Василе Александри - Александри В. Стихотворения. Эминеску М. Стихотворения. Кошбук Д. Стихотворения. Караджале И.-Л. Потерянное письмо. Рассказы. Славич И. Счастливая мельница

— Мариоара, лада,
Радость и услада!
Все, чем сам богат,
Дать тебе я рад;
Тишину и ласки,
Звезды, как из сказки,
Синий небосвод,
Лето круглый год!

— Будь слова пригожи,
На тебя похожи,
Я б давно, поверь,
Отворила дверь,
Милым называла,
В губы целовала!

— Жду я у дверей,
Отопри скорей.
Если мне поверишь,
Счастья не измеришь,
Дав на час ночлег,
Не отпустишь век.
Скажешь богу, лада:
«Рая нам не надо!
Позабудь про нас
В наш счастливый час!»

Ты ступила ножкой малой
В воду, милая моя, —
И душа затрепетала
Легкой струйкою ручья.

Ты лицо свое умыла,
И счастливая вода
В переливах сохранила
Эту свежесть навсегда.

Там у берега под ивой
Стало в сон тебя клонить,
И умолк ручей шумливый,
Чтоб тебя не разбудить.

Милый лик в ручье свободном
Отраженьем светлым лег,
И с тех пор на дне холодном
Встал алеющий цветок.

Ты — цветок, в душе растущий,
Ты — любви цветок живой,
А душа — родник бегущий,
Где струится образ твой.

Пусть чужеземный небосклон
Закрыт косматой тучей,
Я в край родимый возвращен
Своей мечтой летучей.

Жилище жизненных отрад,
Приют любви и страсти,
Зеленолистый вертоград,
Не ты ль обитель счастья?

Опять в душе пробуждены
Забытые порывы,
Вновь поэтические сны
Блаженно-шаловливы!

Простор отеческих полей,
Отчизны очертанья, —
Нет обаяния милей,
Полней очарованья!

Я вижу ясно даль и высь,
Предутренние дали;
Там слаще винограда кисть,
Сочнее листья стали!

Теплее солнышка лучи,
Небес яснее своды,
Прозрачней реки и ключи,
Чем в молодые годы!

Куда пестрей цветов семья,
Нежней девичьи песни,
Шальные трели соловья
Ночной порой чудесней!

Сказаниям былых времен,
Что шли по нашим землям,
Здесь гордый разум подчинен;
Здесь мы преданьям внемлем.

Здесь не забыты, не мертвы
Легенды о царицах.
Под небом вешней синевы
Здесь сказка-осень длится.

В стране отрады молодой
И грусти человечьей
Зачины сумеречных дойн
Выходят мне навстречу.

И ландыш здесь пионам рад,
Все вместе в пляс пустились;
Здесь из земли, но солнцу брат,
Подсолнух желтый вылез!

Молва о птицах волшебства
Живет на высях влажных,
Гордыня римская жива
В сердцах мужей отважных!

Вкусивши рая благодать
В ликующей отчизне,
Равно готов я смерть принять
И радость новой жизни!

Отчизна! Лишь тебя любя,
Я славлю вслух и немо!
С любовью смотрит на тебя
Сонм ангелов Эдема!

Мужицкие поля раскинула долина,
Межой отрезав их от вотчин властелина:
Был жаден государь и корыстолюбив,
Он позавидовал дарам крестьянских нив!
Прорехи мантии потертой, но богатой,
Он хочет подновить бедняцкою заплатой.
Но продавать земли крестьяне не хотят.
Любой клочок ее для них хорош и свят!
— Ах, неугодно им! — орет хозяин вотчин, —
Так я приструню чернь здесь на наделе отчем;
Ведь голоса подать они не смели встарь!
Пусть подчинятся мне — на то я государь!

На следующий день за пиками конвоя
Гарцует государь, округу беспокоя, —
Рабы, чтоб срыть межу, пригнали шесть волов,
Упряжка тянет плуг — грозу чужих лугов…
Ярка и зелена захваченная нива.
Но травы и цветы на ней дрожат ревниво,
Но замер в вышине и жаворонка звон,
Свинцовой тучею затянут небосклон.
Холодный барский плуг свою работу начал,
Как раной — бороздой злодейство обозначил,
И дрогнула душа истерзанной земли
От ран, которые ей плугом нанесли!
Так срезана межа двух близких нив на стыке, —
Идет проклятый плуг — и ненависти крики
Над свежей бороздой витают все смелей:
То вопль проклятия украденных полей!

Все дальше пахари незваные шагают,
Но вдруг румынка им дорогу преграждает —
Печальная краса! Сурова и статна,
С ребенком на руках не движется она…
Бестрепетно стоит она перед волами
И громко говорит, а очи мечут пламя:
— Ты всех нас, государь, ограбить захотел,
Присвоить пожелал наш нищенский надел?
Коль не трепещешь ты перед небесной карой,
Пусть сына моего задавит плуг твой ярый,
Чтоб целый мир тебя убийцею назвал! —
Кладет сокровище она. Плуг злобный стал,
А белые волы взирают на ребенка
С привычной кротостью — и тот смеется звонко.

Жестокий властелин кричит: — С дороги прочь! —
Уж хрипнуть грешник стал, орать ему невмочь;
Но руки на груди упрямо мать скрестила
И в гневе праведном опять заговорила:
— Нет, лучше уж ему дитятей умереть,
Чем в жалкой нищете расти, мужать, стареть!
Веди же плуг — и пусть о сыне я заплачу, —
Ты свой надменный нрав с ним закопай в придачу! —
Разгневан государь, взял бич и, в свой черед,
Волов строптивых сам бичом ужасным бьет.
Но паром своего дыхания, нежданно,
Недвижные волы прикрыли мальчугана.
И жаворонок песнь понес в лазурь опять,
И плакать начала растроганная мать.
Звереет государь, злодея душит злоба:
— Ну, так на борозде погибнете вы оба! —
Он бросился на мать… Уже бичом взмахнул…
Но у межи, в кустах, какой-то ропот, гул,
То ярость мщения, мужицкий клич могучий,
Покорность рухнула, гнев встал свинцовой тучей,
Толпа крестьянская шагает все быстрей —
Так приближается на крыльях ветра змей!
Шагают мужики… Захватчики, бегите!
За ваши все грехи сторицей заплатите!
Крестьяне вам за все готовятся воздать!
Впрягут в ярмо — и плуг вы повлечете вспять!
……………………………………………………….
Бегут грабители… Свет солнца с неба льется…
— Бегут! — ревет толпа, а мальчуган смеется.

Я сказал свирели, что в траве лежала:
— Кем ты на лужайке брошена, свирель?
Ты молчишь, а прежде радостно звучала,
Нежно выводила ласковую трель.

Так, еще не согнут лет тяжелой ношей,
Нежным и влюбленным был и я, поэт,
Но теперь молчу я, молодостью брошен,
Как свирель, в которой песен больше нет.

— Что ж, — свирель сказала, — пробил час печали,
Пробил час заката, но не спорь с судьбой:
В молодости дойну славно мы играли —
Этого под старость хватит нам с тобой!

Когда все расцветает и все вокруг ликует,
Когда все веселятся и светел ясный день,
Одно уныло сердце, страдает и тоскует
И рвется к дальним нивам родимых деревень.

Мое тоскует сердце в невыносимой боли,
Душа поет, страдая, исхода нет тоске,
Измученное сердце томится как в неволе,
Душа изнемогает в скитаньях, вдалеке.

Родимую долину хочу увидеть снова,
Услышать плеск хрустальный прозрачного ручья,
Бродить по лабиринту средь сумрака лесного,
Увидеть все, что в детстве любил так нежно я.

Хотел бы я, как прежде, в долине той укромной
Крестьянские хатенки приветствовать опять
И снова приобщиться к их жизни мирной, скромной,
Их радости простые и горести встречать.

Хотел бы я построить среди родной долины
Такой же деревенский уютный, тихий дом,
Я из окна смотрел бы на дальние вершины,
Где тучи громоздятся и громыхает гром.

Хотел бы я увидеть в цветах родное поле,
Что для меня соткало дни счастья и любви,
И слышало мой голос мальчишеский на воле,
И видело все игры, все шалости мои.

Там средь родного поля журчащей речки ропот,
Там певчих птиц концерты в лесной глухой тиши,
Ритмичный шелест листьев, как чей-то нежный шепот,
Будили томный отклик в мечтах моей души.

Да, был бы я счастливым, когда бы очутился
На родине любимой, к родной земле припал
И пламенною мыслью, как в юности, стремился
Осуществлять мечтаний высокий идеал.

И даже смерть, чей облик и страшное явленье
Пугает всех живущих, как воплощенье зла,
Меня б там усыпила легко, как сновиденье,
И к облакам и тучам в мечтах перенесла!