Ван Вэй - Река Ванчуань

Зеленых оттенков
еще беззаботна игра.
Красное платье —
то светлей, то темней.
Сердце цветка
разорваться готово в тоске…
Разве цветы
знают сердца людей?

Кричат обезьяны{304} —
как же печален их крик!
Утром тоска,
и вечером думы горьки.
Не возглашайте
звуков ущелья У{305} —
Скорби не вынесет
гость у осенней реки!

Безбрежен поток
холодной речной воды.
Ливня осеннего
мгла зелена над нами.
Спросили Вы, где же
страна Южных гор{306}.
Ответило сердце —
за белыми облаками!

Поющих молитвы
много монахов в горах.
По воле своей
пришли они издалека.
Взгляд устремляют
на городские стены,
Хоть видеть должны
лишь белые облака.

Руки разняли
за городской стеной.
Скоро ль минуют
разлуки долгие дни?
Вновь распустились
цветы корицы в горах,
Не ждите, чтоб стали
на снег похожи они{309}.

Время прощаться, —
сдерживаю коня.
На Императорском
холодно нынче канале{310}.
Ветер и свет
ждут меня в горном краю,
Но не очнется
сердце мое от печали.

К Вам обращен
гостя открытый взгляд{311}.
Стремленье одно
к белым у нас облакам.
Горы Дуншань
не хочется мне покидать{312},—
Так сейчас вольно
травам густым и цветам!

Праздный покой.
Облетают цветы корицы.
Тихая ночь.
Пусто в горах по весне.
Вышла луна,
птиц взбудоражила горных, —
Над вешним ручьем
поют и поют в вышине.

Изо дня в день
за лотосами плыву.
Остров велик —
к закату лишь правлю назад.
Иду на шесте,
брызг поднять не хочу.
Боюсь увлажнить
лотосов алый наряд.

Пруд и широк,
и глубок весенней порой.
Легкая лодка
суши коснется вот-вот.
Медленно-медленно
ряска затянет след.
Ива плакучая
снова ее сметет…

Здесь прутья ивы не нужно ломать —
метут они сами двор.
Верхушки сосен, достигнув небес,
нашли в облаках приют.
Цветы на лианах готовы укрыть
детенышей обезьян,
А кипарисы — и корм кабаргам,
и запах хвои дают!

В Синьфэне{316} тысячи платишь за ковш,
вино тех мест оценив.
В Сяньяне{317} юноши как на подбор —
каждый смел и красив.
Сойдутся — и дружеских чувств полны,
кубки поднять спешат,
Стреножив коней у корчмы придорожной,
возле плакучих ив…

Как жаль, что этот камень лежит
так близко от родника!
Снова смахнула чарку с вином
ивы плакучей ветвь.
Ты говоришь, что весеннему ветру
чувств моих не понять, —
Тогда почему он опавших цветов
принес лепестки в ответ?

Легкую пыль утренний дождь
мочит в крепости Вэй{319}.
На постоялом дворе зелено,
ивовых свежесть ветвей…
Вас, господин, на прощанье прошу —
выпьем еще вина!
К западу от заставы Ян{320}
Вам не найти друзей.

Под стенами города Гуанъу{323}
с весною проститься срок.
Гостю в Вэньян{324} возвращаться пора —
влажен от слез платок.
Тихо-тихо цветы опадают,
горные птицы кричат.
Зелены-зелены листья ив…
В даль уходящий челнок…

У переправы ивы кругом,
а путники редки сейчас.
Ударит веслом кормовым гребец,
и скроется лодка с глаз.
Как цвет весенний, моя печаль:
куда бы ни вел Ваш путь
На север от Янцзы или на юг, —
она не покинет Вас.

Медленно тащит
лошадь повозку мою.
Чащу лиан
покидаю, объятый тоской.
Как же оставить
этих вершин синеву,
Как пережить
разлуку с зеленой рекой?

На траву у ступеней
падают беззаботно,
От входа легко
уносятся ветерком.
Желтая иволга
наиграться ими не может —
В бесконечные залы
влетела, резвясь, с лепестком.

В безбрежный простор — сто чжанов шелка{326} —
смотрит с тоской много дней.
То тих, то порывист весенний ветер, —
и боль от разлуки сильней.
Праздно цветы опадают в саду,
лепестками усыпан мох.
А дни проходят… Никто не спешит
с долгожданною вестью к ней.

Множество крон —
абрикосы над вешней рекой.
Вечер к рассвету
стих — и опять шумит.
Бледных, густых
полный оттенков сад
В воде отражен,
зеленой волною омыт.

В саду Шанъюань{327}
деревьев не перечесть.
Цветы на ветвях
обновляются с каждым днем.
Коляски душистые,
всадники в шелке одежд, —
Даже без ветра
стелется пыль кругом.

Ветер колышет легкое платье.
Сетчатых окон ряд.
Редкие капли часов водяных
в ночной тишине стучат.
Луны, перешедшей Небесную Реку{328},
стали росой лучи.
Осенние ветви пугают сорок,
а листья летят и летят…

Плещутся синие волны Тайи{329}
под самой дворцовой стеной.
Приходят печали осенних дум,
рассеялся летний зной.
Целую ночь легкий ветер трепал
пряди озерных трав.
Блещут на лотосовых лепестках
капли росы ночной.

У башни высокой
прощания выпал час.
Русла речного
в дымке не видно почти.
Солнце садится,
птицы в гнезда спешат,
Но нет передышки
страннику в дальнем пути.

Сотни домов уже позади,
сотни ворот.
Северных сел оставляю шум,
южных дворов{331}.
Поясу с яшмой, узде в самоцветах{332}
нынче конец!
Путник, что волосы распустил{333}, —
кто он таков?

Ветер резок на переправе
в закатный час.
Опираюсь на посох возле деревни,
у дальних околиц.
Абрикосовый жертвенник, а внизу —
старец-рыбак{334}.
Персиковый ручей{335}, а над ним —
гость-незнакомец.

Буйны, густы ароматные травы —
вешняя зелень.
Неисчислимы высокие сосны —
лесная прохлада.
Сами находят дорогу домой
коровы и овцы.
Не видела здесь детвора никогда
господских нарядов.