Дмитрий Кимельфельд - В те времена

Товарищи! Мне больно и мучительно
Вас отрывать в законный выходной,
Тем более, что завтра День учителя
И праздник Конституции родной…
Поля страны уже почти что убраны,
Идет в Ираке с курдами война…
А эта сука — наша Элла Губерман
Вчера опять свалилася с бревна!
Ее тренировали и кормили мы,
Как айсберги стояли за спиной,
И, несмотря на чуждую фамилию,
Мы все ей доверяли, как родной.
Народ три года жил Олимпиадою,
На это дело потратил до хрена —
И ничего! Пока никто не падает!
А вот она — свалилася с бревна!
Во мне сейчас одно бытует мнение, —
Что налицо у нас коварство и обман:
В упаднических этих настроениях
Давно подозревалась Губерман!
Сводя с Отчизной свои счеты давние,
Пошла на преступление она.
Ну, нету никакого оправдания
Тем, кто так подло падает с бревна!
Товарищи! Давно уже не дети мы.
А здесь крамольный варится бульон:
У нас есть достоверные свидетели,
Чье она носит на себе белье…
Пора поставить все вопросы ребрами —
Ведь это ж наша общая вина:
Вот потому, что мы такие добрые, —
У нас кто хочет падает с бревна.
Она вот тут оправдываясь мелочно,
В патриотизм наш бросила крючок —
Что, мол, она невинная, как девочка,
А на бревне попался ей сучок!
Она клевещет на советских плотников
И ищет, очевидно, дурачков:
Мы ж то бревно таскали на субботниках
И что-то в ем не видели сучков!
Должны мы заявить сейчас, товарищи, —
И в этом нас поддержит вся страна, —
Что в данной пятилетки год решающий
Никто у нас не упадет с бревна!
Тем, кто в наш сад еще бросает камешки,
поставим отрезвляющий компресс!
И не позволим всяким Губерманишкам
Оклеветать родной наш русский лес!

В газете вашей я читала факты,
Что, мол, вопрос с мужчинами решён.
Мне — двадцать пять, а замужем не пахнет,
Хоть запахи я чую хорошо.
Вот у моей подруги, скажем, — насморк,
Но есть уже маститы и свекровь…
А я считаю: каждая гимнастка
У нас имеет право на любовь!
Семь лучших лет я отдала отчизне —
Сигала со скакалкой и мячом.
А в результате — нет интима в жизни,
Хоть он у прочих женщин бьёт ключом!
Вы там поймите: это не нападки,
А нужная и здравая мысля:
Ведь как-то ж устраняют недостатки
Во многих отстающих отраслях!
Вот в сфере быта и озелененья
Бесхозности не сыщешь ни фига…
Пора, чтобы и в женском населенье
Распределяли поровну блага!
В конце концов, ведь есть прокуратура,
Общественность, больницы, профсоюз!
Что ж мне, в сберкассу сдать свою фигуру
И, хоть там никакой, а всё же — бюст?!
Куда же наши органы поделись,
Когда гражданка спит и жаждет нег?!
Ведь защищали вы Анжелу Дэвис!
А я ж — своя, а не какой-то негр!
Вот вы ж добились запрещенья гонки,
Войны холодной снизили угар, —
А для родной трёхкратной чемпионки
Не можете подкинуть экземпляр?!
Поймите, это ж мне не для потехи,
Не для каких-то цирковых арен!
Вы, говорят, одной Эдите Пьехе
Ансамбль «Дружба» выдали в гарем…
Пусть просьба моя выглядит убого,
Но в городок наш русский под Москвой
Пришлите мне, редакция, любого!
Пусть он там будет плохонький, но — свой!

Не пойму, ребята, не пойму,
Перед кем роняем мы престиж?
Как же так, на родине Муму
Нету корифеев горных лыж?!

И ликуют, видя наш застой,
Буржуазные лишенцы и лишенки…
Где же горнолыжный наш Толстой?!
Где слаломные наши Евтушенки?!

Вот смотрю я телик, матерясь:
Снова наши дуют. Анекдот!
А Суворов в Альпах — русский князь! —
Ездил на заду, как патриот!
А теперь жидки и немчура
Перед нами снеги колупают…
Где же скоростные Блюхера?!
Где утоп слаломный наш Чапаев?!

Плохо проверяют матерьял,
Коль на лыжах портят борозду.
— Тот не русский, — Гоголь повторял, —
Кто не любит быструю езду.
Русский дух враги загнали в щель,
Водят как детей нас вокруг пальца…
Где же горнолыжный наш Кощей?!
Кто побил нам слаломные яйца?!

Станиславский дока был из док —
«Я не верю!» — рыкал, как в бреду,
В смысле, чтоб умел любой ездок
Перевоплощаться на ходу.
Ну, а наших гнут, как каучук,
Все таланты, пиявки, отсосали…
Где же скоростной наш Бондарчук?!
Где же горнолыжный наш Сусанин?!

Надо срочно что-то предпринять,
Тронуть государственный запас:
Сахарова можно променять
На специалистов горных трасс.
Но бунтарский дух, гляжу, закис.
Мало вас мы, фрайеров, давили!..
Где ж Лаврентии Палыч — слаломист?!
Где застрял наш горный Джугашвили?..

Июльским утром у реки
Собрались наши мужики —
Сыграть партейку в городки
И принять дозу,
Но тут глядим — пылится шлях,
И прет на личных «Жигулях»
Наш председатель, некто Лях,
И сразу — в позу.
Он здесь чужак, полячишко дотошный,
Перед начальством мечет он икру,
Ему плевать на спорт наш городошный —
Простую нашу русскую игру.

Кричит: «Вы, сукины сыны,
Здесь протираете штаны!
Мы ж государству сдать должны
Излишки мигом!
А вам на это наплевать,
А чтоб за хлеб повоевать —
Так это фигу!»
В душе мы с ним, конечно, согласились:
В разгар страды — грех на душу берём…
Но если б мы с утра не похмелились —
Ходить бы ему, гаду, с фонарём!

Наш сторож Гриша Пиночет, Философ и авторитет
(За что и получил впослед
Такое имя),
Взял власть за тощие грудки
И задышал ему в очки:
«Усвой, католик, — городки
Для нас святыня,
Не порть нам, дядя, шарм и панораму,
Не раздражай нас скудостью ума:
Мы выполним аграрную программу
И хлеб сдадим державе в закрома.»

А зоотехник Михаил
Ему сто семьдесят налил,
И сам до дна опорожнил
Свою поллитру:
«Чтоб урожаи как след сберечь,
Прошу, — грит, — Вас не пренебречь —
Давай хлебнем за Вашу Речь
За Посполиту.
Ты нам родня и враг татарам крымским,
Своё ещё мы скажем на полях,
А что поляк теперь стал Папой Римским
Так и Бжезинский тоже ведь поляк.»

Тут председатель осерчал
Так, что стакан не замечал,
Ногами топал и кричал,
Мол, — ух ты, ах ты!
Меня Михей толкает в бок:
— Гляди, как бьётся, голубок!
Видать и впрямь, не дай нам Бог
Связаться с шляхтой!
У них там в Гданьске нынче забастовки
За сахар и за новый профсоюз,
Так что, братки, без третьей поллитровки
Решить я это дело не берусь.

Поляк заныл: «Колхоз, народ…!» —
Нас на сознательность берёт,
А сам не курит и не пьёт,
И спорт не любит…
Ну, так и лезет на рожон,
Не может он понять, пижон:
Мы ж городками бережём
Колхозный рубль!
Мы в городки куём своё здоровье,
И нервы наши, как всегда, крепки.
А вот у них там смута с малокровьем, —
Поскольку Польше чужды городки.

Тут я взял слово и сказал:
«Братва, пора кончать базар,
Не тратьте попусту накал
И пыл, однако.
Мы всё же ценим их страну, —
Ведь помогали нам в войну
Четыре их танкиста, ну,
И их собака.
Ты, председатель, погоди, не кисни,
Нам трудности и смуты — пустяки.
Ведь оттого и танки наши быстры,
Что весь народ играет в городки!

Сейчас партейку мы родим
И выйдем в поле, как один,
На поруганье не дадим —
Мы ж солидарны…
Кто врёт, что подвиги редки, —
Готовь для сахара кульки,
Мы перейдём на буряки
И скипидары.

Ответим дружно картеровской своре:
У дядь из НАТО руки коротки!
И вскоре все в Варшавском Договоре
Как пить дать, заиграют в городки!