Борис Верховцев - Норматив

Гриша Вагѝнер был слабеньким мальчиком,
В школу ходил с букварём и пенальчиком,
Был близорук, не дружил с забияками,
Общий язык находил лишь с собаками,

Позже стал гордостью шахматной секции,
Пива не пил, конспектировал лекции,
Запах чесночный, рейтузы под брючками,
Строил скворечники хилыми ручками,

Схемы паял фантастической сложности,
Мылся нечасто — по мере возможности,
Слушал Шопена, Ремарка цитировал,
Женщин не видел и не акцептировал,

Профиль окутывал шарфиком выцвевшим,
Спорил о Боге с соседом подвыпившим,
Жалко попал, молодой и порядочный,
Он под каток под асфальтоукладочный.

Я как-то вижу всё по-новому,
Мне жизнь подкидывает ребусы,
Сидеть бы мне, тупоголовому,
И починять в депо троллейбусы…

Так нет же! Пичкаюсь идеями,
Ищу котов в собачьей комнате,
То нарисую всех злодеями,
То вас люблю, а вы не помните.

Забить на всё, залечь на солнышке
И вам, реальным, не отсвечивать,
Но есть пока ещё на донышке,
Чтоб мыслей лёт обесконечивать…

Тургенев, Достоевский, Маяковский,
Есенин, Тютчев, Мандельштам, Твардовский,
Рылеев, Пастернак, Довлатов, Бунин,
Бианки, Чехов, Лермонтов, Акунин,

Толстой, Маршак, Ахматова, Беляев,
Некрасов, Пушкин, Горький, Фет, Катаев,
Булгаков, Пришвин, Искандер, Филатов…
Куда ж ещё меня — дегенерата??!

Я приду к тебе на день рожденья,
Великан, осевший на Неве,
Без подарка, без предупрежденья
И без задних мыслей в голове,

Ты — ровесник сказочной Тортиллы,
Панцирь твой надёжней чем броня —
Защитит от вора-воротилы
И от мэров завтрашнего дня.

Ты не просто контурная карта,
Город БДТ и ДДТ
Город лучших оперных бельканто
И лихих балетных фуэте.

Крепкий, словно «Балтика» шестая,
Грозный, как кронштадтский пароход,
Рукопись истории листая,
Громыхая, движешься вперёд.

То тебя с дерьмом смешать хотели,
То топили в собственной крови,
Но всегда Расстрели–Церетели
Возрождали — только позови.

В холодах, разрухах, сменах власти
Ты лишь укрепил характер свой,
И потом, когда утихли страсти,
Воевал с безликою Москвой…

И на день рожденья–возрожденья
Извини за пафосность, старик,
Я к тебе приду без принужденья,
Я к тебе почти уже привык… 

Вонюч, как кролик, сдохший от поноса,
Наивен, как индийское кино,
Лиловый исхудавший алкоголик
С тоской глядит в немытое окно.

Он верит, что ему на опохмелку
Чекушку давний кореш одолжит,
А по утрам всё чаще видит белку,
Он подмигнёт — она к нему бежит…

В кармане — гвоздь, в больных глазах — тревога,
Друг снова спас — в желудке спирт бурлит…
Боюсь, осталось пить ему немного:
Не за горами контрол–альт–делит…

Закурим, мой товарищ, по одной!
И табаком размешивать не будем —
Накроет нас эффекта новизной,
Наполнит теплотой к вещам и людям,

В системе чумовой координат
Абсциссой буду я замысловатой,
Ну а тебя, под грохот канонад,
Торжественно назначат ординатой.

А в точке ноль — слова, которых нет,
И песни, что когда-то не допели,
И тени,разрывающие свет,
В полях бесхозных сладкой конопели.

А если вдруг откажут тормоза
С рассветным мегарадужным приходом
Посыпь мне густо травами глаза
И положи мой корпус за комодом…

Шпалы вколочены, гайки подкручены,
Все озабочены, люди измучены.
Грязный перрон сортировочной станции,
Мусор ругает кого-то по рации,
Дёргаясь, старый шлагбаум опускается,
Речка… Вокзал… Туалет закрывается…
Ноги в вагонном проходе немытые…
Спят дембеля, самогоном убитые:
Мама во сне у окошка открытого…
Стынет в котле голова замполитова…
Поезд навстречу… Явление Доплера…
Паводком ветхая дамба затоплена…
Запах котлетный, отрыжки чесночные,
Зычно кричат торгаши полуночные…
Тамбур облёванный… Станция «Лосево»…
Здесь ты меня разлюбила и бросила…
Стук нарастает, колёсами заданный,
С полки свисает кроссворд неразгаданный…
Тонкие нити рассвета багрового —
Дня наступление шумного, нового… 

Мне нравятся фильмы про мрачного Сталина,
Как ходит задумчиво он по Кремлю
И вешает всех, от Иркутска до Таллинна…
Но порно я, всё-таки, больше люблю.

Мне вестерны в кайф, где индейцы с ковбоями
Друг друга на медленном жарят огне
И очень гордятся своими устоями…
Но порно особенно нравится мне.

Про космос люблю, про убийц-астероидов,
Где Землю спасает бурильщик простой,
Он — самый толковый в команде негроидов…
Но это в сравнении с порно — отстой.

Про рыцарей — тема довольно красивая:
Погибнуть готовы, служа королю!
Кольчуги, мечи, лошадёнка спесивая…
Нет, всё-таки, порно я больше люблю.

И ужасы — жанр, навеки излюбленный,
Люблю, чтоб кровища потоком текла,
Чтоб был там скелет и чтоб палец отрубленный…
Но порно — покруче. Такие дела.

Я привёз тебя к себе, деревенщину,
Ты хотела жить со мной, дерзкая,
Разбудил в тебе любовью женщину,
Лучше бы она спала, мерзкая…

Сколько нас взлелеяно,
Сколько в печках спалено,
С повестью про Ленина,
С песенкой про Сталина?

Сколько ртов заклеено,
Сколько хат оставлено,
С повестью про Ленина,
С песенкой про Сталина?

Сколько масок сменяно
И клыков оскалено,
С повестью про Ленина,
С песенкой про Сталина?

Был бы рад поэт тому —
Да не видеть сути нам…
Может быть, поэтому
Хорошо нам с Путиным? 

Когда-нибудь стану я старым,
Горбатым, подобно верблюду,
Стройным не буду, поджарым,
С губою отвисшею буду.

Вся русская классика заново,
Очки на носу плюс восемь,
Любимые фильмы — Рязанова,
Любимое время — осень.

В семейных трусах с цветочками
Ни шороха, ни затвердения,
Короткие встречи с дочками —
На Пасху и дни рождения.

Кроссворды рукой дряхлеющей,
Кутаясь в плед с дырками,
Нормально поссать не умеющий,
Балкон завален бутылками.

С утра шурупы протезные
Вставною крепить челюстью,
Советы давать полезные,
Виртсекс объявить ересью.

Сердца шумы угадывать,
Печень — «Букет Молдавии»…
Не стоит надолго откладывать —
Лучше уйти в здравии… 

Я пришёл к тебе снова украдкою,
Трепещу — не разжать кулаков,
Всё любуюсь поверхностью гладкою
Твоих мощных блестящих боков.

Сдержан, строен, высок от рождения,
И красив — хоть картину пиши,
К этим ручкам — одно наслаждение
Прикасаться в полночной тиши…

Не пугайся, мой добрый. мой ласковый,
Ты терпел меня тысячу лет,
Хоть тебя по кусочку вытаскивай —
Не промолвишь ни слова в ответ.

Как ни суй тебе — всё тебя радует,
И спасибо, любимый, за то,
Что мой тонус с годами не падает —
Я активен и бодр на все сто.

Я молюсь за твоё долголетие
Жарким летом и лютой зимой,
Лучше друга не знаю на свете я,
Холодильник единственный мой!