Николай Тихонов - Полдень в пути

Когда весь город празднично одет,
По улицам проходят знаменосцы,
И отражаясь в масляной воде,
Играют флаги яхт и миноносцев,
И вслед коням, залязгав на ходу,
Стремятся танки армии любимой,
А в небесах, в подоблачном ряду,
Стозвучных птиц полет неукротимый,—
Народ поет о радостях живых
И о бойцах отваги непреклонной,

И я стою на площади зеленой,
И двадцать лет упало с плеч моих.

Гранитных плит торжественный квадрат,
Вокруг него ноябрьские деревья,
Вокруг него великий Ленинград,
Народных толп веселое кочевье,
Вдали широкоплечая Нева,
А здесь — в квадрате, полном странной
                                                                        силы,—
Сверкающая инеем трава,
Геройская спокойная могила.
В земле родной легко лежат они,
Что шли в боях в сиянье стягов красных,
В дни торжества народного взгляни
На имена погибших не напрасно.
Кипящей город, черной банды бунт.
Трепещет враг пред силой пролетарской,
И падает неистовый трибун,
Из-за угла сраженный Володарский.

И под набат, как под удар ножа,
Встал Нахимсон средь палачей сутулых,
И пред его спокойствием дрожат
Белогвардейцев каменные скулы.
И Ярославль обманутый горит,
Летит измены пепел раскаленный…

Но голосом Урицкого гремит
В ночах Чека — Советов оборона.
О, если б с нами, радостью дыша,
Он шел сейчас по площади знакомой,
Каким его народ бы встретил громом,
На празднике приветствовать спеша.

Здесь Сиверса окончен путь недлинный,
Он мало жил, но много битв узнал,
Он немцев бил на нивах Украины,
Он гайдамаков волчьи стаи гнал.
Весна. Цветы. Леса омыты светом,
До нежности ли, вёсны ни при чем,—
В последний бой, как в огненное лето,
Наган сжимая, входит Толмачев.

Из смерти в смерть, о жизни не жалея,
Водили мы непобедимый строй.
Здесь Купше спит, Таврин лежит, Сергеев,
И Раков здесь, моих стихов герой.
И Лихтенштадт, и храбрый Солодухин,
И сколько рядом — всех не перечесть…
Недаром — нет! — несли вы через муки
Свободы честь и славной смерти честь.

И с вами лег, овеян ветром сосен,
Страны озер бесстрашный коммунист,
И Виттасари снится в шхерах осень.
На мох летит березы острый лист.

И говорит товарищу он: «Вейне,
Другой весной мы родину вернем…»
Так спите, братья, — есть у вас наследник,
Всемирный брат его мы назовем.
Сегодня с нами также он ликует,
И радостью душа его полна,
Он вспоминает летопись такую ж,
Такие же, как ваши, имена.

На улицах далекого Шанхая,
В испанской ли неведомой глуши…
Мы будем петь, чтоб песни, не стихая,
Весь страшный мир по-братски обошли,
Чтоб среди песен, радостных и сильных,
Одна была — как грозный взмах крыла:
О крови той, что пролита обильно,
О крови той, что даром не прошла!

Когда людям советским в их мирном сне
Все хорошее, доброе снится,
Я хочу говорить об одной тишине,
О глубокой, полночной, большой тишине,
Что стоит на советской границе.

Пусть граница песками, горами идет,
По лесам, по полям и по льдинам,—
Пограничник дозор неустанно ведет,
Милый край охраняя родимый,

В этой звонкой тиши тебе слышать дано,
Если ты остановишься с хода,
Как спокойно и радостно бьется оно —
Сердце родины, сердце народа.

Ты поставлен на строгий, священнейший пост —
Оглянись — и над леса резьбою
Ты увидишь сиянья струящихся звезд,
То кремлевские звезды с тобою.

А над рощей, где лунные льются лучи,
Тень легла на утес исполинский,
Будто в первой седой пограничной ночи
Проверяет заставы Дзержинский.

И наследье чекистское свято храня,
Ты идешь в тишине необычной,
Чтоб ни лязгом винтовки, ни стуком коня
Не смутить тишины пограничной.

И, глядя в зарубежный, сгустившийся мрак,
Ты стоишь замирая, не дышишь,
Каждый вражеский шорох и вражеский шаг
Точным ухом ты сразу услышишь.

Точным выстрелом сразу сожжешь эту тьму,
Потому что в стрельбе ты отличник,
И спокойно, товарищ, мы спим потому,
Что границу хранит пограничник.

Я хочу говорить о большой тишине,
Полной громкой, торжественной славы,
Этой песней, подобной неслышной волне,
Верным стражам Советской Державы!

От пен океанского вала
До старых утесов Кремля
Такой молодежи не знала
Видавшая виды земля.

Стучит ли топор дровосека
В глуши затаймырских болот,
Подводный ли строится флот,
Где сложные тайны отсека
И грозных машин обиход,
Плывет ли в Гренландию лед.
Где знамя советского века
Над полюсной льдиной встает,—
От книжных страниц до раскрытых
Пустынь стратосферных высот
Кипит этой силы избыток.
Идет комсомольский поход.

От пен океанского вала
До старых утесов Кремля
Такой молодежи не знала
Видавшая виды земля.

Под гулкий азарт стадионов,
Г де мускулы бронзой полны,
Под грохот товарных вагонов,
Везущих богатства страны,
В морях ли, во льдах и туманах,
У горнов, где блещет литье,
В путях ли, которым Стаханов
Дал строгое имя свое,
Под гул самолетных моторов,
В колхозах, где рожь высока,—
Остры их горячие взоры,
Крепка молодая рука.

От пен океанского вала
До старых утесов Кремля
Такой молодежи не знала
Видавшая виды земля.

Идут, отшвырнув белоручек,
В тайгу, где лишь дебри рычат.
Там жизнь их суровая учит,
Где волки учили волчат.
В мученье трудов неприметных,
В закалке их яростных воль
Встает из тайги беспросветной,
Как юный рассвет, — Комсомольск.
И смотрят отцов их громады
На мир, что действительно нов,
И сердце отцовское радо
Такому упорству сынов.

От пен океанского вала
До старых утесов Кремля
Такой молодежи не знала
Видавшая виды земля.

Бандитский ли залп перекатом
Пройдет пограничной грядой,—
На смену упавшему брату
Встает его брат молодой.

На сопках таких Заозерных,
Где желтый налетчик залег,
Где, флаг его сбросив узорный
В разбойничьей крови поток,
Сметая налетчика силу,
Промчался наш огненный шквал,
Там над самурайской могилой
И штык комсомольский сверкал.

От пен океанского вала
До старых утесов Кремля
Такой молодежи не знала
Видавшая виды земля.

Далеко идут по вселенной
Круги нескончаемых битв,
Но слава о нас неизменно
Над ветхой землею гремит.
И пламя растет молодое —
Могучего леса побег,
И солнце глядит золотое
На листьев зеленых разбег.

И в шуме той рощи веселой
Пророчество будущих лет:
Свободной земли новоселы
Идут во Всемирный Совет.

От пен океанского вала
До старых утесов Кремля
Такой молодежи не знала
Видавшая виды земля.

Мы крепки. Устать еще рано,
Нам нету дороги ко сну.
До края налейте стаканы.
Мы пьем за родную страну!
За то, как ломали невзгоды,
Чтоб горе сломить навсегда,
За братские наши народы,
За звездные их города!

За города юного выси.
Что в дебрях поставили вы,
За древние башни Москвы,
За новые стены Тбилиси.
Пусть сердцем прокатится радость,
Которая всем дорога:
Мы пьем за красу Ленинграда,
За синей Невы берега.

От дыма полярного чума,
Где сало тюленье чадит,
До южного плеска и шума
Гремящих всю ночь Чаладид,
За все города и колхозы,
Что подняты нашей рукой.
Мы пьем за туркменские розы,
За льдистых полей непокой.

За наших заводов ряды,
Что дружно гудят из тумана,
Мы пьем. Мы сильны и горды.
До края налейте стаканы!
За труд, что могуч и суров,
За сердцу его ретивое,
За вольных его мастеров,
За их мастерство мировое.

За молодость, славу, за риск,
Мы пьем за охотничьи тропы,
За планер, умчавшийся ввысь,
За юных геологов опыт,
За штурм неприступных высот,
За верный удар ледоруба,
За солнцем спаленные губы,
За реки, пройденные вброд.

За женщин и девушек наших,—
В работе, в учебе, в борьбе
Товарищей лучше и краше
Сыскать не удастся тебе.
Мы петь их еще не умеем,
Так выпьем сегодня в их честь,
Чтоб юным — им жить, пламенея,
И внуков под старость не счесть.

Пока мы пируем в тепле,
Отметим же тостом отличным,—
По темной промерзшей земле
Дозором идет пограничник,
Чтоб падали вороги ниц
От пули, без промаха бьющей,
За витязей наших границ,
И в стужу и в зной стерегущих!

За счастье колхозных дворов,
Кочевья колхозной отары.
За грохот в полях тракторов,
За новые врубов удары,
За новые шахты, за нефть,
За верфи, за домны, за станы,
За жизнь, что гремит неустанно
И век не устанет греметь.