Ли Бо - Стихи в переводе Сергея Торопцева
12
Вода как будто шелка полоса,
Спокойная, что небо над землёй.
Луна-ясна, покинь-ка небеса,
Стань лодочкой в цветах моей хмельной!
13
В струе воды — чистейшая луна,
В луче луны — вечерний цапли лет.
Там парень с девою плывут, она,
Каштан срывая, песенку поет.
14
Над землей полыхает руда,
Искр багровых летит череда.
В свете лунном плавильщик поет,
И от песни теплеет вода.
15
В три тысячи чжанов моя седина,
Она, как тоска, бесконечно длинна,
И в зеркале вод словно иней осенний…
Не знаю, откуда явилась она?
16
Старый дед в Осенних плесах
Рыбу с лодки ловит рано,
А жена силки уносит
В тень бамбуков на фазана.
17
В цветенье персиков на горных кручах
Я, будто рядом, слышу голоса.
Давай, монах, без слов простимся лучше
И к белой туче устремим глаза.
754 г.
Гуляю по склону Байгэ у Осеннего плеса
1
Я здесь к ночным прогулкам склонен,
Байгэ луной озарена,
Искрится луч на снежном склоне,
Гиббона тень в ветвях видна.
Но дивное уйдет мгновенье,
И с песней в челн вернусь вновь я.
Здесь — чистота, здесь — вдохновенье,
Здесь вспоминаются друзья.
2
В ночи на склоне кто-то воет,
Ручей приятно холодит,
Драконы разыгрались вволю[179] —
И по реке волна бежит.
Река, заняв луну у неба,
Ее купает в облаках.
В краю отцов давно я не был…
Гляжу в закат[180]… В душе — тоска.
754 г.
А вино тут было отменное, особенно у анахорета Вана из Абрикосовой деревни у Чистого ручья. Оставив чиновную службу, он посвятил свои таланты виноделию. А миляга Ван Лунь из затаившейся в горном ущелье деревушки «Омут персиковых лепестков» (осенью они осыпались в воду и медленно кружились по запруде), винодел и страстный почитатель стихов Ли Бо, не раз присылал поэту кувшины с плодами своего труда, и они весьма пришлись по вкусу Ли Бо, большому любителю и знатоку многосортья вин, производившихся в разных местах и Вань, и Чу, и Лу. Однажды Ли Бо сам заехал к поклоннику, и растроганный Ван Лунь до пристани провожал его с музыкой и танцами, что Ли Бо и описал в стихотворении. От деревни в наши с Вами дни не осталось иного следа, кроме как зарубка в вечности, сотворенная небольшим четверостишием Ли Бо.
Ван Луню
Ли Бо ступил на борт челна…
Чу, пристань музыкой полна!
Ван Лунь мне шлет свою любовь
Бездонную, как та волна.
755 г.
Распахивающие душу просторы Осеннего плеса, чарующие ландшафты, услаждающие взор, как нигде способствовали сближению людей, и огромное количество проникновенных стихов Ли Бо посвятил местным жителям — и начальникам, и монахам, и простому люду, которых он ставил на фон чистой, благородной природы.
Подношу Цую из Осеннего плеса три стихотворения
1
Люб мне Цуй[181] из этих мест,
Он похож на Тао Цяня[182]:
Тополя шумят окрест,
У колодца — два платана,
В дом влетают птицы с гор,
Лепестки летят в бокалы…
Опустел без Вас мой двор,
На душе тоскливо стало.
2
Начальник Цуй, Вы — как начальник Тао:
Слегка вздремнув под северным окном,
Берете цинь, наигрывая славно,
Хотя на нем и струн уж нет давно,
Заглянет гость — ему большую чашу,
Ни чоха[183] не взимаете с людей,
Лишь просом колосится поле Ваше…
Ну, так вспашите же его скорей!
3
Как Хэян, засаженный цветами[184],
Плес Осенний человеку мил,
Край сей прирастает мудрецами,
И весенний дух в нем воцарил.
Реки здесь — Небесные потоки[185],
Горы — ширма, дивно хороша.
Гость от Золотых ворот[186] высоких
Едет с одой, как Цзя И в Чанша[187].
754
Подношу шаофу Лю из Осеннего плеса
Осенний плес был пуст и нелюдим,
В Приказе Вашем мало было дел.
Вы, персики и сливы посадив,
Благоуханным сделали удел[189].
Берясь за кисть, Вы зрите облака,
Зеленая лощина — за окном,
Являюсь я с луной издалека —
Сияньем насладиться и вином.
Сей муж ученый Лю меня пленил,
Уйти отсюда не достанет сил.
754 г.
Подношу Лю Юаню
Плодов бамбука здесь немало,
Не станет Феникс голодать[191].
С луны сорока[192] прилетала,
На ветке собираясь спать.
Вы — Древо Яшмы[193], муж ученый,
К Вам Фениксы крыла стремят.
Душевным светом озаренный,
Вас буду часто вспоминать.
754 г.
Услышав, как Се Янъэр поет «Романс о свирепом тигре», подношу это стихотворение
В ночи, совсем недалеко от Плеса,
Романс о злобном тигре зазвучал,
А ранним утром на мои расспросы
Се-Тополек, сказали, напевал.
754 г.
В одиночестве выпивая у Чистого ручья на прибрежном утесе,
шлю стихи Цюань Чжаои
Себя вином душистым веселя,
Сижу на камне[197] у реки один.
Когда раскрылись Небо и Земля[198],
Он стал безостановочно расти.
Я Небу улыбнусь, бокал воздев,
Светило уж нисходит на покой.
Остаться бы, на этот камень сев,
Подобно Яню, с вечною удой[199].
Вас, человека гор[200], благодарю стихами,
С душою Вашей так созвучен этот камень.
754 г.
Снежной ночью у Чистого ручья на Осеннем плесе гость с чашей вина напевает песню о горном фазане
Я укрою Вас собольим палантином,
Предложу вина нефритовую чашу,
Хлопья снега растворяются в кувшине,
И, конечно, холод ночи нам не страшен.
Гость мой прибыл из далекого Гуйяна[201],
Запевая, по-фазаньи он клекочет,
Бамбучок танцует с ветром неустанно,
И фазанка из Юэ[202] ответить хочет.
Ах, как славно эту песенку мы спели!
Так зачем же нам какие-то свирели?
754 г.
С осеннего склона посылаю советнику Чжану из Палаты императорских регалий и Призванному Вану
Что вам послать отсюда я могу?
Ветвей коричных белые цветы[205].
Луна сверкает, как в ночном снегу,
Друзей далеких вспоминаешь ты,
И, вдохновеньем Шаньского ручья,
Как было там, в Шаньинь, всю ночь горя,
О вас, друзья, до света думал я
И пел «Об удалившихся»[206]… Да зря…
730 г.
Из Восточного павильона над Цзинси посылаю шаофу Чжэн Э
Вас не было в Восточном павильоне,
Гуляла цапля на речных песках,
Потом взлетела и на горном фоне
Снежинкой показалась в облаках.
Цзинси меня волнует неизменно,
Волна Драконьих врат[208] — что тигра глаз…
Весне конец — раскрылся рододендрон,
В Линъян с удой идти уж минул час[209].
755 г.
Не найдя монахов в горном монастыре, написал это стихотворение
Тропа заводит в красную лощину,
Побеги сосен оплели врата,
Лишь птиц следы на лестницах пустынных,
И некому впустить меня туда.
Сквозь окна вижу пыльные узоры
На свитках, ниспадающих со стен.
Такое запустенье перед взором,
Что хочется уйти в лесную тень.
Но дивный аромат благовонье наполняло склоны,
Цветов небесных вился рванулся ураган,
Возникла Звучала музыка меж гор зеленых,
И взвыл тоскливо черный обезьян.
Мне стало ясно: бренный мир оставив,
Они ушли совсем в иные дали.
755 г.
