Анатолий Апостолов - За Храмовой стеной. Книга Памяти (сборник)
Всех стран
и всех народов....
– Он кто у нас
по Банку данных Мирозданья?
– Писака жалкий. Психопат.
Ты слышал его бред,
бред сумасшедшего
перед кончиной мира?
Он – балалаечник,
играющий на лире.
Он в прозе – эпигон,
в поэзии – версификатор;
размер стиха не соблюдает,
и с рифмой не в ладах.
Как многие, он скучен и зануден,
Адаптер
истин прописных,
Типичный архетип интеллигента
Из Пятой Расы
коренных людей.
Он – трансцендентный эсхатолог,
Таких сейчас,
как бешеных собак…
Типичное лицо
типичных обстоятельств,
Как он попал на этот кастинг?
Сегодня так нужны
безумцы-бунтари,
Чьи идеи
потрясали мир,
И чьи дела
вводили в трепет,
И леденили души
всех народов…
А этот так себе…
Поэт неактуальный…
А как себя он любит
и жалеет,
Винит в своих страданиях
других,
И даже мертвых
беспокоит
Шумами в сердце…
Нет, он не Фауст,
далеко не Фауст…
Моя оценка:
Он – пирог ни с чем.
Аморфный весь: то согрешит,
то кается,
Потом опять грешит…
Он не способен
на Поступок инфернальный,
Типичный кандидат
В самосожженцы.
Он нам неинтересен.
Пусть живет…
...........................................
Здесь я не выдержал,
сел на кровать,
На пол спустил
босые ноги,
спросил:
– А вы, ребята, кто?
Вы из «Пен-клуба»,
Или ЛИТО
при банке «Легион»,
или оценщики
подпольного ломбарда?
Оценки ваши
в духе дилетантов:
Нет на свете «коренных людей»,
А были только Коренные Расы,
Их было Пять,
Шестой же – не бывать.
Разоблачен дешевый ваш
глобальный лохотрон.
Вы, видимо, ребята
из Давоса?
– Что за вопрос!
Какой Давос?
Мы – перестройщики
дряхлеющего мира,
Мы – из шестого Круга.
Один из нас недавно
с Пушкиным гулял,
Другой беседовал
с Сократом…
Теперь твою
судьбу решаем.
Скажи, ты с нами,
или против нас?
– Я свой себе.
Не «наш»,
не «ваш»,
Я презираю
воровские шайки
Из всех кругов,
и вас, «шестерок»,
из шестого круга.
А посему идите оба…
в круг девятый,
где бесов – целый легион,
Где Люцифер сидит
у озера Коцит,
Вода его черней,
чем антрацит…
– Иди ты сам,
парнокопытный,
Живи, как кабарга,
Ни богу свечка,
ни черту кочерга, –
со злом сказал Рогатый.
И я пошел
в чем был,
В халате, в тапочках
на босу ногу,
Остановился у дверей
и заорал:
– Христос воскрес!
– Он опять воскрес, –
вздохнул Рогатый:
И что из этого?
Он каждый год
напрасно воскресает:
Из года в год
становится все хуже
Для тех, кто верит
в эту ерунду…
– Воистину воскрес!
Без доказательств и гипотез! –
ответил Бородатый
и веером метнул
колоду карт.
Вариация на электромагнитную тему
– Когда и как меня убили
Помню смутно:
В цветущем мае это было…
Стена щербатая
От слов и пуль…
И лютый лай людей,
Пригнавших нас, покорных, на убой…
Потом хлопок
Пастушьего кнута,
Потом удар под левую лопатку
И темнота…
Потом, когда меня добили
Конвоиры,
Я очнулся…
Сорок дней витал я
Над могилой братской,
Жалел друзей,
Родных и близких,
За слабодушие корил себя,
Что перед смертью я,
Довольно крепкий,
Не выгрыз горло конвоиру…
……………………………..
– Довольно!
Перестаньте плакать,
Умерьте амплитуду колебаний.
Все позади. Все будет хорошо.
Развеются как дым земные страсти,
И беды и обиды,
Все будет по-иному
В мире новом…
Слезу сотрите
И посмотрите
На звезду Эвтерпу –
Нашу Музу –
Мы все, коллега, спутники ее!
За нею, видите,
Краснеет Клио,
Ей стыдно за людей,
А Талия мигает и смеется.
В зените плачет Мельпомена.
Смотрите, о любви поют Эрато
С Каллиопой,
А Полигимния
Слагает гимны нам,
Танцует Терпсихора,
А на парад планет и звезд
Внимательно взирает Урания…
………………………………….
– Простите, мэтр, новичка,
Скажите, Вы – философ?
– Нет! Скорее я – поэт.
Мой код: «D. К.»,
А имя – Дмитрий,
Я – электрон с устойчивой орбитой…
– Вы узнаваемы за тысячу парсеков:
Вы – автор драмы «Рембрандт»
И поэмы «Конь»,
Убиты были в сорок пятом
Агентами НКВД
Под маской хулиганов…
– Я все забыл. Я ничего не помню…
Мне все равно: когда, за что и где…
Забудем все. Себе оставим опыт
Перевоплощений и метаморфоз.
Отныне будет хорошо:
Подует скоро звездный ветер,
Поток стремительных нейтрино
Нас понесет за горизонт событий
В иную жизнь, в иные времена.
У каждого из нас теперь своя орбита,
Ее никто не сможет изменить –
Мы все здесь с отрицательным зарядом!
Нам хватит места всем –
Художникам, поэтам и певцам,
Зодчим, музыкантам и актерам.
Мы друг от друга, как бы далеко,
И в то же время мы, коллега, рядом.
……………………………………………………..
……………………………………………………..
У нас у всех свой срок полураспада
И распада. Забудем органоидов.
Они хрупки, их связи быстро рвутся;
По мировым часам их жизнь мгновенна,
А память их чрезмерно коротка.
И участь органоидов, увы, печальна,
Она предсказана была в сатире Свифта
И в книге бытия – «Корабль дураков».
Благодарной публике
И вот я взошел на эстраду,
Я весь перед вами, я рад,
Что вы мне даны, как награда,
Иных мне не нужно наград.
Награда моя – ваши души
И стук ваших добрых сердец,
Который мой мир не разрушил,
А новый создал наконец.
Ах, благодать то какая,
А я уже думал: один
Я здесь, как букашка пустая,
На холоде русских равнин.
Я думал наивно, что снится
Мне этот печальный распев
Над пляжем изнеженной Ниццы,
В угрюмой пустыне Негев,
Где птицы волшебные смолкли,
Где втуне все песни небес,
Где жалкие духа осколки
Распроданы бесам на вес…
Но вот ваши светлые лица
В неслышный вплелись диалог…
Такое не может присниться,
Я это предвидеть не мог.
Конец
Alles es zu Ende!
Все кончено.
Всему конец.
Вот главные слова,
И сердцу бы пора угомониться,
Остановиться…
Не нужно лишних слов,
Которые нигде не смогут проясниться
Ни здесь, ни «там»,
Где нет ни горечи, ни счастья,
А лишь покой, шалаш, шатер, вигвам…
Когда мы выпьем на двоих по двести грамм
Нам нужно больше не общаться…
Не нужно лишних слов.
Давай в тиши смотреть на жизнь муравьев:
Учась у них не думать о грядущем,
Забыв о том, что есть всему конец.
Задумались озера отражая
Глубины чувств в наивной тишине —
Бездумие любви в начале мая
И зрелость плода в стылом сентябре,
Страстей излишних душное томленье,
Немой укор и затаенный вздох
И резкий спад капризных настроений
Прекрасных роз запыленных эпох.
В туманах млеют мрачные трясины
Под слоем торфа прошлое храня —
Подбитый танк, армейские машины,
Нетленный труп Хранителя Огня,
Наследного жреца из неолита,
Из пластика помойное ведро,
Священное кольцо из хризолита
И пушечное черное ядро…
Архив Небес хранит людские чувства.
Земной запасник – вещи и тела,
Изящные безделицы искусства
И тирании грубой удила.
Но кто поймет язык вещей и страсти,
Культурный код народов и племен?
Пожалуй, только кошка рыжей масти
Да у ворот в наряде желтом клен…
Истории конвейерная лента
На выходе дает досадный сбой,
Меняя суть и цель эксперимента,
Где здравый ум проигрывает бой
С безумием похаба-декадента…
Но кто просчет Алхимика исправит
На фабрике фантазии больной,
Которая чудовищ выпускает
Нелепых, и бессмысленных порой,
Таких, как плод соития вампиров,
Как труп сакральный вечный и живой,
Как херувим, похожий на сатира,
Как плоский болт с обратною резьбой?
Мы были рождены для совершенства
Материи, рождающей Кристалл,
Где принцип абсолютного главенства
В бионике главенствующим стал.
Но на пути тернистом к Идеалу,
В притонах содомитов Азраил
Использовал гермесовы лекала
И Г о лема из ангела скроил…
Сто тысяч лет для разума немало,
Но кто пустил безумца на постой
В эпоху Смуты, Мокоши и Нави,
Где нищий духом бодро правит нами,
Где скоро зомби… станет мудрецом,
Гермафродит заботливым отцом, –
И оба будут диктовать свои уставы…
Не подсчитать величину урона
Эпохи криминальной и пустой,
Где в беспредельных сумерках закона
Мыслители с античною тоской
Дописывают скорбные романы
И радостно уходят на покой…
Где жизнь клянут угрюмые Иваны,
Где девы приглашают на постой
Развратников… к себе под одеяло,
Где хлещут водку юноши устало,
Где навсегда отвергнут Домострой…
Взвесь мое сердце, угрюмый Анубис,
