Любовь Столица - Голос Незримого. Том 1

На лужайке, в полдень жгучий
Парни сгрудилися кучей —
И стоят, как две стены,
Веселы и озлены.

Кулаками зря махают,
Вражью силу гордо хают
И с гулливой похвальбой
В шаловливый рвутся бой.

Прежде сцепятся мальчишки
И друг другу ставят шишки,
После сходятся, горя,
Два кудрявых главаря.

Удальски рукав засучен,
Ус их ухарски закручен,
Блещет козырь вырезной
Да скрипит сапог смазной.

А потом уж в рукопашной
Стенка стенку мнет бесстрашно —
И ложатся вкруг цветы,
И желты, и золоты.

Развязавши опояски,
Растерявши шапки в таске,
Бьется рать богатырей
Средь зеленых пустырей.

На пустынном перекрестке
Собрались, галдя, подростки —
И играют в городки,
Загорелы и ловки.

Метясь, щурят глаз подбитый,
Изловчась, швыряют биты
И, в чужой потрафя кон,
Вышибают рюху вон.

Два из них, держась поодаль, —
Атаманы ль, воеводы ль, —
Бьют без промаху подряд,
Деревянный сыпя град.

У обоих лик чумазый,
Вороватый, быстроглазый,
Ноги голые стройны
И разодраны штаны.

Вкруг их – гибкие березки,
Что ломают им на розги,
Посвист тонкий ястребят
Да златистый листопад.

Целый день в веселье диком
Разрушает с гиком, криком
Тесовые города
Смуглорожая орда.

У трактира, в день воскресный,
Средь толпы народа тесной
Лихо пляшут трепака
Два гулливых мужика.

Этот – черный, этот – рыжий,
Тот – повыше, тот – пониже,
Оба ходят мастерски —
Вместе пятки, врозь носки.

Друг пред другом встанут важно,
Выйдут в очередь, вальяжно —
И несется дробный топ
Из-под крепких тяжких стоп.

Красны лица от старанья,
Мокры кудри их бараньи,
Стоптан кованый каблук,
Сброшен наземь архалук.

А кругом народ теснится
В кумаче, рядне и ситце,
Ветер розовый пылит
Да гармоника пилит.

Скачут рядом в вихре пляса
Два веселых китовраса,
Потрясая бородой,
Вороной да золотой.

На широкое кружало
Молодежь, смеясь, сбежала,
Чтоб носиться чередом
Над речным хрустальным льдом.

Запыхалася с разбегу,
Навалилась вся на слегу —
И ворочает кругом
Легкий короб с скользким дном.
Обмирают молодицы,
Трусят шибко раскатиться —
И звенит их нежный визг
Из алмазных снежных брызг.

А молодчики хохочут,
Сами вывалить хлопочут —
И летит за клубом клуб
Из раскрытых алых губ.

Вкруг их – белые сугробы,
Словно хлебы пышной сдобы,
След затейливый от лыж
Да серебряная тишь.

Мчат красавиц от Кащея
Женихи ветров быстрее —
И чертит их самолет
Отливной хрустальный лед.

Розовые зори,
Голубые воды
В небе разгораются,
В озере играются,

Едет свет-Егорий,
Юный, безбородый,
На луга покатые,
За скотину ратуя.

Куяком одетый,
Весь он серебрится.
Конь же – белый, шелковый,
С золотистой холкою.

Взоры его – цветы,
Кудри его – птицы
На долины падают,
Девье сердце радуют.

Скачет он в поселки,
Городки, слободки,
И бегут по улице
За булатной сулицей.

Козы, овцы, телки.
Девки и молодки,
Застыдясь, сторонятся,
В пояс низко клонятся.

И стоят у взгорий
Смуглые подпаски,
Знахари косматые,
Причты бородатые.

– Здравствуй, свет-Егорий!
Ждем мы вешней ласки.
Мчись, улыбкой алою
Мир крещеный жалуя.

Красная сморода,
Белая рассада
В пустыре ухожены,
Крепко огорожены.

Полет огороды,
Соблюдает гряды
Параскева-Пятница —
За работниц ратница.

В шелковой запаске,
В очипке жемчужном,
Стопы ж необутые,
Льнет трава к ним, путая.

Очи полны ласки
К девкам и замужним,
Плещут руки белые,
Бабье дело делая.

Вскинет, сбыв работу,
Грабли золотые —
Затевает, кликая,
Игрище великое.

И кружат без счету
Люди холостые
Вслед ей хороводами
Между огородами.

А среди пригрева
Тещи да свекрови,
Матери со сватьями
Ждут, пестрея платьями.

Лада-Параскева,
Дай почин любови!
Обрати же, милуя,
Ты лицо к нам милое.

Желтая пшеница
С рожью золотою
Колосятся, росятся —
В сноп кудрявый просятся.

Русый, круглолицый,
С пышной бородою,
Сам подобен тополю,
Ходит Власий по полю.

Белая рубашка,
А порты цветные
И парчой залатаны,
В сапожки запрятаны.

Ставит над запашкой
Вехи огневые —
Молоньи ли, зори ли, —
Чтоб жнецы не вздорили.

И под месяц новый —
Серп его сребрёный —
Люди собираются,
Хлеб убрать стараются.

Зипуны, понёвы,
Крашены, синёны,
Гнутся в яри, в озими,
Перед ним же доземи.

Бабы, затомяся,
Идут васильками,
А мужья и девери
Едут с возом в клевере.

Ой, кормилец – Власий!
Белыми руками
Полни риги старые,
Урожай нам даруя.

Алые рябины,
Серые ракиты
Ронят листья в озеро,
Мочат ветки досыра.

В травке, у тропины,
Плат держа зашитый,
Села Богородица —
Шьет, как не погодится.

В синем холодае,
В розовом убрусе,
С длинными косицами,
С долгими ресницами,

Шьет она, гадая
Да скорбя о Руси —
О полях с ложбинами,
О болях с кручинами.

И слеза из ока
Камнем бирюзовым
Непрестанно топится,
На атласе копится.

Вот взмахнет широко
Голубым покровом
С золотными коймами —
И в селе за поймами

Старый – с домовиной,
С колыбелью – малый,
Нищий странник – с ужином,
А невеста – с суженым.

Взор свой голубиный
Ты о нас печалуй,
Мати-Богородица!
Худо нам приходится.

Из России многохлебной
Вглубь Галиции волшебной
Он, упорный, зашагал,
Молодой, широкоскулый,
Рослый, сильный, как Микула,
Меж рядов – как серый вал.

Сзади – бороны и сохи,
Жены ласковые, снохи,
Впереди – быть может, смерть…
Рокот ружей, грохот пушек
Возле гор, лесных опушек.
Что же: ляг да глазом смерь!

Притаится за окопом.
Миг – и рвется грозным скопом
К месту вражеских твердынь, —
И разит штыком сверкучим,
И опять ползет по кручам
В царство яблоков и дынь.

Так иди, солдат, и ратай,
И воюй нам край богатый,
Чтоб твоей Руси родной,
Белой, Малой и Великой,
Как семье единоликой,
Быть с Червонной воодно!

От цветных степей донецких
Вглубь седых болот немецких
Он, удалый, поскакал,
На коне гнедом поджаром,
С ликом темным, юным, ярым,
Обнажив зубов оскал.

Здесь – цветов веселых звезды,
Шутки шумные разъезда,
Там, вдали – Бог знает что…
Не засада ль ямы волчьей?
Не застава ль шашек кольче?
Всё равно: ему ништо!

Рыщет влево, рыщет вправо.
Гик – и гонит буйной лавой
Перепуганных врагов, —
Блещет медною серьгою,
Колет смуглою рукою,
Снова гик – и был таков.

Так ширяй, казак, и гикай,
И неси с победной пикой
Вглубь чужих туманных стран
Дух наш орлий, взгляд соколий —
Золотую птицу воли
Из земли младых славян!

У заставы деревенской
Пред путиною смоленской
С ним прощается она,
В алой клетчатой понёве,
В голубом платке – обнове,
Милолица и юна.

Были дни, что шли в горелках, —
В хороводах, в посиделках —
В встречах ласковых с дружком.
Будут дни без сна, без смысла,
Веретена, коромысла,
Слезы горькие о нем…

Но она глядит, как краля,
Веселя, а не печаля
Уходящего бойца,
Льнет к плечам суконным грубым,
Льнет к румяным бритым губам
И целует без конца.

Жди же, девица, и помни,
И работай неутомней,
Чтоб, когда весной опять
Зацветет в лугах касатик
И вернется твой солдатик,
С ним победу пировать!

Голубое вино —
Небеса по весне.
Золотое руно —
Облака в вышине.
Голубое стекло —
Ручейки в глубине.
Золотое крыло —
Ветерки в тишине.

Голубое вино —
Девья кровь по весне.
Золотое руно —
Девьи косы во сне.
Голубое стекло —
Девьи очи в окне.
Золотое крыло —
Девье сердце в огне.