Александр Пэнн (Пэн) - Избранные стихи
Неповторимая, прилежная моя! —
Работой каторжной испытанные плечи,
И сила верности, которой меры нет,
непостижимая, как сила муравья...
Предместья чадные толкуют о тебе,
трущобы шепчутся, одетые в отрепья,
Где сердце чуткое, глазастое твое
из дома в дом песет свой свет и свой бальзам.
О простодушная, о добрая моя!
Туберкулез в крови и горе в черном крепе
Содомом сделали твой день, но ты тверда —
плотинами ресниц закрыла путь слезам.
Не благодарности ты жаждешь — быстроты!
Чтобы поспеть туда, где человек слабеет,
И обессиленным ногам стать костылем,
улыбкой высветить уста, чья боль остра.
О всемогущая, безмолвная моя!
Как описать тебя, когда мой стих робеет
Пред тихой прелестью и скромностью твоей,
любимая моя, подруга и сестра?!
1955
Перевод Р. Морана
ПЕСНЬ ПЕСНЕЙ ШИФРЫ — ДОЧЕРИ СВОЕЙ МАТЕРИ
1. Я — Шифра, своей матери дочь
Я — Шифра, своей матери дочь,
Дочь сожженной в ту страшную ночь,
Когда я даже ползать еще не могла,
Дым из труб вырывался, как черная мгла,
И когда, невидимкою в черных клубах,
Брата милого взмыл неоплаканный прах...
Своей матери дочь я — Шифра,
Целовавшая пепел костра,
Когда счесть не могли мы ни слез, ни потерь,
Когда спящие спали и зверствовал зверь,
Когда дед мой, родная моя борода,
Не закончил молитвы, умолк навсегда...
Своей матери дочь я — Шифра.
Смех погас мой, он тоже как прах.
Нет покоя нигде. Слышу стон, голоса
Тех, кто прямо из бани уплыл в небеса...
Мама, неповторимая мама моя,
Мне сегодня не в радость родные края.
Пусть целуют тебя, пусть обнимут ветра
Прах развеянный твой, прах спаленный дотла...
Это все я твержу день и ночь,
Я — Шифра, своей матери дочь.
2. Родина
Кто радуге рад,
кото-то прельщает богатство,
А мне только то по душе,
только то, а ясней говоря:
То, что ты — в моем сердце, в его колыбели,
А эхо лица твоего — в колодцах моих зрачков;
А горный цветок со скалистых высот подмигнул
Непомерному высокомерию чертополоха;
А извечное, светлое, умное солнце
Землю мою осыпает колосьями желтых лучей;
А олива застыла на пороге простора —
Вечная странница наших долин;
А мирное небо припало к мирной земле;
И пчела зазвенела, и хлебом запахло;
А издалека, из глубин наступающих дней
Шлет улыбку мне голос ребенка,
Которого лоно мое породит.
Этому всему и труду моему
Имя — Родина.
3. О насущном
Для вас насущней хлеб, а для других любовь,
А для кого-то мир и сад плодоносящий.
Я каждый вздох отдам я сердца стук любой,
Как долг, всем четырем — ведь все они насущны.
Засохнет дерево — и людям свет не мил,
Засохнет хлеб — и прочь любовь невзгоды гонят.
Всем трем грозит конец, когда нарушен мир:
Нет сердца без него, нет зренья — ничего нет.
И я всем четырем свою судьбу вручу.
Неужто многого от жизни я хочу?!
4. Я спрашиваю...
Убийца, не тебя, чей след в моем дому,
Спрошу я: почему?
Не тех, кто оградил щитом тебя, мой враг,
Я спрашиваю: как?..
Народ мой, ты ответствуй мне во имя всех скорбей,
Во имя той, кого звала я матерью своей.
Наш враг в моем дому и весело ему —
Скажи мне: почему?
Надежною стеной он защищен, мой враг, —
Скажи мне: как?
Ответь мне: как и почему
Он весел, он в моем дому,
И гибель матери моей в его шагах,
И не улыбка — кровь моя алеет на губах?!
Как? Почему?!
5. Избитая рифма
Сказал мой друг, добрейший меж людьми:
— Послушай, милая моя, пойми, —
Нет высоты и красоты у неба,
Срифмованного с неизменным «хлеба»,
Ведь это так избито, как вода,
Срифмованная с пресловутым «да».
Ему я отвечала:— Эти строки
Прочти, и ты увидишь, друг мой строгий,
Что отрекаюсь лишь от мутных вод,
Где меркнет отраженный небосвод,
И опасаюсь лишь такого неба,
Которое бомбит посевы хлеба.
Благословенна мирная вода,
В которой небо светится всегда.
И я еще добавила тогда:
— Мне не страшна прозрачная вода,
Во имя той воды с горячим хлебом
Хочу я вечно жить под синим небом.
6. Песнь песней
Я сарронская лилия,
(Мама, память в глазах моих неистребима!)
Я роза долины,
(Мама, жизнь моя плачет, ей больше не петь!)
Черна я,
(Мама, мама, порви сети черного дыма!)
Стройна я.
(Мама, мама! Все кончено, — печь...)
Ты прекрасна, моя подруга, прекрасна.
(Для кого эта песня крылатая спета?)
Горлинки-очи твои, о роза в шипах,
(Как черны твои ужасы, бездна огня!)
Приди, о приди ко мне, моя Суламифь.
(Пепел — память моя, нерушимость обета!)
Воркуют горлицы, зеленеют стебли.
(Я клянусь не забыть до последнего дня!)
Шквал проклятий не стихнет, растет его сила,
В том клянусь вечной сменою дней и ночей,
Гнев проклятий я кровью годов оросила.
Эта песня моя —
песня розы печей.
1955
Перевод А. Ревича
ЗАБАСТОВКА
Я правдой останусь навсегда,
Твоею верностью, твоей любовью.
И днем не отступлю, и ночью не усну,
И подожду зарю у изголовья.
Из тишины машин взметнулся твой призыв,
От веретен, решивших не вертеться.
Я отзвук ярости твоей, когда она
Выхватывает бунт из ножен сердца.
В подушках грабежей врагов твоих найду —
Стократ ускорю сытое удушье.
Я — хлеб твоих торжеств и хлеб твоей нужды,
Я — твой надежный щит, твое оружье.
И если ты меня оставишь вдруг в пути, —
Ни солнце, ни луна не загорятся.
Из самых дальних мест приветствуют тебя
Гудки единомыслия и братства.
Я не устану быть мятежностью твоей,
Твоею клятвою, твоею кровью.
И днем не отступлюсь, и ночью не предам,
И разожгу зарю у изголовья!
1957
Перевод Г. Семенова
ПЕРВОЕ МАЯ В НАЗАРЕТЕ
В 1958 году в Назарете израильская полиция напала на первомайскую демонстрацию арабских коммунистов, жестоко избила их и многих арестовала.
Кто видел, как боролась эта улица
за право быть свободной,
За то, чтоб Труд шагал по ней,
одет до неба в праздник?
Да,
Рогами бешеных быков
она врасплох была забодана,
Но праздник не валился с ног —
он знал, что подвиг не напрасен.
Знаменам клялся: — Не умру! —
сражался мужественно, гордо.
Из переулков, с плоских крыш,
из всех дверей и рам оконных
Его приветствовал народ
всем существом родного города,
И он, шатаясь, проходил
сквозь все нагайки и заслоны.
— Салям! — Не с неба ли? О нет, —
то с вышки купола церковного
Кричал учитель Ибрагим,
и слово падало, как камень.
— Салям и дружба! — и уже,
избитый, в злую сталь закованный,
Он к сердцу знамя прижимал
своими честными руками.
Ибрагим, Ибрагим, Ибрагим,
Стало небо над нами другим,
Звезды в море бегут, и не зря
Горьким светом рыдает заря.
Злой гиеной хохочут враги,
Ибрагим, Ибрагим, Ибрагим.
В ногу с маем шагал Назарет,
Солнцем гор галилейских согрет.
И в глазах, словно чудо, красна
Пела песню о дружбе весна.
Так, бесстрашьем сминая запрет,
В ногу с маем шагал Назарет.
Помнишь, друг? На бездушных зверей
Шла бесстрашная песнь матерей:
«Не могилам — цветущим полям
Сыновей наших красный Салям!»
Поскорей бы тебе, поскорей
Снова петь с нами песнь матерей!
Ибрагим, Ибрагим, Ибрагим,
Нашу клятву навек сбереги,
Всей душою в нее окунись
И взойди, как луна, коммунист,
И луной нашу ночь опрокинь,
Ибрагим, Ибрагим, Ибрагим.
