Лев Гомолицкий - Сочинения русского периода. Стихотворения и поэмы. Том 1
190. Ср.: № 180, 384.
191. Ср.: № 174. Ср. также первую половину стихотворения № 172.
193. Ср.: № 169, 381. Это стихотворение, наряду с тремя другими из цикла «Дом», было включено Гомолицким (с датой «<19>24») в машинопись избранных «Стихотворений и поэм» послевоенного времени с такими отличиями: вместо разбиения на двух- и трехстишия, весь текст разделен был только на два куска, граница между которыми проходила после строки «часы браслет на столике ночном». А следующие две строки даны были в ином варианте, восходившем к военному времени и устранявшем неуместную тогда ссылку на национальное происхождение жены:
моей любовью первою был бог
женой земной в раю поятой ева
194. Вариант – Literární archív Památníku Naródního písemnictví v Praze. Архив А.Л. Бема, стихотворения Гомолицкого. № 2 (машинопись). Разночтения:
ст. 3-4 –
дрожит, щипящий в примусе пузатом
и отраженный в лопнувшем стекле.
ст. 12 – не находя простых кровавых слов.
195. Ср.: № 208. Машинопись стихотворения (с разночтениями) находится в архиве А.Л. Бема. См.: Literární archív Památníku Naródního písemnictví v Praze. Архив А.Л. Бема, стихотворения Гомолицкого. № 2. Последняя здесь строфа:
Единоборства ночь. Отныне ей
мы сочетались тайною людей,
которых тел поверхность, зыбь и мгла,
не разделяет явностью своей.
196. Ср.: № 208. В машинописи этого стихотворения в Literární archív Památníku Naródního písemnictví v Praze. Архив А.Л. Бема, стихотворения Гомолицкого. № 2, вместо строк 17-21:
Но дышат ребра, мерно округляясь.
Наш час родной плывет, дрожа, качаясь,
над бездной сна... колеблется наш кров,
укрытый нами от дневных часов,
от суеты томительной недели –
шатер гнезда горячего постели.
197. Ср.: № 209 и 385 (сокращ. варианты).
198. Ср.: № 208, 386. Слово «безвесный» употреблено также в рассказе Л. Гомолицкого «Ночные встречи» (Молва, 1932, № 5, 10 апреля, стр. 3-4) и в поэме «Варшава».
201. Ср. строки 3-4 с № 168 и 350. Ср. № 173.
202. Печ. по тексту: Меч, 1934, № 9-10, 8 июля, стр. 10-13. Л.Гомолицкий, «Варшава». Отдельное издание: Л. Гомолицкий. Варшава. Поэма (<Варшава>, 1934). Объявление о выходе книжного издания гласило:
«Вышла отдельным изданием поэма Л.Гомолицкого “Варшава”, напечатанного в 9-10 номере “Меча”.
Поэма отпечатана в количестве ста номерованных экземпляров, из которых 50 поступило в продажу. Часть экземпляров оправлена в художественную обложку с оригинальным рисунком автора. 10 первых экземпляров, нумерованных римскими цифрами, выпущено на лучшей бумаге».
– «“Bаршава” Л.Гомолицкого», Меч. Еженедельник, 1934, № 13-14, 5 августа, стр. 17.
На экземпляре (№ 3), хранящемся в Славянской библиотеке, Прага, инскрипт: «Дорогому учителю, Альфреду Людвиговичу Бему – автор. 16.VIII.34 Варшава». Он воспроизведен в кн.: «Скит». Прага. 1922-1940. Антология. Биографии. Документы, на вклейке между стр. 544-545. В книжном тексте были исправлены опечатки, вкравшиеся в журнальную публикацию, и был удален «метрический» эпиграф.
Для метрического эпиграфа, как указал Гомолицкий, взята схема двух первых стихов «Евгения Онегина» Пушкина и «Первого свидания» Андрея Белого.
Гл. 1. Кладбище на Воле – Православное кладбище в Варшаве, основанное в 1841 при церкви Владимирской Богоматери. См.: Ilustrowany Przewodnik po Warszawie wraz z treściwym opisem okolie miasta (Warszawa: Nakład Redakcyi “Wędrowca”, 1893), str. 263; А. Г-ч, «Вольское православное кладбище в Варшаве», За Свободу!, 1925, № 107, 24 апреля, стр. 4; А. Г-ч, «О Вольском православном кладбище», За Свободу!, 1925, № 140, 29 мая, стр. 3; Георгий Свирин, «Варшавская "Воля"», Cerkiewny Wiestnik. Церковный Вестник (Варшава), 1993, № 12, с. 26-27.
Гл. 2 – Эпиграф – Адам Мицкевич, «Дзяды. Петербург». За немотой оград чугунных – ср.: «Твоих оград узор чугунный» (Пушкин, «Медный Всадник»). На соловьиные сады – отсылка к лирическому циклу Блока (1914-1915).
Гл. 3. Эпиграф – из «Медного Всадника».
И в этих флагах бело-красных – национальный флаг Речи Посполитой.
Иерихон церквей, дворцов – отсылка к библейской «трубе Иерихона».
Гл. 4. Лазенки – королевская усадьба, устроенная на воде по желанию последнего короля Польши Станислава-Августа. См.: Юрий Шамурин. Старая Варшава и ее окрестности (Культурные сокровища России. Вып. 11) (Москва: Образование, 1915), стр. 24. Ср.: Ант. Ладинский, «Путешествие в Польшу. Лазенки», Последние Новости, 1935, 19 октября, стр. 4.
Гл. 5. Эпиграф – из «Возмездия» Блока.
Гл. 6. Эпиграф – из «Медного Всадника».
В сохранившейся в Варшаве части архива Д.В. Философова (ныне – в собрании Божены Микуловской [Bożenа Mikułowskа]) находятся два беловых автографа поэмы Гомолицкого «Варшава». Оба (как и окончательный текст) имеют посвящение Д.В. Философову и носят дату – май 1934 года. Первый (имеющий художественную обложку, подобную другим литографированным изданиям Гомолицкого 1932-1933 гг.) содержит только четыре главки и не имеет эпиграфов, кроме одного, относящегося ко всей поэме:
«...“Ночую” на вокзале – в кавычках –:
в 2 вокзал закрывается и остаток
ночи скитаюсь по улицам. Варшавские
памятники и панорамы – вращаются
вокруг меня томящим бредом моей
вынужденной бессонницы... Когда-то
здесь, духовно так же бездомный и
голодный, бродил Блок. Безумные его
строки дурманят меня и я нараспев
бормочу их, пугая ночных прохожих – дорога
Тебя я встречу где-то в мире,
За далью каменных дорог.
На страшном, на последнем пире
Для нас готовит встречу Бог...»
<Стих. из «Стихов о Прекрасной Даме»>
Из письма.
По-видимому, цитата была взята из письма Гомолицкого к Еве в Острог. Вторая главка заканчивалась строками:
Тяжелым шаром конь играет –
дрожит чугун звериных плеч –
чугунный всадник простирает
над головами черный меч.
и не имела еще концовки, описывающей военный парад и Пилсудского. В этой ранней версии, имеющей дату – май 1934 г., отсутствовали главки четвертая и шестая, а текст поэмы заканчивался такими катренами:
Но как томит тоска зачатья –
час воплощенья – древний зов!
И не могу противостать я
обетам блоковых стихов.
Для Бытия зову – из быта –
восстань из огненного сна,
моим безумием омыта
и пустотой искуплена...
Во втором, следующем варианте во второй главке появился эпизод с Пилсудским. Новый вариант содержал все шесть главок, причем в четвертой главке после строк:
скользит вдоль римских цифр, делений
и утешает тишина.
перед строкой «неискупленная душа» следовал позднее изъятый автором кусок:
И мне приходят мысли эти –:
– зачем испытываешь рок –
всегда в многообразном свете
найдется грустный уголок,
волнующий воспоминанья
о детстве солнечном твоем.
А зрелость все равно – скитанья –
бездомный мир, внемирный дом...
Так я, бродяга неизвестный,
дремлю – мечтаю на скамье.
Воображенья мир безвесный
растет волнующе во мне.
И только гром аэропланов,
на мир свергаемый с небес,
напоминает ураганов –
столетий непосильный вес –
и возникает век бетонный,
железной бурею дыша.
Произведение имело один, общий ко всему тексту эпиграф:
Ужасных дум
Безмолвно полон, он скитался...
Его трезал какой-то сон...
А. Пушкин
в печатном тексте присвоенный третьей главе. Начало четвертой главки (которой в предыдущей версии не было вообще) здесь отличалось от печатного, июльского варианта:
Сады воздушные тумана
в бездвижьи солнечных часов,
журчанье райское фонтана
в фонтанах огненных – цветов,
и эти белые кумиры
в тени негреческих дерев,
всеченный в камень рокот лиры,
военных труб воздушный рев,
листва классического рая –
растущий шорох – пряжа Парк,
все, все мне здесь напоминает
безбрежный царскосельский парк.
В этой же главке данной версии между строками «и утешает тишина» и «И, обрывая отдых сонный» находился другой вычеркнутый из публикации кусок:
И мне приходят мысли эти –:
– зачем испытываешь рок –
всегда в многообразном свете
найдется грустный уголок,
волнующий воспоминанья
о детстве солнечном твоем.
А зрелость все равно – скитанья –
бездомный мир, внемирный дом...
Так я, бродяга неизвестный,
дремлю – мечтаю на скамье.
Воображенья мир безвесный
растет волнующе во мне.
И только гром аэропланов,
на мир свергаемй с небес,
напоминает ураганов –
столетий непосильный вес –
и возникает век бетонный,
железной бурею дыша.
Значительный интерес представляет вариант поэмы «Варшава», включенный Гомолицким в составленный в 1940 г. свод его стихотворных произведений «Цветник. Цветник / притчи / поэмы. 1924-1939». Не желая отказываться от этого важного для себя сочинения, Гомолицкий подверг его значительным переделкам, вызванным обстоятельствами времени. Переделки эти, свидетельствуя о пристальной внутренней «цензуре», способной оградить автора от возможных политических обвинений оккупационных властей, заставляют, однако, прийти к выводу, что работа над сборником вовсе не сводилась к «писанию в стол». Напротив, переделки эти, не имея чисто художественного характера, имели смысл лишь в том случае, если поэт допускал публикацию и «Варшавы», и, по-видимому, каких-то других частей «Цветника» даже в условиях войны с ее непредсказуемой длительностью и исходом. Текст поэмы был сокращен снова до четырех главок – совершенно удалены были первая и третья, из нее перенесен был лишь на новую вторую (бывшую четвертую) эпиграф из «Медного всадника». Из бывшей второй главы, предваряемой эпиграфом из Мицкевича и ныне открывавшей поэму, сохранены были и памятник Понятовскому, и ироничный Пилсудский, но исчезли те детали городского пейзажа, которые могли дать повод нежелательным аллюзиям (кровь на тротуаре, «новый Август», «имперским жестом римский меч»). В третьей (бывшей 5-й) остались главные ее темы – спор двух дедов и отождествление автора с Евгением «Медного Всадника», а последняя (бывшая 6-я) уцелела практически без изменений.
