Александр Прокофьев - Стихотворения и поэмы

Кто с Волги, кто с Камы,
Кто с Дона —
Раздольны России края.
А я говорю из Кобоны.
«А где, брат, Кобона твоя?»

«А где, — отвечаю, — в России,
Шумят заповедно леса.
Из блеклой нечаянной сини
Спокойны ее небеса.

Шумит верболоз и осинник,
Черемуха плещет в окно,
Густою всесильною синью
Пронизано море одно.

Мои августовские звезды,
Их росчерк вошел в бытие,
Мой синью пронизанный воздух,
Мое это море, мое!

Мне видно, как в вольном просторе,
Глубокие очи смежив,
Заснет это синее море,
На звезды волну положив…»

Ой, жги, ой, жги,
Ничего не говори,
На Большой Пушкарской
Жили пушкари.

Пушкари не ротозеи,
Защищали землю,
Они ладили фузеи,
Ладили и зелье.

Не было в достатке лишнего,
Было то не главным,
Государевы людишки
Несли службу справно.

Стылою зимой и летом
Ловко ладили мушкеты,
Чтоб в бою среди лугов
Черт побрал бы всех врагов!

Чтоб проклятый супостат
Прямо после битвы
Шел бы в пекло,
Шел бы в ад
С чертовой молитвой!
…Ничего не говори
И не выговаривай.
Жили-были пушкари,
Пушкари пушкарили.

Весна, а волны в инее,
И шлемы на них острые.
Иду Четвертой линией
Васильевского острова.

И выхожу к Неве-реке —
Воде, от солнца розовой,
Она примчалась налегке
Из-за стволов березовых,

Из-за рябин и тополей
Бежала сломя голову,
Она вертелась вкруг полей,
Кружмя кружилась, полая.

Потом надолго сохраним,
Что не купчиха-барыня —
Весенним городом моим
Она прошла,
Сударыня!

Повелительно-резко
Взвился кумач.
Ты, Мадрид,
Ты, Уэска, —
Вся Испания,
Плачь!

Ты, Испания Лорки,
Поплачь на заре,
От долины к пригорку,
От пригорка к горе!

Ой, жалейка, жалейка,
Красный ветер горяч,
О Матейка, Матейка,
Ты еще не Лукач.

Путь не видится грозный,
Чтобы принял любя,
И мадридские звезды
Не вгляделись в тебя.

Но раз надо — так надо,
И дороги сошлись,
Ведь Кордова с Гренадой
Тебя заждались!

Белые барашки
Пасутся на воле…
Льются синие луга,
Зеленое поле.

Синь и зелень на воде,
Взглянешь —
Сердце радо,
И на каменной гряде
Разгулялось стадо.

Я считаю у крыльца
Диких и домашних,—
Не видно конца
Ни лугам, ни пашням.

Отец мой — старший фейерверкер —
Жил,
Служил
И не боялся смерти.
Она сама нагрянула внезапно.
День умирал и тучи гнал на запад,
И, мертвенно бледнея, падал снег.
С землею не простился человек.
Но смерть напрасно затрубила в горны.
Он пал на поле боя
Непокорным!

Не убыло, не выбыло —
Метелица метет.
Ой, сколько снегу выпало —
Черемуха цветет.

За до́лами, за гаями,
Садами за село,
Что пало,
Не растаяло —
Цветами расцвело:

На ковшиках берестяных,
За рощей, на лугу.
И всё в снегу невестином,
Черемховом снегу.

Соцветьями накрошенный,
Пал на земную грудь.
Цвети, цвети, хороший мой,
И засыпай мой путь…

Опять закланялась калина
Над голубым лесным ручьем,
Опять приснилась Украина
В седом Приладожье моем.

Бор поднялся стеной крутою,
Туман долину покрывал…
Кто это поле золотое
Давно Черниговским назвал?

Наш Север носит белый иней,
Мороз моря приводит в страх,
А над Десной, на Украине,
Стоит Чернигов весь в садах.

И здесь пахнуло Украиной
С ее вселенскою красой,
С такой раздольной придолинной,
С такой зеленою косой.

Не знаю, был тут лагерь, стан ли
Людей, простившихся с Днепром…
Но как потомок благодарный
Я вспоминаю их добром!

Забелели постели,
Задымились снега,
Захрустели метели
И помчались в бега,
Побежали по кругу,
Словно кто-то их гнал.
…Я декабрьскую вьюгу
С младенчества знал.
Знал, и помню,
И знаю,
И доверюсь вестям, —
Как ворчунья сквозная,
Шла она по гостям.
Подбивала на сговор
Тех, кто был озорней,
И ломала подковы
Сивой масти коней.
И сама сивая,
В мятеже красивая,
С белой челкою на лбу,
Смотрит рьяно
На гульбу.

Где ты был?
Куда пропал?
С кораблем в море упал? —
Когда шел по Белу морю
После свадьбы братней вскоре.

Ох и свадебка была —
В три деревни,
В два села!
Я досюльнюю вела,
Будто кружево плела!
Беломорскую минорку
Я вынесла в узор,
А потом скороговорку —
Куда хватает взор!

Ты потом пошел на Беломорье,
Вешним днем пошел,
После Егорья.
Беломорье — ветер гулевой!
Не один там распростился
С головой.
Ах ты,
Ох ты,
Непутева голова,
Позабыл мои
Разумные слова.
Ну куда ж ты,
Мой сердешный,
Запропал?
Нерпу бил
Аль с кораблем
В море упал?

Мы живем не за Дунаем,
Не у Терека живем,
Мы по-ладожски сыграем
И по-спасовски споем:

                Ой да полюбил я, полюбил я свою милую,
                Ой да никому, да никому любить не дам!

Пели мы, идя тропинкой сирою
И рассыпав сердце, сердце по ладам.

Бубен ахает да охает
                                  до Мсты,
Разнаряжены росистые кусты,
А тальянка то рыдает, то звенит,
А росинка ярко звездочкой горит.

Красота,
Лепота,
По дороженьке
Проходят некрута —
Очи сини,
Щеки красны,
Не разини
И не плаксы.

Так дружили,
Так мужали,
Так мы жили,
Ладожане…

Ленинград — широк в плечах,
Силы непомерной.
Синь горит в его очах
Пламенно и верно.
И от этой сини
Небеса в сатине,
Ладога в чесуче,
С красной лентой на плече!
В красной ленте бьет закат,
Гром гремит, дает раскат.
Светоносным ливням
                                      внемлет
Чудный город Ленинград.

Вечная отрада,
Дивный свет, сиянье
                             Ленинграда.
Сколько здесь аллей густых,
По весне кипучих,
Сколько шлемов золотых,
Разорвавших тучи!
Сколько улиц заревых,
Медленных и скорых,
И просторов мировых
Знает этот город.
Сколько всем народам впрок
Он,
Задумав,
Сделал.
Сколько в мир легло дорог
Из его пределов!
Ленин
Мужество вселил
В души ленинградцев,
Ленин
Город озарил,
Утверждая братство.
Ленин
Имя воле дал,
Бурями воспетой,
Ленинградом город стал,
Несказанным светом!