Алексей Апухтин - Полное собрание стихотворений

Часто, наскучив игрой бесталанною,
  Я забываюсь в толпе,
Разные мысли, несвязные, странные,
  Бродят тогда в голове.
Тихо мне шепчет мечта неотлучная:
  Вот наша жизнь пред тобой –
Та же комедия, длинная, скучная,
  Разве что автор другой.
А ведь сначала, полны ожидания,
  Входим мы… Пламень в груди…
Много порывов, и слез, и желания,
  Много надежд впереди.
Но чуть ступили на сцену мы новую –
  Пламень мгновенно погас:
Глупо лепечем мы роль бестолковую,
  Холодно слушают нас.
Если ж среди болтовни утомительной
  В ком-нибудь вырвется стон
И зазвучит обо всем, что мучительно
  В сердце подслушает он,–
Тут-то захлопают!.. Рукоплескания,
  Крики… Минута пройдет –
Мощное слово любви и страдания
  Так же бесплодно замрет.
Тянутся, тянутся сцены тяжелые,
  Стынут, черствея, сердца,
Мы пропускаем уж сцены веселые,
  Ждем терпеливо конца.
Занавесь спущена… Лавры завидные,
  Может гордиться артист;
Слышно порой сожаленье обидное.
  Чаще зевота и свист.
Вот и разъехались… Толки безвредные
  Кончены… Говор затих,
Мы-то куда ж теперь денемся, бедные,
  Гаеры жалкие их!
В длинном гробу – как на дроги наемные
  Ляжем – ив путь без сумы
Прямо домой через улицы темные
  Тихо потащимся мы.
Выедем за город… Поле широкое…
  Камни, деревья, кресты…
Снизу чернеет нам яма глубокая.
  Звезды глядят с высоты…
Тут мы и станем… И связанных странников
  Только бы сдать поскорей,–
В грязный чулан нас запрут, как изгнанников
  С родины милой своей.
Долго ли нас там продержат – не сказано,
  Что там – не знает никто,
Да и нам знать-то того не приказано.
  Знает хозяин про то.

Видали ль вы рассвета час
За ночью темной и ненастной?
Давно уж буря пронеслась.
Давно уж смолкнул гул ужасный,
Но всё кругом еще хранит
Тяжелый след грозы нестройной,
Всё ждет чего-то и молчит!..
Всё полно мысли беспокойной.

Но вот у тучи роковой
Вдруг прояснился угол белый;
Вот за далекою горой
С востока что-то заалело;
Вон там, повыше, брызнул свет,–
Он вновь исчезнет ли за тучей
Иль станет, славный и могучий,
Среди небес?..
     Ответа нет…

Но звук пастушеской свирели
Уж слышен в тишине полей,
И воздух кажется теплей,
И птички ранние запели.
Туманы, сдвинувшись сперва,
Несутся, ветром вдаль гонимы.
Теперь таков наш край родимый,
Теперь Россия такова.

Как по товарищу недавней нищеты
   Друзья терзаются живые,
Так плачу я о вас, заветные листы,
   Воспоминанья дорогие!..
Бывало, утомясь страдать и проклинать,
   Томим бесцельною тревогой,
Я с напряжением прочитывал опять
   Убогих тайн запас убогий.
В одних я уловлял участья краткий миг,
   В других какой-то смех притворный,
И всё благословлял, и всё в мечтах моих
   Хранил я долго и упорно.
Но больше всех одно мне памятно… Оно
   Кругом исписано всё было,
Наместо подписи – чернильное пятно,
   Как бы стыдяся, имя скрыло;
Так много было в нем раскаянья и слез,
   Так мало слов и фразы шумной,
Что, помню, я и сам тоски не перенес
   И зарыдал над ним, безумный.
Кому же нужно ты, нескладное письмо,
   Зачем другой тобой владеет?
Кто разберет в тебе страдания клеймо
   И оценить тебя сумеет?
Хозяин новый твой не скажет ли, шутя,
   Что чувства в авторе глубоки,
Иль просто осмеет, как глупое дитя,
   Твои оплаканные строки?..
Найду ли я тебя? Как знать! Пройдут года,
   Тебя вернет мне добрый гений…
Но как мы встретимся?.. Что буду я тогда,
   Затерянный в глуши сомнений?
Быть может, как рука, писавшая тебя,
   Ты станешь чуждо мне с годами,
А может быть, опять, страдая и любя,
   Я оболью тебя слезами!..
Бог весть! Но та рука еще живет, – на ней,
   Когда-то теплой и любимой,
Всей страсти, всей тоски, всей муки прежних дней
   Хранится след неизгладимый.
А ты?.. Твой след пропал… Один в тиши ночной
   С пустой шкатулкою сижу я,
Сгоревшая свеча дрожит передо мной,
   И сердце замерло, тоскуя.

Добры к поэтам молодым,
Вы каждым опытом моим
Велели мне делиться с вами,
Но я боюсь… Иной поэт,
Чудесным пламенем согрет,
Вас пел могучими стихами.

Вы были молоды тогда,
Для вдохновенного труда
Ему любовь была награда.
Вы отцвели – поэт угас,
Но он поклялся помнить вас
И в небесах, и в муках ада.

Я верю клятве роковой,
Я вам дрожащею рукой
Пишу свои стихотворенья
И, как несмелый ученик,
У вас хотя б на этот миг
Прошу его благословенья.

Не осуждай меня холодной думой,
Не говори, что только тот страдал.
Кто в нищете влачил свой век угрюмый,
Кто жизни яд до капли выпивал.

А тот, кого едва не с колыбели
Тяжелое сомнение гнетет,
Кто пред собой не видит ясной цели
И день за днем безрадостно живет;

Кто навсегда утратил веру в счастье,
Томясь, молил отрады у людей
И не нашел желанного участья,
И потерял изменчивых друзей;

Чей скорбный стон, стесненный горький шепот
В тиши ночей мучительно звучал…
Ужели в том таиться должен ропот?
Ужели тот, о Боже! не страдал!

   Спите, соседи мои!
Я не засну, я считаю украдкой
   Старые язвы свои…
Вам же ведь спится спокойно и сладко,–
   Спите, соседи мои!

   Что за сомненье в груди!
Боже, куда и зачем я поеду?
   Есть ли хоть цель впереди?
Разве чтоб быть изголовьем соседу…
   Спите, соседи мои!

   Что за тревоги в крови!
А, ты опять тут, былое страданье,
   Вечная жажда любви…
О, удалитесь, засните, желанья…
   Спите, мученья мои!

   Но уж тусклей огоньки
Блещут за стеклами… Ночь убегает,
   Сердце болит от тоски,
Тихо глаза мне дремота смыкает…
   Спите, соседи мои!

В час утра раннего отчаливал челнок,
  Гребцы неистово кричали,
Разлив, волнуясь, рос; белеющий восток
  Едва глядел из темной дали.

И долго плыл наш челн… Когда же я потом
  Взглянул, – у самой середины,
Качаясь, он стоял, и мимо нас кругом
  Неслись разрозненные льдины.

А там, на берегу, лежал пластами снег,
  Деревья свесились уныло,
И солнце уж светло из-за деревьев тех
  У храма купол золотило.

Не так ли ты, о Русь, широко разлилась,
  И в яром, бешеном стремленье
Надолго твой разлив прервал с тобою связь
  Друзей добра и просвещенья.

И горсть отважная сынов твоих гребет,
  Кругом один отпор холодный…
И неужели же, споткнувшися на лед,
  Они ко дну пойдут бесплодно?

Нет! Новый близок день – смотрите, что за вид:
  Всё небо в зареве над нами,
И солнце радостно равнину золотит,
  Посеребренную снегами.