Георгий Иванов - Стихотворения (Полное собрание стихотворений)

О, сердце, о, сердце,
Измучилось ты!
Опять тебя тянет
В родные скиты.

Где ясны криницы
В столетнем бору,
Родимые птицы
Поют поутру.

Чернеют овраги,
Грустит синева…
На дряхлой бумаге
Святые слова.

Бедны и напрасны
Все песни мои.
Так ясны, прекрасны
Святых житии.

Мне б синее утро
С молитвой встречать
Спокойно и мудро
Работу начать.

И после отрады
Работы простой
Встречать у ограды
Закат золотой.

Здесь горько томиться,
Забыться невмочь;
Там — сладко молиться
В янтарную ночь.

Чтоб ветер ветвями
В окошко стучал,
Святыми словами
Душе отвечал;

Чтоб лучик зеленый
Дрожал на полу,
И сладко иконы
Мерцали в углу.

Снова теплятся лампады
Ярче звезд у алтаря.
В сердце сладостной отрады
Занимается заря.

Много здесь убогих, грешных,
Ниц опущенных очей,
Много в памяти кромешных
Неотмоленных ночей.

Дышим мы на ладан росный,
Помним вечно про погост,
День скоромный или постный
Вечно нам Великий Пост.

Но недаром бьем поклоны,
Молим Бога, чернецы:
Рай веселый, лог зеленый
Уж оставили гонцы.

Уж они коней торопят,
Тучам слушаться велят;
Все-то горести утопят,
Все-то муки исцелят.

Я вывожу свои заставки.
Желанен сердцу милый труд,
Цветы пурпурные, а травки —
Как самый ясный изумруд.

Какое тихое веселье,
Как внятно краски говорят.
В окошко выбеленной кельи
Глядится тополь, милый брат.

Уж вечер. Солнце над рекою.
Пылят дорогою стада.
Я знаю — этому покою
Не измениться никогда.

Молитвы, книги, размышленья
Да кисть в уверенной руке.
А горькое мое томленье —
Как горний облак вдалеке.

И сердце мудро ждет чего-то
Во имя, Господи, Твое.
Блеснет на ризах позолота,
И в монастырские ворота
Ударит Вестника копье.

Опять сияют масляной
Веселые огни.
И кажутся напраслиной
Нерадостные дни.

Как будто ночью северной
Нашла моя тоска
В снегу — листочек клеверный
В четыре лепестка.

И с детства сердцу милая,
Ты возникаешь вновь,
Такая непостылая
И ясная любовь.

Мороз немного колется,
Костры дымят слегка,
И сердце сладко молится
Дыханью ветерка.

Отвага молодецкая
И сани, что стрела,
Мне масляная детская
И русская мила.

Чья? Ванина иль Машина
Отвага веселей
На тройке разукрашенной
Летит среди полей?

Трусит кобылка черная,
Несется крик с катков,
А полость вся узорная
От пестрых лоскутков.

Я весел не напраслиной, —
Сбываются же сны,
Веселый говор масляной —
Преддверие весны.

И в ней нам обещание,
Что Пасха вновь придет,
Что сбудутся все чаянья,
Растает крепкий лед.

И белой ночью северной
Найдет моя тоска
Любви листочек клеверный
В четыре лепестка.

Снова снег синеет в поле
И не тает от лучей
Снова сердце хочет воли,
Снова бьется горячей.

И горит мое оконце
Все в узоре льдистых роз.
Здравствуй, ветер, здравствуй, солйце,
И раздолье, и мороз!

Что ж тревожит и смущает,
Что ж томишься, сердце, ты?
Этот снег напоминает
Наши волжские скиты.

Сосен ствол темно-зеленый,
Снеговые терема,
Потемневшие иконы
Византийского письма.

Там, свечою озаренный,
Позабуду боль свою.
Там в молитве потаенной
Всю тревогу изолью.

Но увы! Дорогой зимней
Для молитвы и труда
Не уйти мне, не уйти мне
В Приволожье никогда.

И мечты мои напрасны
О далеком и родном.
Ветер вольный, холод ясный,
Снег морозный — за окном!

Простодушные березки
У синеющей воды,
На песке, как в желтом воске,
Отпечатаны следы.

Тянет хлебом и махоркой
Недалеко от жилья.
Плавной поступью с пригорка
Сходит милая моя.

Платье пестрое из ситца,
Туго косы сплетены.
Сердце — сердца не боится
В дни веселые весны.

Больно хлещется кустарник,
Запыхались — отдохнем,
Солнце светит, все янтарней,
Умирающим огнем.

Пьяные мастеровые
Едут в лодке без весла.
Я цветочки полевые
Нарвала — да заплела.

Самый синенький цветочек,
Словно милого глаза.
В воду бросила веночек,
Высыхай, моя слеза!

Пусть плывет себе, как знает…
Гаснет вечер голубой.
О другой мой друг вздыхает,
Горько плачет о другой.

Вот дымятся трубы фабрик,
Где-то паровоз ревет,
И венок мой, как кораблик,
Прямо к берегу плывет.

Чем больше дней за старыми плечами,
Тем настоящее отходит дальше:
За жизнью ослабевшими очами
Не уследить старухе-генеральше.

Да и зачем? Не более ли пышно
Прошедшее? — Там двор Екатерины.
Сменяются мгновенно и неслышно
Его великолепные картины.

Усталый ум привык к заветным цифрам,
Былых годов воспоминанья нижет.
И, фрейлинским украшенная шифром,
Спокойно грудь, покашливая, дышит.

Так старость нетревожимая длится —
Зимою в спальне, летом на террасе…
…По вечерам — сама Императрица,
В регалиях и в шепчущем атласе,

Является старухе-генеральше,
Беседует и милостиво шутит…
А дни летят, минувшее — все дальше,
И скоро ангел спящую разбудит.

Зеленый фон — немного мутный,
Кирпично-серый колорит.
Читая в комнате уютной,
Старик мечтательный сидит.

Бюст Цезаря. Огонь в камине.
И пес, зевающий у ног.
И старомодный, темно-синий
Шелками вышитый шлафрок.

Пуская кольца, трубку курит,
А в желтой чашке стынет чай,
Поправит плед, и глаз прищурит,
И улыбнется невзначай.

Ничто покоя не тревожит,
А глянут месяца рога,
О раннем ужине доложит
С седыми баками слуга.

Кто этот старый русский барин,
И книгу он читает чью?
За окнами закат янтарен,
Деревья клонятся к ручью.

И снег, от времени поблеклый,
Желтеет там, и сельский вид
Сквозь нарисованные стекла
В вечернем золоте глядит.

Она застыла в томной позе,
Непринужденна и легка.
Нежна улыбка. К чайной розе
Простерта тонкая рука.

Глядит: вдали фонтан дробится,
Звуча как лепет райских арф.
По ветру облаком клубится
Ее зеленоватый шарф.

А дальше, зеркалом серея,
Овальный отражает пруд,
Как мальчик с хлыстиком, в ливрее
И белый пони — знака ждут.

Уже нетерпеливый пони
Копытом роет у межи,
И вздрагивают на попоне
Инициалы госпожи.

Но та, как будто все забыла,
Непринужденна и легка,
Облокотившись о перила,
Рассматривает облака.