Василе Александри - Александри В. Стихотворения. Эминеску М. Стихотворения. Кошбук Д. Стихотворения. Караджале И.-Л. Потерянное письмо. Рассказы. Славич И. Счастливая мельница
Мы вошли в дом… Что за чудесный обед в симпатичном веселом обществе!.. Жаль только, что приятные минуты летят так быстро. Я и не заметил, как прошло целых три часа.
— Барыня, — доложила служанка, — извозчик уже здесь.
Оказывается, мадам Веригопулу немедленно должна навестить свою тетушку. Перед отъездом она вызывает своего петушка в другую комнату. И снова мы втроем усаживаемся в пролетку.
Мы с Янку сходим на Театральной площади, а мадам едет дальше.
— Выпьем по фужеру? — спрашивает Веригопулу.
— Мерси, мой друг; я не могу пить шампанское. У меня от него изжога…
— Тогда чего же?
— Пивка, что ли, выпить?..
— Ладно… я закажу шампанское… а ты спросишь пива. Мы входим в ресторан.
Уже время за полночь, когда Янку требует счет и бросает на мраморный столик бумажку в сто лей. У меня опять глаза на лоб.
— Видишь ли, мон шер… — говорит он, — если бы не маленькие сбережения моей жены…
1900
Иосиф Исер (1881–1958)
Караджале в окружении своих персонажей
ПОСЛЕДНИЙ ВЫПУСК…
Перевод Р. Рубиной и Я. Штернберга
Свет лампы, висящей под потолком в корчме на одном из перекрестков далекой окраины, отражаясь в бутылках и окрашивая стекла маленького окошка в радужные цвета, виден издалека. На дворе свирепствует непогода. Дождь льет как из ведра, бушует холодный ветер. Зима только началась, но темнеет рано. В полосе света появляется быстро движущаяся тень. Обходя лужи, она направляется к корчме и исчезает в двери.
— Добрый вечер!
— Добрый вечер, господин Янку! — отвечает из-за стойки хозяин.
— Что, пришел кто-нибудь из наших?
— Еще никто не приходил.
— И господина Томицэ тоже нет?
— Нет. Видно, завернул еще куда-нибудь. Но он должен вот-вот заявиться.
Посетитель, интересовавшийся господином Томицэ, был Янку Букэтарул, человек лет шестидесяти, изрядно потрепанный для своего возраста. Это и не удивительно — в жизни он хлебнул немало горя. Сын знаменитого в свое время крепостного повара, он был обучен с малых лет кулинарному искусству и превзошел своим талантом отца. Богатые баре, восхищаясь дарованием господина Янку, старались перехватить его друг у друга. Однако кулинарное искусство тяжело отзывается на здоровье. Первым делом, жар печей повредил артисту зрение, потом к этому присоединилась злая лихорадка. Господин Янку проделал длительный курс лечения полынной водкой, настоянной на дрожжах, но проклятая лихорадка не оставляла его. Он удвоил, затем утроил дозу… Все напрасно! Однажды знаменитый повар заметил, что у него дрожат руки и кружится голова. По ночам его стали мучить кошмары. Как-то раз он упал ничком на раскаленную плиту и сильно обжегся. Вскоре Янку вынужден был отказаться от своего искусства, так как, где бы он ни работал, головокружения все повторялись. Что оставалось делать господину Янку? Попрошайничать… А проклятая лихорадка все не оставляет его.
Господин Янку заказывает полынную водку на дрожжах, уходит в дальнюю комнату и садится в углу за столик. Это обычное место встречи трех друзей-приятелей: господина Янку Букэтарула, госпожи Замфиры Мускаладжиойки и господина Томицэ Барабанчиу. В то время как господин Янку прикладывается к своему целебному напитку, пробуя его на вкус, в комнату входит госпожа Замфира, особа лет за пятьдесят.
Госпожа Замфира давно потеряла один глаз и еле владеет правой рукой и правой ногой. Прошлое этой женщины, пожалуй, куда интереснее прошлого ее друзей. О, эта женщина изведала любовь! В юном возрасте она была похищена, не без ее согласия, из дома отца, искусного гитариста, который в свое время прославился исполнением непристойнейших куплетов. Героем ее романа был молодой, весьма одаренный скрипач. Прошел год, и один выдающийся кобзарь похитил Замфиру у ее первого похитителя. Спустя несколько лет появился новый похититель, и так каждые два года, а то и чаще она переходила от одного похитителя к другому, пока, на свою беду, не встретила такого, который заявил, что хочет на ней жениться. Он не понял, что элементарный долг вежливости обязывает его не затевать скандала при очередном похищении Замфиры. Это был знаменитый Митаке Мускаладжиул, силач с могучими мышцами, сущий геркулес. Выследив изменницу, он настиг ее во время кутежа с очередным похитителем, когда она распевала песенки из отцовского репертуара. Митаке бросился на жену и, волоча ее по полу, стал избивать, терзать и увечить. Похититель скрылся, как последний трус. Когда Мускаладжиул выпустил из рук свою жертву, прекрасная Замфира превратилась в мешок с костями. Вскоре после описанной драматической сцены Мускаладжиул умер от паралича сердца. Что было делать несчастной вдове и калеке, оставшейся без средств?.. Она стала нищенкой.
Госпожа Замфира грациозно кланяется своему приятелю, протягивая ему левую руку, и усаживается рядом с ним, а мальчик из буфета подает на стол ее любимую водочку.
— Господин Томицэ еще не приходил? — спрашивает она.
— Нет, — отвечает господин Янку.
— Где это он пропадает?
Госпожа Замфира извлекает из-за пазухи узелок, кладет на стол и, придерживая его правой рукой, развязывает левой. Она тщательно отбирает из кучки мелочи несколько монет и показываем их своему приятелю:
— Посмотрите, господин Янку! Какое убожество эти новые монетки.
— Вижу. Нечего сказать. Вот тебе и благоденствие! Да это признак нищеты, госпожа Замфира!
— Плохи дела у нас в стране, господин Янку! Кто ни проходит, говорит лишь одно: «Кризис, бабушка, кризис!»
— Сами видите, госпожа Замфира, уж если казначейство дошло до того, что выпускает жестяные монеты…
Пока друзья разговаривают, приходит господин Томицэ Барабанчиу. Так его зовут потому, что всю жизнь он прослужил в муниципальном управлении барабанщиком. Расхаживая повсюду со своим барабаном и в ясную погоду, и в ненастье, и в летний зной, и в зимнюю стужу, он нажил острый суставной ревматизм, который не поддается никакому лечению. Всякий раз, когда у него начинается боль в суставах, он не может унять ее ничем иным, как только мятной водкой, прокипяченной с перцем. Утомленный долголетней службой, он вышел в отставку и имеет пенсию в размере тридцати лей, потому что получил увечье при исполнении служебных обязанностей. Чтобы чем-нибудь заполнить день, он нищенствует.
По выражению лица господина Томицэ видно, что сейчас у него острая боль в суставах. Шустрый буфетный мальчик сразу это замечает и, не дожидаясь приказания, приносит мятную водку с перцем. Господин Томицэ вежливо кланяется приятелям, молча садится рядом с ними и мигом опрокидывает свой стаканчик. Потом он подергивает плечами: ревматические иголки как будто притупились. Лицо страдальца проясняется, и он тоже вступает в разговор:
— Видели вы новые деньги?
Эти жестяные монетки? Какое убожество! Вот они!
— Не говорите так, госпожа Замфира! Вы еще не знаете, как обстоит дело…
— А вы знаете?
— Через несколько дней казначейство выпустит монету в двадцать бань этой же серии. Стало быть…
— Стало быть… — подхватывает господин Янку.
— Стало быть… — повторяет госпожа Замфира.
— Стало быть, — продолжает господин Томицэ, — если даже только у двух или трех господ, которые подают нам обычно по одному бану, не окажется более мелкой монеты, чем двадцать бань, и то в месяц наберется сумма в несколько франков. Вы меня поняли?
Не успели приятели ответить, разобрались ли они в финансовой теории господина Томицэ, как из передней донеслась громкая ругань. Вслед за тем широко распахнулась дверь, и в комнату вошел батюшка Матаке, а за ним пономарь. Замыкал шествие буфетный мальчик с подносом в руках, на котором стояли пол-литра мутной полынной и два пустых стакана. Друзья поклонились батюшке Матаке. Он их благословил и уселся с пономарем за столик напротив.
— Целую руку, батюшка Матаке, — обратилась к нему уже успевшая изрядно согреться госпожа Замфира. — Видели вы, ваше преподобие, эти новенькие? — И, прихрамывая, она подошла к столику батюшки, чтобы показать ему никелевые монеты.
— Видел я… — насмешливо протянул священник.
Скажите, батюшка Матаке, целую руку, это правда, что выпустят монеты и по двадцать бань? Вот господин Томицэ говорит, Барабанчиу…
— Выпустят… Вы еще увидите, что они выпустят!
— А что именно?
— Черта с два они выпустят, горе нашим головушкам!
— Что же они собираются выпустить, батюшка? — разволновался господин Янку.
— Что они собираются выпустить? Подождите, попрошайки, скоро сами увидите!
— Но все-таки, отец Матаке, целую руку?..
