Ван Вэй - Река Ванчуань
Изнываю от жары
На земле и в небе
Зной нестерпимо жгуч.
Утесы и горы
Встают из огненных туч.
Травы и листья
Свернулись от лютой жары.
В озерах и реках
Вода обратилась в пары´.
Кажется грузным
Легкое платье мое.
Под густыми ветвями
Тени нет никакой.
К накаленным циновкам
Не прикоснешься рукой.
Дважды и трижды
За день стираю белье.
В мечтах возношусь
За пределы небес и земли,
К далям безбрежным
Стремлюсь быстрей и быстрей,
Там ветер могучий
Пролетает тысячи ли,
Ходят мутные волны
В просторах рек и морей.
Нынче я понял:
От плоти — страданий часы.
Чувствую, знаю:
Еще не проснулась душа.
Сердцем стремлюсь
К Воротам Сладкой Росы{296},
Радость предвидя,
Чистой прохладой дыша.
***
Стихи сочинять
Ленюсь на старости лет.
В преклонных годах
Без них достаточно бед.
В рожденье ином
Едва ли был я — поэт,
В той жизни, верней,
Присуща живопись мне.
От прежних привычек
Не мог отрешиться вполне
И стал невзначай
Известен среди знатоков.
Зачем-то слыву
Творцом картин и стихов,
Но сердцем не верю,
Что я и вправду таков.
ВАН ВЭЙ В ПЕРЕВОДАХ В. Т. СУХОРУКОВА
Совсем недавно, в конце двенадцатой луны, стояла мягкая и ровная погода
— самое время наведаться в родные горы. А вы тогда вникали в сутры — я не решился вас обеспокоить. И в горы я ушел один — остановился в храме Ганьпэйсы, откушал с горными монахами и отправился далее.
Пошел на север, перебрался вброд через темные воды Башуя; луна озаряла предместье. После поднялся на холм Хуацзы: воды Ваншуя подернулись рябью, отраженье луны качалось в волнах. В холодных горах огонек вдалеке — мелькнет и погаснет за лесом. В глухих переулках иззябшие псы рычат, словно барсы. В ночных селеньях в ступках рушат рис, порою редкий колокол ударит.
Теперь сижу один — не слышно слуг — и вспоминаю, как мы с вами вместе слагали когда-то стихи, бродили по узким тропинкам, сидели у светлых ручьев.
Я жду весны: деревья, травы буйно в рост пойдут — не налюбуешься весенними горами; проворные ельцы заплещутся на отмелях, белые чайки расправят крылья; зеленые луга — сырые от росы, а на полях пшеничных по утрам — фазаний гомон. Уже все это близко — о, если б вы смогли со мною побродить! Не будь душа у вас такою тонкой, разве я стал бы вас зазывать к себе ради несрочных этих дел? Но все это так важно! Прошу вас: не пренебрегайте.
Человек с вязанкой уже уходит — я кончаю.
Писал горный житель Ван Вэй.
ВАН ВЭЙ В ПЕРЕВОДАХ Б. Б. ВАХТИНА
Провожаю Юаня Второго, едущего в Аньси по делам службы{298}
Вэйчэн. Утренний дождь увлажнил легкую пыль.
Постоялый двор. Зелено-зелено! Обновился цвет ивы.
Советую тебе: осуши со мной еще один кубок вина,
Выйдешь на западе за Янгуань — там уже не будет старого друга…
К прозаическому переводу необходимо, конечно, добавить, что Юань Второй
— друг Ван Вэя; что в городок Аньси на далеком западе его послали служить по высочайшему повелению; что Вэйчэн — город неподалеку от столицы, от знаменитой Чанъани; что ветку ивы принято было дарить на прощание друзьям и возлюбленным как знак верности; что Янгуань — сторожевой пост недалеко от Аньси, тоже на крайнем западе; что поблизости от Аньси были знаменитые монастыри Дуньхуана; что «старый друг» (гу жэнь) в китайской поэзии противопоставляется издревле новому другу (синь жэнь), и намек на эту будущую привязанность Юаня Второго присутствует уже во второй строке, в слове «обновился» (синь), что, таким образом, в стихотворении автор не только потому просит Юаня выпить с ним еще, что у Юаня там, далеко, не будет друзей, а еще и потому, что автор здесь остается в одиночестве, покинутый, ревнуя, почему и старается побыть подольше с уезжающим.
Б. Б. Вахтин
Поднимался в монастырь Бянь-цзюесы
Тропинка средь бамбуков ведет к изначальной земле,
Горный пик лотосом высится над спасительным градом.
Перед окнами простираются Три Чу,
За лесом текут по равнине Девять рек.
На молодой траве сидят, скрестив ноги,
Под высокой сосной звучит чтение буддийского канона.
Обитель пустоты… за облаками Завета…
Созерцание мира, приобретение свободы от рождений…
«Изначальная земля» (чу ди) и «спасительный град» (хуа чэн) — символы монастыря, о котором идет речь в стихотворении. «Три Чу» — это название всей местности Чу, которая делилась на Западное, Восточное и Южное Чу. «Девять рек» (Цзю цзян) — это, вероятно, те девять рек, что впадают в озеро Дунтинху. Оба эти географические названия подчеркивают беспредельность вида, открывающегося из монастыря. «Сидят, скрестив ноги», — видимо, это сидят в молитвенных позах монахи; «звучит чтение буддийского канона» (сян фань шэн)
— у Ван Вэя сказано менее определенно: «раздаются буддийские (санскритские) звуки». «Обитель пустоты» (кун цзюй) или «жизнь в пустоте» — место, где сердце (помыслы) живущих «пусты», т. е. очищены от мирской суеты. «За облаками Завета» (фа юнь) — дхармамегха, буддизм как оплодотворяющее облако.
«Свобода от рождений» (у шэн) — нирвана как отрицание рождения и смерти.
На примере этого стихотворения видно, как буддийские идеи и представления полностью инкорпорированы в классическое стихотворение. В китайской поэзии великое множество стихотворений написано «с высоты» — с возвышения, башни, горы, куда поэт поднимается (дэн). Многим из этих произведений присуще настроение печали, отстраненности от жизни, углубленного размышления, осознания связи времен. Это настроение может выражаться различно, отнюдь не только в буддийском духе или даосском, но и без связи с тем или иным определенным миропониманием. Однако композиция, строй и поэтические особенности таких стихотворений очень близки, они меняются в зависимости лишь от вида поэзии (четверостишие, восьмистишие, стихотворения с большим числом строк и т. п.), но не от их «идейного содержания». В стихотворении Ван Вэя первые две строки — описание места, куда поднялся поэт; следующие две — описание пространства вокруг этого места; в строках 5–6 появляется человек (или люди — поэт не уточняет); наконец, в последнем двустишии дается как бы рассказ о чувствах и мыслях, возникших у поэта.
Б. Б. Вахтин
ВАН ВЭЙ В ПЕРЕВОДАХ В. В. МАЗЕПУСА{299}
В горах{300}
Белые скалы
у речки Цзинси{301} высоки.
В холоде неба
красная тает листва.
Не было долго
на горной дороге дождей, —
Платье мое
увлажнила небес синева.
Расставание
Среди гор
простились друг с другом.
Солнце заходит.
Калитка в плетне заперта.
Весной трава
снова станет зеленой, —
Благородный друг…
Вернется ли он сюда?
Красный пион
Зеленых оттенков
еще беззаботна игра.
Красное платье —
то светлей, то темней.
Сердце цветка
разорваться готово в тоске…
Разве цветы
знают сердца людей?
Услышал, как сюцай{302} Пэй Ди{303} читает стихи, и в шутку преподнес ему
Кричат обезьяны{304} —
как же печален их крик!
Утром тоска,
и вечером думы горьки.
Не возглашайте
звуков ущелья У{305} —
Скорби не вынесет
гость у осенней реки!
Отвечаю Пэй Ди
Безбрежен поток
холодной речной воды.
Ливня осеннего
мгла зелена над нами.
Спросили Вы, где же
страна Южных гор{306}.
Ответило сердце —
за белыми облаками!
В горах остановился у младших братьев и сестер
Поющих молитвы
много монахов в горах.
По воле своей
пришли они издалека.
Взгляд устремляют
на городские стены,
Хоть видеть должны
лишь белые облака.
Когда Цуй Девятый{307} отправлялся в Южные горы{308}, я сочинил стихи и подарил ему на прощание
