Александр Прокофьев - Стихотворения и поэмы

Я пришел на Ладогу за песнями.
Те же волны, те же валуны.
Ну а где друзья, мои ровесники,
В море иль в земле погребены?

Многих море взяло, море, море,
Взял и схоронил девятый вал.
Говорят, что тот не видел горя,
Кто у моря век не проживал!

А земля?
Была земле недоля:
Орудийный гром держал обряд,
Многие упали в чистом поле, —
Братские могилы подтвердят.

Ветры возле них вели заплачки,
Всё вошло в легенду или в сказ.
Голосили, плакали рыбачки,
Не было крупнее слез у нас.

Эту песню я сложил у моря,
У зелено-синего огня,
Просто сердце охватило горе,
А его немало у меня!

Ничем тебя не удивлю,
Ничем не удивлю:
Иду к тому, что я люблю,
К тому, что я люблю.

Иду, вода ломается,
Волна летит звеня.
Одна тропинка мается,
Страдает без меня!

«А где ты был,
А где ты был,
Где пропадал,
Чудной? —
Мой край,
Кудрявый от берез,
Так говорит
Со мной.—

Ведь сердце ты оставил здесь,
А коль не здесь, то где?
Да не оно ль горит флажком
На ладожской воде?

А в иван-чае не оно?
В гвоздике не оно?
А не оно ль, как яблоко,
Лучом подожжено?»

«Да полно, — краю говорю,
Я краю говорю, —
Я здесь, черемуховый мой,
Иду встречать зарю!»

Просто много стало нас,
Просто тесен стал Парнас.
Расширяли много раз,
Мрамор, будто сахар, тает,
Многим места не хватает,
Даже классикам подчас!

Где-то драка,
Где-то бой,
Где-то тянут
«Зверобой»,
Где-то песней тешат душу
Под гармошку,
Под гобой!

Многие надежно спят,
Местью многие кипят,
Рифма: «кровь — любовь»
                           не в моде,
Но за нею всё ж летят!

Хвала, хвала носящим нимб,
Берущим натиском Олимп,
Врагов ниспровергающим,
Издателей ругающим!

А всё ж немного прока,
Что тот похож на Блока,
А этот на губителя,
На своего родителя!

Но есть похожи ликами,
С Олимпа не отозваны,
И на Петра Великого,
И на Ивана Грозного!

Не в этом суть,
Она в одном,
Товарищи поэты,
Ведь дело в том,
Ведь дело в том,
Что дела-то и нету!

О классики могучие,
Я в предрассветный час
Вот по какому случаю
Побеспокою вас.

В отряде поэтическом
Давно я состою,
При блеске электрическом
Стихи сложив, пою.

Я шел дорогой дальнею,
Ходил за перевал,
Лопатки гениальными
Нигде не называл!

О классики, тревожу вас
За дверью гробовой.
Скажите, если можете,
О рифме корневой!

Давненько с нею возятся,
Повсюду ей почет,
Она пудами ввозится,
И хлещет, и течет!

Течет без всякой робости,
Да не одной рекой.
И нет напасти-пропасти,
Нет грома под рукой!

Всё ж сколько бы ни тронула
Меня печаль обид,
Но премия Софронова
Сдаваться не велит!..

Страна моя прекрасная,
Легко любить ее,
Да здравствует, да здравствует
Отечество мое!

На все четыре стороны
Весенний льется свет
Отечества,
Которого
Милей и краше нет,

Где нивы колосистые
В раздолье и в чести,
Где песни голосистые
Совсем не спят почти.

Да славится содружество,
Да будет вечен он,
Закон труда и мужества,
Незыблемый закон!

Страна моя прекрасная,
Я выстрадал ее.
Да здравствует, да здравствует
Отечество мое!

Свободное, народное,
Под звездами Кремля,
Родная, благородная
Советская земля.

Светло мое Отечество,
Крылатое оно,
Везде от разной нечисти
Оно ограждено.

Еще мы очень молоды,
Еще рабочим днем
Мы трудовые молоты
Играючи берем!

И мы живем — не мечемся,
И славим бытие.
Живи, мое Отечество,
Цвети, мое Отечество,
Великое мое!

Вы прекрасны, женщины России,—
Я узнал не из великих книг.
Вы прошли чрез годы вихревые,
Не утратив сердца ни на миг.

Вы в закрытой памяти не ройтесь,
Вам трудней сказать, что я скажу:
Видел вас, отважных и геройских,
Вами, россиянки, дорожу —

Вашей вечной славою солдатской,
Закаленной на лихом огне,
И слезою, пролитой украдкой,—
Мало ль что бывало на войне!

Вашей статью, вашей трудной долей,
Зачастую вдовьей, горевой,
Мужеством на грозном ратном поле,
Щедростью души своей живой.

Всё это никак необоримо
И достойно гордости людской,
Всё это никак неотделимо
От того, что помним день-деньской.

Ленинград, Ленинград,
Лучше нету для песни зачина,
Знаю сам, что при имени этом
Проходит кручина,
Отлетает кручина,
Затихает тревога,
Песня к людям выходит
Слог за слогом,
Слог за слогом.
Ленинград —
Это слово премногих напевней,
И оно тешит сердце отрадой.
«Ленинград», — произносят деревья
Из заветного Летнего сада,
«Ленинград», — говорю я, кричу я,
К нему простираючи руки,
По земле стародавней кочуя,
В далекой разлуке.
И в ненастную ночь,
И в разлив белой ночи
В синих шлемах,
Как будто пришли на парад,
Не смолкая балтийские волны рокочут:
«Ленинград,
Ленинград!..»

Шел октябрь. Небо тучами черными хмурил…
Лес раздел, обнажил, оставляя голье.
…Революция — ветер.
Революция — буря.
Революция — сердце мое!

Ты водила меня и друзей по лесам и завалам,
Страшной огненной бурей, метелью слепила и жгла.
И порой, Революция, нелегко мне бывало.
Да, бывало.
А ты, Революция, шла
По болотам, трясинам.
Я не знаю, как выжил, как выжил
По такому бесхлебью, безводью,
По такому огню, как в аду.
Я твое, Революция, имя
На дорогах мне памятных выжег,
И его я на мурманских сопках,
На карельском граните найду.
И у стен Ленинграда, на Севере
                                            дальнем, в Норвегах,
Возле стен Киркенеса, у фьордов,
                                                      холмов или гор
Я видал, Революция, как ты шла под огнем
Впереди по глубокому снегу,
И тебе ледовитые горы везде
                                           открывали простор.
Это ты, как положено воинской славой героям,
В неисчисленных битвах
И схватках с врагами
Мужала, росла,
Стяг багровый,
Горящий от моря до моря,
Это ты над полками несла,
Это ты над полками несла.