Александр Кердан - Избранное

Был мир вокруг насквозь продымлен,
Похоже, сам себе не рад…
Но над землей гремели гимны
Гораздо громче канонад.

И даже тот, кто не был стоек,
Орал в ружейные зрачки,
Что наш,
что новый мир построит
Всем залпам в сердце вопреки!

А нам, их внукам, остается
Искать спасение в любви,
И пятна выводить на солнце,
И строить храмы на крови…

Пусть призовет меня судьба к ответу:
– Скажи, солдат, чем в жизни счастлив был?
– Нет крови на руках и эполетах.
Служил,
а не убит
и не убил!

Ускоряются темпы,
стремительней жизнь —
Не под кручу и не на возке —
Прямо в пропасть летим:
– Эй, попутчик, держись!
Разобьемся, но, может, не все!..

…Нам объятья свои распахнули века,
Превращаясь в мгновенья судьбы.
И какие-то с крыльями два мужика
Приложили к губам две трубы…

Скучен авитаминоз
В предвкушении апреля.
Жизнь – всерьез и смерть – всерьез.
Не всерьез – одно веселье.

Вот и первое число:
Смех, похожий на рыданья…
Все – всерьез: добро и зло.
Не всерьез лишь расставанье.

…Глина свяжет крепче пут,
Темнота уступит свету…
Все – всерьез: и там, и тут.
Но смешно – грустить об этом!

Сидит ворон на суку
И кричит: «Ку-ку! Ку-ку!»
Потому что ворон – стар —
Позабыл свое «кар-кар!»

Письмена свои
Вороны
Оставляют на снегу.
Их, трехпалый,
След знакомый
Я узнать легко смогу.
Но об этом
Нынче, дома,
Никому и
Ни гу-гу!

Пусть и небольшая
Тайна,
Но у тайн
Один закон:
Проболтаешься случайно —
Распугаешь всех ворон,
Иероглифов фатальных
Не прочтешь
До похорон.

…Мы повязаны одною
Связкой крепкою
С тобой.
Я секрета не открою
Никакой судьбе другой.
Ах, как плачет
Под стопою
Наст
Простуженный.
Рябой…

Не презирай хулы врагов!
Враги —
друзей намного зорче:
К тебе презренье
взор их точит,
А дружбе взгляд слепит любовь.

Пускай душе она милей,
Но в критике есть перспективы…
С друзьями быть легко счастливым,
А мудрым —
легче без друзей.

Я выбрал окно, где простор не стесняем домами,
Где тополь июню легко зелеными машет руками.
Где кажется жизнь бесконечна, как синь в поднебесье,
Где прошлое с будущим сразу пришли в равновесье.
А вот и судьба моя – ищет меж ними ответа…
Я выбрал окно, и оно распахнуло мне лето,
А дальше – опять листопад и метельная замять…
Но смотрит судьба на меня молодыми глазами.
И верится в то, что мы с нею совсем не стареем,
Покуда на мир поглядеть, как впервые, умеем.
Покуда плывут облаков бригантины над нами
И сами пока мы с небес не глядим облаками…

Ни покоя нет, ни воли
Да и денег ни гроша…
Утешаюсь, Анатолий,
Что жива еще душа.

Ну, а ей – грошей не надо,
Чтобы песни сочинять,
Чтоб и радость, и не радость, —
Все, как есть, судьбой принять.

Чтоб мечтой родниться с миром,
Чтоб в грядущий верить свет…
Даже если сердцу – сиро
И душе покоя нет.

На коляске возит
Молодая мама
По аллеям парка
Своего сынка.
Распахнулось лето
В золотистой раме,
И дорога жизни,
Ох, как далека!

А малыш беспечен,
А малыш смеется
И ручонки тянет
К матери своей.
И песок аллеи
Отражает солнце,
Будто и не будет
Непогожих дней…

Но мечты любые
Все же достижимы,
И благоволят нам,
Верю, небеса,
Если – мама рядом,
Если все мы – живы,
И – летят песчинки
Из-под колеса…

Если под уклон ведет дорога,
И мелькают без просвета дни,
К маме обращаюсь, словно к Богу,
Мысленно: спаси и сохрани!
Может, это истина простая,
Но спасает от любых невзгод
Пониманье:
есть душа родная,
Что за сына молится и ждет.

…На земле и за ее пределом,
От рожденья до скончанья дней,
Мне легко быть добрым, мудрым, смелым —
Добротой и мудростью твоей.

Я свою седину вдруг заметил…
Но пока еще мама жива,
Ничего мне не страшно на свете,
И надежда, как прежде, права,
Что за ночью – светла и желанна —
Вновь займется заря поутру,
Что – покуда жива моя мама —
Я и сам ни за что не умру…

Навещал не часто мать —
Тут мне нечего сказать.

К сожаленью, без меня
Подрастали сыновья…

Лишь тебя, моя тетрадь,
Я старался не предать.

На твой лист из-под стила
Жизнь по капельке текла.

Становясь судьбой других,
Сам я превращался в стих.

В тот, что сможет, как-нибудь,
Все грехи перечеркнуть.

Оправданьем стать моим
Перед временем иным…

А мы все ищем утешенья,
В спасенье веруем свое…
Любви ли просим?
Нет, прощенья
За то, что жили
Без нее.

От женщин пахло обольщеньем:
Табачный дым, духи, вино…
С такими были приключенья,
Когда-то, но уже давно.

Сейчас живу иначе, медленней,
Хоть все быстрее бег годов…
Лист бел и чист, как стопка беленькой,
Но пригубить я не готов.

И эти дамы расфранченные —
Ко мне повернуты анфас,
Наверно, души утонченные,
Но, приглядишься, не для нас!

И то, что им во мне мерещится,
Мне не мерещится теперь…
Моя любовь, моя тюремщица,
Металлом кованая дверь,

Меня спасает от скандального,
Для вдохновенья бережет…
И пахнет хвоей поминальною
Последний в этом веке год.