Ли Бо - Стихи в переводе Сергея Торопцева
755 г.
Провожаю брата Чуня вдоль реки Цзинчуань
Прелестна Цзинчуаньская река,
Красы ручья Жое[249] тут были б жалки,
Лазурные вершины по брегам,
Гуляют цапли по парчовой гальке,
Извивы за извивами манят,
Да задержаться силы не достанет,
Ручей Цинь Гао[250] отошел назад,
А впереди — кумирня на Линъяне[251],
Святой Цзымин меня не увидал,
Лишь ясная луна с небес спросила:
Скажи, что привело тебя сюда? —
Та тьма, которая Ли Ао[252] скрыла.
Пэнлайского холма достойна кисть[253],
Что создает чистейшие творенья.
На этот мир прекрасный оглянись,
На тайный дух, идущий от деревьев.
Ты — наш Хуэйлянь[254], прими бокал вина,
Ты — наш Ма Лян, семейный Белобровый[255].
Нет строк про мост у моря у меня,
Да и про мост над речкой нет ни слова[256].
Когда еще тебя увижу я?
Разлуки обрывают наши встречи.
Ну, а пока цветистая ладья
Плывет меж табунов в златых уздечках.
Мы — Фениксы с горы Цанъу с тобой,
Сидим на разных ветках Древа яшмы[257],
И путь свой каждый выбирает свой,
За край небес ты улетишь однажды,
Увидишь даль, что поглощает свет.
И пусть в осенней тьме дрожат гориллы,
С волною я пошлю тебе привет,
Чтоб знал ты — брата сердце не забыло.
755 г.
Плыву вниз по реке Линъян в уезде Цзин до затона Няньтань
На берегах Няньтань щебечут птицы,
Мартышек на горах неперечет,
Так снежной пеною волна вихрится,
Что средь камней речных застрял мой челн.
А лодочники с длинными шестами
Ведут здесь лодки днями и ночами.
755 г.
Плыву вниз по ручью Гаоси от горы Линъян
к заводи Люцэ у Трехвратного пика
Над заводью навис Трехвратный пик,
За валом вал стремятся по Люцэ,
Скала — что тигр, среди камней притих,
Поток — что хвост дракона, сжат в кольце.
Не Цилилай[262], конечно, но не хуже!
Быть может, здесь уду закинуть нужно?
755 г.
Смотрю на гору Айвы
Восходит день за днем светило,
И птицы прячутся к закату…
Тоска скитальца прихватила
У этих склонов кисловатых.
755 г.
Провожаю Туна, чаньского Учителя,
возвращающегося в Обитель Отрешенности в Наньлине
Обитель Отрешенности я знаю,
Сколь много дивных мест на склонах сих,
В горах Лангунов цитрус[265] прорастает,
Сосна Бэйду[266] стоит у врат глухих.
Здесь тигров укрощают и доныне[267],
Но посох Вас на сирый склон ведет.
Когда-нибудь мы встретимся в Наньлине —
Там, где в ущелье скрыт тенистый вход.
753 г.
И вот, наконец, петляя мелкими речушками и ручьями, мы добрались до города Сюаньчэн, с которым у Ли Бо были особые отношения: в 5 веке начальствовал тут Се Тяо, самый любимый поэт Ли Бо. Если в ХХI веке Вы заезжали в Сюаньчэн, то, быть может, ничего особо приметного там и не заметили. Пропыленный провинциальный городишко, в основном, двух-трехэтажный, но кое-где уже вспучивающийся посверкивающим на солнце стеклобетоном в десяток этажей. Но сейчас мы видим его девственно прелестным, уютно прикорнувшим меж двух речушек, взявших город в кольцо (прозвание «город у реки» было его фирменным титулом). Ли Бо часто поднимался на городскую башню, построенную Се Тяо, простоявшую века уже после Ли Бо, в ХХ-м веке спаленную пожаром японо-китайской войны, нелепой и кровавой, как все войны, но потом восстановленную. Вернувшись в наш ХХ1 век, Вы сможете подняться на эту башню и взглянуть на мир с той самой точки, с какой смотрел на него Ли Бо. Правда, вместо «синей бездны» и «двух потоков» с «двумя мостами» вы увидите со всех четырех сторон новостройки с хоботами башенных кранов.
Осенью поднимаюсь на Северную башню Се Тяо в Сюаньчэне
Городок у реки как на дивной картине:
Очарована синею бездной скала,
Два моста разноцветие радужных линий,
Два потока сверкающие зеркала.
Закурились дымки, холод цитрусам страшен,
Затихают платаны в осенней красе.
Так кого же мне вспомнить на Северной башне? —
Пусть в ветрах прозвучит стих почтенного Се!
753 г.
Это стихотворение локализовать непросто. В нем нет четких топонимических вех, только психологические нюансы. И все же: к северу от Сюаньчэна поднимаются вершины гор, заросших лесом, а к востоку — петляют два потока, беря этот «городок у реки» в кольцо.
Прощание с другом
На севере зеленых гор стена,
К востоку вод излучины видны.
Здесь нам с тобой разлука суждена,
Травинки ураганом сметены.
Летучей тучкой растворится друг,
Заката грусть разлив в душе моей,
И на прощанье лишь отмашка рук
Да жалобное ржание коней.
738 г.
Чистый ручей в Сюаньчэне
Прозрачней Тунга[268] этот ручеек,
Укрыла берега дерев краса,
Пик к солнцу устремляется, высок,
Склонились скалы, словно небеса,
Не знаю, как зовут цветастых птиц,
Таких гиббонов белых нет нигде…
Но я не встретил мне созвучных лиц
И горестно вздыхаю в пустоте.
754 г.
Посылаю историографу Цую
Слышу — воет гиббон над осенней Ваньси[270],
Я — отвязанный челн, потерявший причал,
Гусь, на юг полетевший, и жалок, и сир,
К рекам, текшим на север, он зависть питал.
Вы вставали с лежанки Чэнь Бо[271] много раз,
Мне ж до башни Се Тяо дойти нелегко,
Раскидало, как листья осенние, нас,
И от склонов Цзинтин[272] мы уже далеко.
753 г.
В свое последнее посещение Сюаньчэна Ли Бо увидел цветок, который называется «кукушкин цвет», и вспомнил родное Шу, где много кукушек. Особенно рьяно они кричат весной, и их крик фонетически записывается иероглифами «бужу гуй!» («вернись!»), что ностальгически вспоминает поэт, глядя на «кукушкин цвет», который в Сюаньчэне раскрывается тоже весной, на 2–3 луну.
В городе Сюаньчэн смотрю на кукушкин цвет
Кукушки, помню, в Шу кричали,
А здесь весной — кукушкин цвет,
Он отзывается печалью
Воспоминаний юных лет.
763 г.
Вместе с дядей, начальником уезда Данту,
пришли в павильон Цинфэн к почтенному Шэну,
настоятелю монастыря Перевоплощения
Сей древний скит сегодня возрожден,
Отверсты в Небеса его врата,
Средь облаков вдруг возникает он,
Виденье наполняет Пустота[275].
Почтенный Шэн в округе знаменит,
Он ярко излагает свою мысль,
Забыв себя, для всех людей открыт,
Не думая стряхнуть мирскую пыль,
Чист, как луна на глади темных вод,
Как белоснежный лотоса цветок,
Он в павильоне без забот живет,
Туда влетает свежий ветерок[276],
Жару смягчает тень высоких стен,
Пока светило не покинет нас,
Вином и чаем потчует гостей
И блюдами изысканнейших яств.
Наш разговор изящен и красив,
Затрагивает тьму мирских вещей,
Ведь дядя мой, уже обнявший цинь,
Известный добродетелью своей,
По Лесу Дао[278] бродит меж дерев,
Порой, как Тао Цянь[279], берет бокал.
Чист Небеса растрогавший напев,
Ему средь сосен ветер подпевал.
Но установлен наслажденьям срок,
И камни рассыпаются в песок.
755 г.
В Сюаньчэне оплакиваю «Призванного» Цзян Хуа
Древо яшмы на Цзинтин погребли[281],
Это «Призванный» Цзян, ясно всем.
В доме Сянжу его од не нашли,
Только свиток ритуальный висел[282].
Над водой блестит луна в небесах,
Ваши оды уже там, меж светил,
Меч яньлинский я оставлю в ветвях,
Чтобы вечно погребенье хранил[283].
761 г.
Беседка господина Се
Здесь господина Се покинул друг,
И все несет печаль душе моей.
Гость скрылся, но луны остался круг,
Гора пуста, но все журчит ручей.
Цветы цвели у брега по весне,
Бамбук шумел осеннею порой…
Живое и ушедшее во мне
Соединились в песнь о встрече той.
753 г.
