Александр Пэнн (Пэн) - Избранные стихи
Обзор книги Александр Пэнн (Пэн) - Избранные стихи
(1906 – 1972)
Александр Пэнн родился в 1906 году в Якутии, в Нижнеколымске. Воспитывался у деда (со стороны матери), сибирского рыбака и охотника. С десяти лет, после смерти деда, скитался по России от берегов Северного Ледовитого океана до Кавказа в поисках отца. В 1920 г. поселился в Москве, окончил среднюю школу, учился в ГИСе (Государственный институт слова), посещал Государственный техникум кинематографии, занимался боксом (выступал на ринге). Стихи на русском языке писал с юных лет. Поэт-символист И. Рукавишников ввел его в круг московских поэтов. Пэнн увлекался С. Есениным, испытывал влияние Б. Пастернака и особенно — В. Маяковского. Первое опубликованное стихотворение Пэнна «Беспризорный» (журнал «Крестьянская нива», 1920) навеяно его бродяжничеством, печать которого ощутима и в последующих произведениях поэта.
В 1927 г. Пэнн уехал в Эрец-Исраэль. Работал на апельсиновых плантациях, на строительстве домов, был сторожем. Стал одним из первых инструкторов по боксу в спортивном обществе рабочих «Ха-По‘эл». Деятельно участвовал в создании первой в Израиле киностудии «Моледет». В 1930-х гг. был членом репертуарной комиссии театра «Хабима». С 1947 г. — редактор литературного приложения газеты коммунистической партии «Кол ха-‘ам».
Поощряемый А. Шлёнским, Пэнн начал писать на иврите. Его первые стихи в Эрец-Исраэль были напечатаны в 1929 г. (литературный журнал «Ктувим»). Это был, видимо, первый случай выступления поэта, изучившего иврит в зрелом возрасте, уже после прибытия в страну.
В одном из ранних стихотворений «Моледет хадаша» («Нова родина», 1929) поэт, который «Для новой родины,// Для чуждых берегов,// ... Исторгнут из снегов,// ... брошен в жар пустынь», — выражает свое кредо, ставшее целью его жизни, словами о стремлении слить воедино приверженность двум родинам и двум культурам: «Посеян... в твоем песчаном сердце стих.// И перекликнутся по-братски в нем любовно// Израиль,// СССР — // две родины моих».
Многие стихотворения Пэнна, проникнутые романтическим, а порой и мистическим символизмом, идущим от А. Блока, посвящены ландшафтам «новой родины». В них с энтузиазмом воспеваются ее освоение, строительство и обновление. Библейская эпичность в сочетании с ритмами, а порой и рифмами в духе Маяковского придает «историческую» глубину этому типу стихов.
Но значительно большим успехом пользовалась интимная лирика Пэнна. Восприняв поэтику школы А. Шлёнского — Н. Альтермана, Пэнн достиг высокого уровня виртуозности стиха. Эротическую чувственность он облекает в символическую форму («Ха-ракиа ха-шви‘и» — «Седьмое небо»), а его любовные стихотворения (поэма «Михтав эл ишша» — «Письмо к женщине»; стихотворения «Романс», «Виддуй» — «Исповедь»), отмеченные тонким проникновенным чувством и непосредственностью монолога (часто звучащего как диалог с женщиной), пользовались и продолжают пользоваться популярностью. Исключительно напевные, стихи Пэнна легко ложились на музыку («Хаву левеним» — «Подайте кирпичи», «Адама адмати» — «Земля моя, земля», «Шир ха-шиккор» — «Песня пьяницы» и другие) и становились песнями.
Пэнн был в Израиле одним из первых создателей жанра стихов для эстрады, а в начале 1930-х гг. он вел в газете «Давар» рифмованную колонку на злободневные темы. С 1934 г. в творчестве Пэнна лирика все больше уступает место социально-политическим мотивам. «Хикравти эт ха-йофи ле-офи» — «Я пожертвовал красотой ради сути, — писал он, — и посвятил свою поэзию активной борьбе, служению делу социализма и мира во всем мире». Его стихи и поэмы становятся плакатными призывами, проникнутыми пафосом веры в грядущую победу коммунизма. За первым стихотворением этого цикла «Хазон Женева» («Видение Женевы»), опубликованном в марксистском журнале «Ба-мифне», последовали поэмы «Негед» («Против», 1935), «Эхад бе-май» («Первое мая»), «Сфарад ал ха-мокед» («Испания на костре»), «Олам ба-мацор» («Мир в осаде», 1942). После провозглашения Государства Израиль Пэнн вступил в Израильскую коммунистическую партию. В стихотворении «Ани иехуди» («Я еврей», 1948) Пэнн провозгласил: «Я... коммунист-еврей... и чем сильнее звучит во мне коммунист, тем выше взмывает во мне еврей». К британским колонизаторам Пэнн обращает стихотворение «Ла-‘омдим ал дами» («Стоящим на крови...», 1947).
Пэнн перевел на иврит ряд стихотворений и поэм Маяковского («Мивхар ширим» — «Избранные стихотворения», Т.-А., 1950) и был одним из составителей сборника переводов на русский язык «Поэты Израиля» (М., 1963). Сборник стихов Пэнна в переводе на русский язык «Сердце в пути» (М., 1965; редактор и автор предисловия Д. Самойлов; более трети стихотворений переведены с иврита автором) — первое советское издание, которое посвящено творчеству одного израильского поэта.
На иврите вышли четыре сборника стихов Пэнна («Ле-орех ха-дерех» — «Вдоль дороги», 1956; три следующие — посмертно: «Хая о ло хая» — «Было или не было», 1972; «Рехов ха-эцев ха-хад-ситри» — «Улица односторонней печали», 1977; «Лейлот бли гаг» — «Ночи без крыши», 1985, в русском переводе сборник и поэма, давшая ему название, — «Ночи под небом»).
Александр Пэнн скончался в 1972 году в Тель-Авиве.
НОВАЯ РОДИНА
Для новой родины.
Для чуждых берегов,
Для нежных рощ, где зреют апельсины,
Как грешник, соблазнен,
Исторгнут из снегов.
Я брошен в жар пустынь, в ад шаркии, хамсина[1].
Из крови тяжб она
Возникла, как виденье.
Упорная, чужая в знойной мгле.
Какое же сложу я песнопенье
Ей, надо мной склоненной легкой тенью,
Древней всех колыбельных на земле?
Люблю ее,
Хотя она сурова,
Но дни мои влача среди тревог и мук,
Судьбу рожденья
Моего второго
Не вырву я из этих бедных рук.
Слепящий зной!
Ей в наготу худую
Лопаты и кирки врезаются, звеня.
И негодую я,
Но, видя высь седую,
Шепчу: «О, древняя, прости меня!»
Я не пришел к тебе,
Неся и щит и знамя,
Но, возмущенный дикою враждой,
Тебя — от скал
До пальм с зелеными листами —
Жалея, звал я родиной второй.
Все вижу я тебя безмолвной, терпеливой,
В палатке бедуин, набут[2] и шубрия[3]
Библейской простотой
Своей неприхотливой
Средь кактусов-ежей в пустыне молчаливой
Влекут меня блуждать в пространстве бытия.
Встречая друга, подавать я буду
Худую руку,
Говорить: «Шалом!,
Змий обольстил,
Принес я в жертву чудо,
Прельстясь поддельным золотым кольцом.
Без цели в даль твою
Гляжу я безотрадно,
Твой зной мне в горло льет расплавленную медь.
Порывы все мои
Ты душишь беспощадно
И не даешь дерзать и сметь!
Дай все, что сможешь дать:
Миг радости нежданной,
Печаль разбитых чувств, холодную слезу, —
Я все снесу легко,
Лишь только б неустанно
С тобой встречать и бурю и грозу!
Огонь твой вечный мне
Плеснул лишь на мгновенье,
Едва коснулся он до уст моих.
Оружие мое
Взяла ты на храненье,
С холодной изморозью дум былых.
Воскресни, древняя!
Вокруг все — глухо, немо,
Лишь время гонит дни, как подъяремный скот,
Пустыня знойная,
Как динамитный демон,
Мозг из костей и кровь из жил сосет.
Еще для правды всей
Не пробил час великий,
Не стану прятаться, как хвост поджавший пес:
От немоты твоей.
Скопившей плач и крики,
Спасут лишь молнии да громы гроз.
Когда моя заря
Блеснет огнем багровым
И стрелами лучей пронзит ночную тьму,
То в сон твоих полей
Ворвусь я гимном новым
И знамя будущего подниму.
И зазвучит тогда
Победно, полнокровно
Посеянный в твоем песчаном сердце стих,
И перекликнутся
По-братски в нем любовно
Израиль,
СССР —
две родины моих.
1929
Перевод М. Зенкевича
Я НЕ ТОТ...
Я не тот, я совсем не тот,
За кого ты меня принимаешь.
Повесть новых и старых забот
Ты в глазах моих карих читаешь.
Не вылавливай взглядами грусть,
Не проси рассказать все снова.
Я не тот, ну и что же, — пусть,
Принимай меня за другого.
Все равно ведь — не я, так он
Иль другой тебе все расскажет,
И на шею твою, как сон,
Желтый камень луны привяжет.
С этим камнем пойдешь ко дну.
Там все выдумки, как растенья.
Ты сорвешь под водой одну
И всплывешь русалочьей тенью.
А когда засмеется рассвет,
