благоприятен ход.

Одна моя душа всегда грустна.
Вот гибельное чудо Купидона:
Что всем приносит жизнь, мне смерть несет!

Мгновения, часы и дни считаю,
Что до свидания остались мне;
В цветах, деревьях и речной волне —
Везде разлуки письмена читаю.

В тропинках полевых и птичьей стае,
В стадах, полях, туманной пелене,
В дыханье ветра, солнце и луне —
Во всем живет моя тоска немая.

Печаль тем горше, чем она нежней,
И неизменно предо мной виденье
Той, в чьих руках ключи судьбы моей.

Но слезы, что струятся все сильней,
И в шторм душе несут успокоенье:
Штиль вспоминать без них еще больней.

Та, что казалась духу моему
Подобной солнцу, жизнь мне освещала
И верный путь на небо указала,
Покинула печальную тюрьму,

Где я остался, погружен во тьму.
Я — словно путник, что бредет устало
В глухой пустыне, зная изначала:
Без вожака не выйти одному.

С тоскою в мыслях и с душой унылой
Ее следы ищу, исполнен муки,
В лесах, в полях и на отрогах гор.

Мне чудится повсюду образ милый:
Она ко мне протягивает руки,
И к ней сквозь слезы тянется мой взор.

Отшельник, ты тернистою и трудной
Идешь стезей, которая ведет
Из ночи к дню, где, сбросив смерти гнет,
Жив человек, где свет струится чудный.

Так вырви же из спячки беспробудной
Мой дух, и пусть с тобою он взойдет
На небеса, хотя, слепой, как крот,
О них забыть хотел я безрассудно.

Доселе жизнь моя была пустой,
Унылой, скудной, вся — сплошные пени,
Вся — вожделенья тщетные и страх,

Но наконец мой дух обрел покой.
Оплаканы и преданы забвенью
Дни, что прошел я без пути, впотьмах.

Годом сменяется год[48],
Дни мчатся легкой чредою.
Что нам несут они — радость, невзгоды?
Кто прежде первым был, тот
Ныне последним слывет.
В горестях между собою
Сходны, сойдем под могильные своды.
Вновь возродится природа,
Снова настанет весна,
Яркое солнце взойдет, но ужасна
Участь адамова рода!
Мы не увидим восхода
И из могильного сна
Встать не сумеем на свет этот ясный.
О, сколь безмерно несчастны
Люди, попавшие в плен
К грезам, что стольких ввели в заблужденье.
Кто относился бесстрастно
К счастью и видел всечасно
Ужас земных перемен?
Сколь же себе мы вредим в ослепленье!
Мнится мне, происхожденье
Бед, угрожающих нам,
В нашей тщете, в них виновны мы сами:
Суетные вожделенья
Душам несут оскверненье
И предают нас врагам,
А уж потом не спасешься слезами.
Дни пролетают за днями,
Вечно меняется свет.
Греция, Рим где? И где те державы,
Что во вселенной веками
Высились гордо главами?
Пали. Остался ль хоть след
Власти великой и силы кровавой,
Прежде такой величавой,
Кроме печали по ней?
Вот оно мощи былой увенчанье!
Воспоминания славы,
Нежные песни, забавы
Некогда живших людей
Горечь оставили нам в назиданье.
Вспомни, как на отпеванье
Плакали мы без конца,
Как мы с тобой убивались жестоко!
Что же нам дали стенанья?
Разве способны рыданья
К жизни вернуть мертвеца,
Противостать повелению рока?
Души, бежав из острога
Плоти, блаженны, зане
Ярко они в небесах заблистали.
Сколь же блаженство высоко
Их, победивших в жестокой,
Низменной нашей войне:
Плотские путы они разорвали.
Что им земные печали!
Воль их уже не мрачит.
К свету небесному ныне причастны,
Души величье познали,
Дан им прочней, чем из стали,
Новый бессмертия щит.
Что же по брату ты плачешь напрасно?