Борис Верховцев - Норматив

Менделеев Клапейрону
Позвонил по телефону:
«Друг любезный, Клапейрон,
Одолжи один нейтрон!
Поутру моя Матрёна
Прибирала со стола —
Все образчики нейтрона
Грязной ветошью смела!»

«Предложить могу пол-литры
Пречудеснейшей селитры,
Но Иваныч, бля буду̀,
Где же я нейтрон найду??
Тут за счастье макароны,
Погибаю от цинги…
Самому нужны нейтроны…
Вот такие пироги».

Всей науке Клапейрон
Парой фраз нанёс урон.

От отчаянья заблеяв,
Бросил трубку Менделеев
Подошёл к водопроводу
И, издав протяжный рёв,
Он долил сырую воду
В банку спирта до краёв,
Просто так, себе для пробы,
Чтоб избавиться от злобы…

Но орут от той воды
До сих пор на все лады
Из дворов и подворотен,
Ресторанов и лесов,
В лужах собственных блевотин
Миллионы голосов:
«Менделееву ура!
Нету худа без добра!»

У нас реально на районе
Живут крутые пацаны:
Они сломали спину Лёне,
Теперь у Лёни нет спины.

Они проткнули глаз Серёге
Тупым куском стальных перил,
И раздробили Паше ноги,
Чтоб он к Серёге не ходил.

Распотрошили Пете брюхо,
Грудь прострелили Мустафе,
А Игорька лишили слуха,
Отрезав уши у кафе.

Андрею пальцы искромсали,
Спалили Толика дотла,
Антону рожу расписали
Осколком битого стекла.

Замуровали в стенку Жору,
Валере в рот вогнали клин,
Прибили Васю к тренажёру
Гвоздями самых разных длин.

Ивана ядом угостили,
Порвали Стаса до костей,
Отняв братве в подобном стиле
Десятки важных запчастей.

Вадиму — ноздри, Саше — яйца
И позвоночника фрагмент…
Вот только Витю все боятся,
Поскольку Витя — Президент.

Уж если я влюблюсь, то так влюблюсь,
Что хлынут жижей и стихи, и проза,
Одна беда — страдаю от склероза,
Как только на свидание явлюсь

Семнадцать раз заглядывая в глаз,
И с частотой четыре килогерца
Хотел просить руки твоей и сердца,
А попросил квитанцию за газ

Беседу собирался провести
О том, как ценны брачные союзы,
Но вдруг шепнул: «Квадрат гипотенузы
По Гринвичу равняется шести…»

Цена моим потугам — медный грош,
Болезни ход воистину ужасен,
Я даже забываю, что я — Васин,
Когда меня ты зà руку берёшь

Произношу неверные слова,
А после — страшно мучаюсь и плачу.
Избытком чувств не скроешь недостачу
Простого мозгового вещества…

Я буду в белом… Нет, в зелёном.
В моём сознаньи воспалённом
То в реверансе, то с поклоном,
Танцует похоти шаман,
Облив себя одеколоном,
И вставив лилию в карман…

Больших иллюзий не питаю,
Коль сердцу мил — примите в стаю,
Что не успею — наверстаю,
Мне опротивел суходроч…
Себя на койке распластаю,
И, может, даже в эту ночь,

Себя за преданность ругая,
Тепла, свежа, как весть благая,
Ты приползёшь ко мне нагая,
И будешь сотни раз права,
Интуитивно полагая,
Что не нужны теперь слова. 

Вот если взять, и дать случиться чуду:
В одной отдельно взятой стороне
Собрать на час евреев отовсюду,
Без мыслей об арабах и войне.

Чтоб их хоть час не били, не дразнили и
Не стукали затылком о кровать,
(Я тоже ради эдакой идилии
Подъехал бы, чего уж там скрывать).

Всего на час, из всех далёких далей,
Одних евреев, только лишь на час…
Из всех Европ, Америк и Австралий…
Как думаете, спрашиваю вас:

Они друг друга сразу загрызут
Или сначала скажут «Зай гезунд»?

С поэтом спорить очень трудно,
Поэт, он знаете, какой:
Одной единственной строкой
Он может осрамить прилюдно.

В нём бунт, интрига и крамола,
Он, от стола не отходя,
Смахнуть партийного вождя
Способен в пять минут с престола.

Угрозы, штрафы и запреты,
Да хоть смирительный халат —
В любых невзгодах, как булат,
Лишь закаляются поэты.

Захочет — снова отутюжит
В одной единственной строке…
Но арматурой по башке —
Вот тут поэт уже не сдюжит.

Он упадёт, прильнёт к бордюру,
В последний раз махнёт рукой,
Внеся единственной строкой
Свой скромный вклад в литературу…