Николай Глазков - Избранное

Для меня каждый день последний,
Каждый день — это первый день,
А для Вас каждый день — это средний,
Заурядный и серый день.

Чтоб задуманное исполнить,
Не хватает мне дней моих,
Ну а Вы, чтобы дни заполнить,
Ерундой заполняете их.

Я отважный и доблестный витязь,
Полководец своих стихов;
Ну а Вы — Вы меня боитесь,
И меня, и моих стихов.

Если даже и есть у Вас юность,
Вы стремитесь ее погубить.
Я при всех недостатках люблю Вас,
Потому что умею любить.

Вы пойти мне навстречу могли бы,
Я бы смог Вас воспеть как поэт.
Только Вы не полюбите, ибо
Дарованья любви у Вас нет!

Темнотою и светом объята
В ночь июля столица Родины.
От Таганки и до Арбата
Расстояние было пройдено.

Очевидно, очередная
В личной жизни ошибка сделана.
Ветер выл, смеясь и рыдая,
Или время было потеряно,

Или так начинается повесть,
Или небо за тучами синее…
Почему ты такая, то есть
Очень добрая и красивая?

Почему под дождем я мокну,
Проходя по пустынным улицам,
В час, когда беспросветным окнам
Непрестанно приходится хмуриться?

Никого нет со мною рядом
На пустынном мосту Москва-реки,
Где чуть слышно ругаются матом
Электрические фонарики.

Не имею ста тысяч пускай я,
Но к чему эти самые ребусы?
Почему я тебя не ласкаю
В час, когда не идут троллейбусы?

Москворецкие тихие воды
Заключают какую-то заповедь…
Все равно ничего не поймешь ты
Из того, что, наверно, нельзя понять.

Это я изнываю от жажды,
В чем нисколько меня не неволишь ты.
О любви говорили не дважды
И не трижды, а миллионожды!

Мне нужна от тебя не жертва,
А сама ты, хоть замуж выданная.
Если жизнь у меня бессюжетна,
Я стихами сюжета не выдумаю!

Эта мысль, хоть других не новее, —
Непреложная самая истина,
Ибо если не станешь моею,
То поэма не будет написана,
А останется только вступление…

Надо быть исключительной дурой,
Чтоб такое свершить преступление
Пред отечественной литературой!

Человек, достойный вполне
Аплодисментов всех,
Пришел в ресторан и пошел по стене
Вверх.

Потом прошелся несколько раз
По потолку, не падая вниз, —
И люди, великому чуду дивясь,
Научно его объяснить не брались.

А впрочем, резво о гравитации
Заговорили два знатока,
Когда человек, достойный овации,
Спустился по стене с потолка.

Сидела женщина у окна,
В обычное платье одета, —
И к ней он направился, ибо она
Его вдохновила на это!

Я с тобою рассуждаю честно.
Ты слаба, слепа и недоверчива,
А влюбляешься неинтересно,
Исключительно от делать нечего.

Если б ты была из первозданных,
Странных, славных и очаровательных!
У тебя же не хватает данных —
Ни бульварных, ни очковтирательных.

Если б ты была из незаметных,
Постоянных, ласковых, внимательных!
У тебя же, к сожаленью, нет их —
Этих самых качеств привлекательных.

Васильки растут во ржи-пшенице,
Может быть, красивые, но сорные.
Если, скажем, на тебе жениться, —
Обрастешь скандалами и ссорами.

Ничего не понимая в счастье,
Ты своим несчастьем ужасаешься;
Где-то, ни в богеме, ни в мещанстве,
А в какой-то пустоте вращаешься.

В тридцать лет (немалый это возраст)
Не имеешь ни к чему призвания;
И дымят, как отсырелый хворост,
Тусклые твои переживания.

и от жизни у тебя усталость.
Ты спасенья ищешь от усталости,
Ибо в жизни у тебя осталось
Ощущенье неизбежной старости.

Милая, а где она — награда
За твои утраты и лишения?
Чтобы отдохнуть, работать надо,
А иного нынче нет спасения.

Я с детства не любил лото
И в нем не принимал участья.
Я не любил его за то,
Что вся игра велась на счастье.

Свое удачное число
Другой вытягивал, как милость,
Я не хотел, чтоб мне везло,
А ратовал за справедливость.

Я с детства в шахматы играл,
Был благородным делом занят.
И я на то не уповал,
Что мой противник прозевает.

И не испытывал тоски,
Когда сдаваться приходилось:
На клетках шахматной доски
Немыслима несправедливость!

На земле исчезнут расы,
Госграницы и вражда,
И построят из пластмассы
В эти годы города.

В ход пойдет предметов масса,
Всякий хлам ненужный весь,
Потому что есть пластмасса —
Органическая смесь!

Чтоб улыбалось счастье
Подковою-дугой,
Намерен я встречаться
С одною и с другой.

Одна нужна для тела,
Другая — для души.
А если мыслить смело,
То обе хороши!

Иногда я шут
Сущий,
Когда пишу,
Что мне не присуще.

На безрыбье ибо
Мы рыбу удим,
И в итоге рыбы —
Ни себе ни людям.

На луне никому
Не жнется, не сеется,
Ни мне, ни ему,
Ни уму, ни сердцу.

Но брожу, гляжу
На дома, трамваи,
Каждый день пишу
И не унываю.

Ибо наши стихи никогда не умрут,
Наши жизни пройдут, удлинись.
И тархунного цвета небес изумруд
Существует, должно быть, для нас.

И во чкалики чкалики опрокинь,
А без этого нам нельзя.
Если даже все люди будут враги,
Как поэты мы будем друзья.

Поэзия начинается с нового года,
С традиционного поворота
Солнца на лето, зимы на мороз,
Со смеха поэта или со слез.
С восхода, а если надо, с заката:
Поэзия разнообразием богата!

Поэзия начинается с ледохода,
С первого парохода
И с Дон-Кихота,
Которому почему-то охота
Залезать в холодную воду.

Поэзия начинается с новизны,
Когда сочиняются сны весны.
Поэзия начинается со всего
И не пугается ничего.

Светает. Наступает день. Я
Ложусь в постель, заснуть дабы;
Взметает дым, как привиденье,
В соседнем доме из трубы.

Он словно дым от папиросы,
Но только издали видней;
Поэзия идет от прозы,
Но возвышается над ней.

— Есть на этом свете счастье? —
Я спросил, и мне в ответ
Филин ночью, утром ястреб
Сообщили: — Счастья нет!

— Счастья в мире много очень,
И для счастья мы живем! —
Соловей поведал ночью,
Ласточка сказала днем!

Сапер ошибается только раз.
Поэты или артисты
(Имею в виду только высший класс!)
Три раза, раз тридцать и триста.

Ущерба-убытка от этого нет,
Поскольку они не кассиры.
Бывает и так: ошибется поэт,
И дремлет в ошибке сила!