Дмитрий Дашков - Поэты 1820–1830-х годов. Том 1
399. ЭВРИПИД
Он эллин был — счастливый гражданин,
Краса и честь блистательных Афин!
Великий царь, изящного любитель,
Позвал поэта в царскую обитель.
Но там затмились светлые часы,
И горшее из зол судьба наслала:
Певца заели Архелая псы,
И молния на гроб его упала[237].
H. С. ТЕПЛОВА
Надежда Сергеевна Теплова (в замужестве Терюхина) родилась 19 марта 1814 года в Москве, в зажиточной купеческой семье[238]. Получила хорошее домашнее образование, литературное и музыкальное; вместе с сестрой, будущей поэтессой Серафимой Тепловой (в замужестве Пельской), брала уроки у известного пианиста Шпревица: в семье были прочные музыкальные интересы и часто устраивались домашние музыкальные вечера. Обе сестры рано проявили литературное дарование — тринадцати лет Н. Теплова впервые выступает в печати со стихотворением «К родной стороне», написанным в подражание «Эоловой арфе» Жуковского. В конце 1820-х годов Тепловы уже знакомы с Шаликовым, С. Н. Глинкой; стихи их появляются в «Дамском журнале». По-видимому, они были дружны и с поэтессой М. А. Лисицыной (существуют стихи последней, адресованные С. С. Т<епловой>, и позднее стихотворение Н. Тепловой «В память М. А. Л<исицын>ой», 1842).
Круг лирических тем и образов у Тепловой определяется уже в конце 1820-х — начале 1830-х годов и в дальнейшем почти не изменяется, — это романтическая тема конфликта «мечты» и «существенности», тема экзальтированной женской дружбы, религиозные мотивы, в иных случаях приближающиеся к мистическим. В жанровом отношении Н. Теплова тяготеет к медитативному фрагменту, субъективно окрашенной пейзажной зарисовке, лирическому монологу с камерным, интимным колоритом. По своему интонационному и стилистическому строю лирика Н. Тепловой необычайно «прозаична», — эта особенность в дальнейшем превращается в осознанный принцип, при том, что уже в 1830-х годах она достигает довольно высокого уровня технического мастерства (см. «Свирель»). Она неохотно пользуется тропами, почти не употребляет богатой рифмы и уже в ранние годы обращается к безрифменному стиху («На смерть девы»). Н. Теплова печаталась очень мало; стихи ее появлялись в журналах, по-видимому, при посредничестве М. А. Максимовича, который с конца 1820-х годов становится литературным «опекуном» обеих сестер. В 1827–1834 годах Максимович печатает стихи Н. Тепловой в «Московском телеграфе», «Телескопе», «Северных цветах», «Деннице»[239]. В 1833 году он издал первый сборник стихов Н. Тепловой, который вызвал немногочисленные, но благожелательные отклики, в том числе Белинского и И. Киреевского[240]. В середине 1830–1840-х годов Н. Теплова изредка помещает свои стихи в «Московском наблюдателе», «Литературных прибавлениях к „Русскому инвалиду“», «Киевлянине», «Литературной газете» (1848), «Отечественных записках»; здесь она в 1842 году печатает «Отрывок из повести» — единственный известный нам ее опыт большой стихотворной формы. В 1838 году выходит новое издание стихов Тепловой (с 1837 года она выступает и под фамилией мужа — Терюхина). Мотивы тоски, безнадежности, религиозной резиньяции в ее позднем творчестве усиливаются. Она не остается в стороне от общественных вопросов времени, своеобразно и субъективно отражая психологическую и нравственную проблематику женского движения, — однако перспективы его оценивает пессимистически, так как убеждена в извечности и неразрешимости конфликта между одаренной женской натурой и объективными условиями общества («Совет», 1837; «К…», 1839). В последних ее стихах ясно звучат ноты личной трагедии (раннее вдовство, смерть дочери). H. С. Теплова скончалась в Звенигороде 16 июня 1848 года.
400. ПРОСЬБА
Молю, словами не играй,
Не огорчай меня сомненьем,
Моей души не охлаждай
Своим холодным рассужденьем
И не встречай моих очей
Своими ясными очами;
Не проникай души моей,
Не упрекай меня слезами!
Возьми, я отдаю тебе
Благоухающие розы
И собираю в дань судьбе
Давно посеянные слезы.
401. ЯЗЫК ОЧЕЙ
Как много дум невнятных выражает
Один уныло-долгий взор;
И сей беззвучный разговор
Одно лишь сердце понимает!
Язык очей — язык красноречивый!
Внимай ему в час вдохновенный тот,
Когда поэт, мечтой своей счастливый,
Не говорит и не поет.
402. НА СМЕРТЬ ДЕВЫ
Юная дева,
Алая роза!
Ты ли недавно
Нам расцветала
Милой красой?
Пламень мгновенный
Лютой болезни
Цвет твой прекрасный
Быстро сожег!
Мы убираем
Блекшую розу
В светлых уборах,
Будто невесту
В храм обручальный.
Мы обручаем
Юную деву
С вечною жизнью,
С вечным покоем.
Крепко целуя
Милую гостью,
Мы ей навеки
Скажем — прости!
Вместе поздравим
С новою жизнью,
С новым блаженством
Лучшего мира…
403. СЛЕЗЫ
Нет, мне не жаль минувших дней,
Дней первой юности моей,
Неясно-пламенных желаний,
Живых надежд, блестящих грез
И романических мечтаний;
Мне жаль моих горячих слез,
Их было так несчетно много.
Не раз, избытком чувств дыша,
В них выливалася душа
Иль сердца смутная тревога,
И их весны моей фиал
Как дань, как жертву принимал.
Теперь утраты, скорби те же,
Но слез тех нет: я плачу реже,
И гнет существенных скорбей
Теперь мне вдвое тяжелей!..
404. «Теперь горжусь своей свободой…»
Теперь горжусь своей свободой,
Закрывши жизни первый том,
Теперь беседую с природой
И с поэтическим трудом.
Смотрю с улыбкой сожаленья,
Не орошая жарких вежд,
На роковое разрушенье
Моих желаний и надежд.
Уже напрасным ожиданьем
Моя душа утомлена,
И, возвышаясь над страданьем,
В нее нисходит тишина.
405. К СЕСТРЕ
Когда настанет час желанный
Разлуки с жизнию туманной
И от земных тяжелых уз
Я равнодушно отложусь, —
Мир вечной жизни, тихий, ясный,
Тогда почиет на челе;
Но пережить тебя ужасно,
Покинуть тяжко на земле!
Тогда в душе, для услажденья
Минуты смертного томленья,
Я положу завет святой…
И жди меня в часы полночи,
Когда людей смежатся очи
И месяц встанет над рекой.
Приду на краткое свиданье,
Скажу, что я узнала там,
И замогильные желанья,
И тайну неба передам.
406. ОСЕНЬ
Уныло воет ветр ночной,
Заглохнул бор, поляны пожелтели,
И не слыхать ни песен, ни свирели
В долине темной и пустой.
Кристальные потоки замерзают,
Их, скована, безмолвствует тоска,
И в небе дымном облака
Туманною грядою пробегают.
Где вы, певцы небесной высоты?
Уже вас нет, вы сладкий гимн отпели;
Цветущие дубравы опустели,
Последние с них падают листы.
И обнаженные, колеблясь, дерева
Таинственный высказывают ропот,
И сердцу слышится их шепот,
До слуха чуткого касаются слова.
Я не грущу с природой мрачной, хладной,
Всё, всё теперь в созвучии со мной —
Всё образ жизни безотрадной
И безнадежности земной!..
407. ПЕРЕРОЖДЕНИЕ
Прости, лечу! В дали необозримой,
Как утренний туман, исчезну я,
Невидима очам, для чувств непостижима,
Как темная загадка бытия.
Твои смешны ничтожные усилья,
Тебе нельзя достигнуть до меня:
Я легче воздуха, я получила крылья,
Теперь совсем другая я.
Смотри: как тлен, мои распались цепи,
Мне радостный отныне жребий дан,—
Я беспредельные теперь увижу степи,
Я преплыву безбрежный океан.
Прости, лечу! В красе неизъяснимой
Передо мной и небо, и земля;
И в мире многое мне стало постижимо, —
Теперь совсем другая я.
408. ФЛЕЙТА
