Семён Раич - Поэты 1820–1830-х годов. Том 2

«Войди в шатер мой, чужестранец,
На африканку посмотри!
Глаза как смоль у ней, румянец —
Агата розового глянец!
Свежее утренней зари!
Шелк черных кудрей пышно вьется,
Уста как дышащий коралл,
И перлов ряд, лишь улыбнется,
Каких в Цейлане не найдется,
Каких нигде ты не видал!

Во всем базаре Истамбула
Невольницы подобной нет!
На шумных торжищах Моссула,
В долинах счастливых Кабула
Не цвел такой роскошный цвет.
Она стройнее пальмы гибкой,
Она акации нежней,
Как ласточка над влагой зыбкой,
Резвей тибетской серны, шибко
Бегущей по пескам степей!

Она с брегов зеленых Нила:
Пред ней поблекли б розы там,
Когда бы взгляд свой уронила
Или нечаянно склонила
Лице прелестное к волнам.
А как поет, а как играет
На лютне — слух обворожит!..
Когда ж в калхалы ударяет,
Тимпан кружит и вверх бросает,—
Как пери в воздухе летит.

Она… но ты проходишь мимо,
Но ты не слушаешь меня!
Она, как скиния Солима,
Как талисман, досель хранима,
Чиста, как луч рассветный дня.
Любовью сердце в ней не билось;
Пятнадцать лет ей без денниц;
Недавно грудь лишь округлилась…
Ни раз слеза не серебрилась
На ткани шелковых ресниц.

Ни раз… Но ждут уста лобзаний,
Уже задумчивей, томна…
В ночь слышен шепот воздыханий
И звук прерывистых рыданий,
И вся во сне горит она!..
Купи ее!.. Какой любовью
Она все дни твои займет,
Когда приникнет к изголовью
И ночью под персидской мовью
Тебя в восторге обоймет!

Как будет ждать в любви урока,
Чтоб поцелуй уста зажгли!..
Прекрасны гурии пророка —
Свежа, пылка и черноока
Младая гурия земли!
Купи ее: ты б с златом кисы,
Когда б взглянул, тотчас бы дал!»
— «Я не купец из Икониссы!»
— «Кто ты?» — «Я почитатель Иссы!»
— «Собака! что же ты молчал?»

Я спал! Полночный сон глубок!..
Таинственный вошел без шума…
Ко мне на грудь как льдина лег,
И сердце обложила дума.

Невольный вкрался в душу страх;
Мой вопль погиб во тьме без звука…
И на трепещущих губах
Ужасная застыла мука.

Он яд в уста мои точил…
Я чувствовал, как гасли силы,
Как кровь сосал он, как давил
И веял холодом могилы.

Недвижный телом, я дрожал,
Глаза раскрыть напрасно силясь…
Студеный пот во мне бежал,
И жилы все как струны бились.

Когда ж он молньей в мысль проник…
Всхолмились волосы на темя…
И этот миг, страданий миг,
Тысячелетий обнял бремя.

И я был жив, и жить я мог…
Без чувств… скорбя душой, взмолился;
В отчаяньи воскликнул: «Бог!
Даруй мне смерть!»… и пробудился!

Нева, свод лип, беседка, розы,
Луна, поющий соловей,
Моленья робкие и слезы,
И бледность в памяти моей…

Другие дни, мечты другие!
Но часто думаю о ней,
Про очи темно-голубые,
Как небо северных ночей.

Теперь, быть может, в думе сладкой
Вздыхает милая в тиши,
Быть может, слезы льет украдкой
При светлой памяти души?

Иль слезы время осушило,
Иль клятв минувших след погиб?
И сердце женское забыло
Неву, беседку, своды лип?

В час тихий светлого заката,
На синеве зеркальных вод,
Корабль, облитый морем злата,
В дыханьи ветра жизни ждет.

Его не радует денница,
Заря, смененная зарей:
Ему грустна его темница,
Свод неба душен голубой.

Всё тихо, пусто и уныло…
Лишь ветерок, едва слетя,
Шепнет во флаг, как над могилой,
Легко баюкая дитя.

Порою чайка зыбко реет
Крылом усталым над кормой
Или, как снег, у волн белеет,
Печальный крик роняя свой.

Но ветр дохнул — и, жизнью полный,
Мгновенно парус округлен,
Корабль очнулся, вспенил волны,
Отвеял с крыл могучих сон.

Летит… Как лебедь встрепенулся,
Летит пернатый, — и кругом
Вал синий сплеском развернулся,
Кипя, клокоча серебром.

Минувшее забыто горе
Пловец блаженствует, как Крез;
Под ним лазурь — бунтует море,
Над ним горит лазурь небес!

В твои холодные объятья,
Стихия влажная, спешу!
Глас бурь твоих люблю внимать я,
Свободней грудью в них дышу.

Очам не льстят земные розы:
Они для сердца не цвели!
Пошли ж скорей мне ввстречу грозы,
Умчи далече от земли!

«Остановись, Вазантазена,
На миг помедли, жрица нег!»
Бежит, испугом окрыленна,
Неуследим прелестной бег.
Чуть гнется рис под легкой ножкой,
Она, как ветр, скользит на нем,
И над жемчужною сережкой
Ланиты вспыхнули огнем.

«Остановись!.. Пусть воздух чистый
Твое дыханье освежит!
Опасен луг еще росистый,
И змей в траве!» Она бежит,
Бежит, дрожа, как ветвь банана,
Как лань, встревоженна ловцом.
«Помедли, роза Индостана!
Взгляни: туман еще кругом!»

Напрасно… Пурпур ткани тонкой
Взвевает легкий ветерок,
Звенит вкруг стана пояс звонкой,
Звучат калхалы резвых ног;
Сверкают камни дорогие
В ее власах, и свежий зной
Волнует перси молодые,
Златою сжатые корой.

Приветно пальмы Бенареса
Главой зеленою шумят.
Ужели в мрак священный леса
Укрыться дать ей в сень прохлад?..
Нет, вслед за ней быстрее птицы!
Пью аромат ее кудрей…
И робкий крик стыдливой жрицы
Покрыл в дубраве соловей.

              Лишь день я на престоле Фивы,
              Но Ель-Молук зовет меня
              В приют свой тесный, молчаливый.

              Там чудная, вещают, скрыта
              Обитель от сиянья дня;
       Там саркофаг иссечен из гранита,

       И барельеф пред главными вратами
              Искусно вылит золотой,
Где солнце, боги, царь с подъятыми руками…

      Там Озирис в ероглифах вещает,
              И с ястребиной головой
Бог Фре владычества ряд длинный обещает…

              Лишь день я на престоле Фивы…
Зачем же на́ сердце мне горесть наводить?
        Вокруг меня сонм радостей игривый…

              Вокруг меня еще все жизнью полны,
              И сам я, царь, лишь начинаю жить…
              Вокруг меня моих народов волны!..

              О, что в бессмертии мне дальном,
В твоих таинственных заветах, Озирис?
              В твоем величьи погребальном?

Что свет златых лампад пред яркою денницей!
Над кем, о Фре, твои гадания сбылись
За тою грустною, гранитною гробницей?

Часы прикованы в обители печали,
              А здесь они так весело бегут!
              Здесь нет богов, но жизнь нам боги ж дали!..

Лети же, яркая, без грусти, без тревоги!
Еще успеем мы к Атму предстать на суд,
Где жребий прорекут не смертные, а боги;

Где после кратких дней ждет долгая отплата;
Есть казнь — обещаны Элизия поля,
Где всё печальное утратим без возврата.

Жрецов предания всегда красноречивы!..
Там нет тебя, о Нил, о Фивская земля!
И первый день еще я на престоле Фивы!