Антология - Западноевропейская поэзия XХ века

Природа мудрая, опора небосвода,
Никем так не были любимы никогда
Предметов вкрадчивость, свет ласковый восхода,
Земля, что жизнь дарит, и быстрая вода.

Равнины, и пруды, и леса очертанья
Влекли меня к себе сильней, чем взор людской:
И припадала я к величью мирозданья,
И запах месяцев я трогала рукой.

Из ярких солнц твоих корона золотая
Мой украшала лоб, и гордый, и простой;
И подражала я труду крестьян, играя,
И, плача от любви, я целовала зной.

Я подошла к тебе без страха и сомненья,
Приняв добро и зло, творимое тобой,
И обретала я и мысль и наслажденья
В лукавой, как зверек, душе твоей живой.

Подобная цветку с пчелою в сердцевине,
Рождала аромат и песни жизнь моя;
И в сердце поутру, как в маленькой корзине,
Боярышник и плющ тебе дарила я.

Смиренна, как вода, куда глядится ива,
Я знаю жар твоих томящих вечеров, —
Он в существах земных рождает молчаливо
Божественный огонь и нетерпенья зов.

Тебя, как жизнь саму, я обняла руками.
Ужель наполнит тьма мой взор на склоне лет,
И я уйду, простясь и с ветром и с цветами,
В страну, где не гостят любовь и солнца свет…

Поезда! И по узким туннелям езда…
Эти розовые кабаре,
Где ведут свою жизнь цыгане,
Превратились теперь в острова
С вальсом розовым на поляне.

Едут мимо в своих авто,
Едут хрупкие дамы-рантьерши,
Словно в ящиках из-под лото.
Я тебя приглашаю, Элиза,
Совершить путешествие тоже
К тихим паркам или к дворцу
Венецианского дожа.

Мы цветы нарвем до обеда,
Бросив наши велосипеды
У враждебной ограды, чей стиль
Современен, как автомобиль.

Мы украсим своими руками
Велосипеды ветвями,
Поглядим, как струится вода,
Мятой пахнущая иногда.

Может быть, в машине пунцовой
К этим рекам вернемся мы снова,
Чтоб на воды их бросить взгляд,
Когда стукнет нам шестьдесят.
В том грядущем, весьма далеком,
Даже конь может стать ненароком
Наподобие птицы крылат…

Близ железной дороги ныне
Продаются четыре пустыни,
Обращаться к владельцу, чье имя
Господин Шокарно.
18, бульвар Карно.

Ночные окраины, где бульвары в снегу; грабители здесь — солдаты; на меня бросаются со смехом и саблями, меня раздевают; я спасаюсь бегством, чтобы тотчас угодить в другое каре. Что это — двор казармы или какой-то харчевни? сколько сабель! сколько уланов! снежит! в меня тычут иглу: это — яд, чтоб убить меня; череп скелета под креповым флером впивается в мой мизинец. Мутные фонари роняют на снег свет моей смерти.

Однажды вечером, мечтою
Воспламенившись, как огнем,
Вы, глянув в зеркало простое,
Лик ангела узрите в нем,

И, распустив привольно гриву
Струистых золотых волос,
Вообразите вы, — о диво! —
Что вас амур ко мне унес!

Нет, нет, о вашем верном муже
Я больше слышать не хочу!
Влюблен я, и крылат к тому же,
И к небу вас взлетать учу.

О, муза лжи и ослепленья,
Нам, пастухам, ты в душу влей
К заботам будничным презренье,
Как у надменных королей!

«Я за богатого пойду», —
Красивая сказала.
— Смотри, не попади в беду,
В богатстве счастья мало. —

«Возьму красивую, — сказал
Богатый, — хоть крестьянку».
— Смотри, рогатым бы не стал,
Попавшись на приманку.

— Тебя из грязи я извлек.
— Давно уж тощ твой кошелек.
— А кто беду на нас навлек?
Ты навлекла! — Нет, ты навлек!
Ты стар, и скуп, и недалек.
— А у тебя ни свежих щек,
Ни пухлых губ, и грудь висит,
И отвратителен твой вид…
— Ах, так! А кто меня ревнует
И запереть меня грозит?

В Париже
На лошади рыжей,
В Лиможе
На лошади тоже,
В Невиле
На черной кобыле,
Ах, как хорошо, хорошо!
В самом деле, как хорошо!
Ту-ту!

Для дочки моей, Ивонны —
Колоколов перезвоны.
Кого в Перпиньяне не стало?
Не стало жены генерала.
Кого в Ла-Рошели не стало?
Не стало невесты капрала.
А в Эпинале кого?
Не скажем пока ничего.
Ту-ту!

Ну, а в Париже, ответь мне скорей,
Что ты подаришь Ивонне своей?
Я подарю тебе, дочка,
Платьице с оторочкой,
Сумку на красном шнурке,
Чтобы носить на руке,
Зонтик из белого ситца,
Чтобы от солнца укрыться,
Шапочку с лентой зеленой,
Туфельки цвета лимона,
Разные украшенья,
Чтобы носить в воскресенье.
Ту-ту!

Для дочки моей, Ивонны —
Колоколов перезвоны.
Стали в Париже звонить —
Надо постель постелить.
Стали звонить в Лиможе —
Спать отправляюсь я тоже.
Стали в Ножане звонить —
Свет нам пора погасить.

Нет! Погоди! Ты должен
Автомобиль мне купить,
И чтобы был он из жести,
И не стоял бы на месте,
И поднимал бы он пыль,
Этот автомобиль.
Посторонитесь! С отцом своим вместе
Катит Ивонна!
Ту-ту!

Унесите меня выше сумрачных свечек Земли!
Унесите меня от кларнетов отравных Земли!
Мир лишь там, в небесах, где не водятся змеи Земли.
Вся Земля — словно грязный разинутый рот,
где зевота, икота и смех — все в зловонье живет.
Сонный кашель Земли после нудного дня душу мне истерзал.
Унесите меня! Увлеките меня, чтоб земное я бросил жилье!
О Земля, я цепляюсь за старое знамя твое.
Пусть великого ветра пронзает меня острие!
Я себя истерзал, сам с собой беспощадно воюя,
И фургоны дилемм за собою повсюду везу я.
Тим засну я, откуда я Землю увижу…
Вам завидую, феникс, и гриф, и орел.
Дайте мне ваш порыв, ваши вольные мощные крылья,
чтоб, над громом взлетев, в небесах безграничных парил я!