Антология - Европейская поэзия XIX века

Смотрите, гордые князья,
Отбросив скипетр и державу,
На победителя по праву —
Не вам венок сплетаю я.

Тому, кто невский склеп болот
Разрушил жизнью многотонной,
Тому, кто в варварстве рожденный
Был призван просвещать народ;

Учитель, плотник, воин, жрец!
Его приветствую! И славу
Пою его крутому нраву,
И вторит мне оркестр сердец.

Вот ботик, что познал почет,
Когда был юн его создатель,
На праздник, словно зачинатель,
По волнам трепетным плывет.

Он — прародитель тех судов,
Чьи кили глубину пронзили,
Что вслед за ботиком проплыли,
Расправив крылья парусов.

Мир чествует, как господина,
Того, кто замер у руля,
От скал, где Новая Земля,
До плещущихся волн Эвксина.

На вас, на ваше торжество,
На воинство свое морское
Он смотрит с гордостью мирскою,—
И видит весь народ его.

Подходит ботик! Все суда
Честь отдают ему с почтеньем,
Морская гладь полна волненьем,
Своею ношею горда.

«Да здравствует!» — звучит вокруг,
Кроншлот грохочет над гранитом,
И медь сияет под зенитом,
И барабанный бой упруг.

Гром пушек с самого утра,
И дым, как флаг, окутал клотик:
Приветствуют петровский ботик,
Любимый первенец Петра.

Но Петр за маленьким рулем
Застыл, грядущее провидя…
Любя, воюя, ненавидя,
Там шел народ своим путем.

По мановению судьбы
Мгновенно обострилось зренье,
И он увидел восхожденье
К вершинам славы и борьбы.

Фундамент прочен, ведь не зря
Его своим скрепил он потом,
Свой город каменным оплотом
Народу русскому даря.

Не дрогнул русский великан
Под западным суровым шквалом,
Над белым снегом следом алым
Чужой рассеялся туман.

И снова праздновал народ
Петровскую годину чести,
И с победителями вместе
Тогда, казалось, Петр идет.

Когда взмахнул мечом тиран
Над синим Средиземным морем —
Его отвага стала горем,—
Не врачевали лавры ран.

И в Дон и в Неман кровь текла
Грабителей, в бою сраженных,
В московском полыме сожженных,
Не стало крыльев у Орла.

Но вновь клинки обнажены —
Теперь султан считает раны,
А благодарные Балканы
Россией освобождены.

Вот что увидел взгляд Петра —
Строителя и полководца…
Вокруг звучит иль в сердце бьется
Несокрушимое — ура!

И вот он руку подает —
Искатель и знаток талантов —
Помощнику из Нидерландов!
С ним Кройс. Моя душа поет!

Голос лютни тихострунной
Прозвучал Матильде юной
Сквозь вечернее окно:
Не закрыты были ставни,
Схлынул вал жары недавней,
Так прохладно, так темно!

Ветерок скользил над нею,
Гладил волосы и шею,
Гладил плечи, осмелев,
И струились из прохлады
Сладкозвучные рулады
И пленительный напев.

Под окно из лунной пущи
Вышел юноша поющий,
Посреди ночных теней
Дерзостно представши взору,—
В дом, за шелковую штору,
Пожелал проникнуть к ней.

Все же деве было ясно,
Что впускать небезопасно
По ночам певцов к себе.
Сердце тает, словно свечка:
Береги свое сердечко,
Не ответствуй их мольбе!

Но стоял певец влюбленный
На лужайке на зеленой,
С лютней звонкой на весу,—
Он не пел: «Склонись поближе!»
Не шептал: «Впусти, впусти же!»
Нет, он пел ее красу.

Пел певец: «Какие брови!
Как сдержу волненье крови,
Если на уста взгляну?
Каждый взгляд ее недаром
Полон сладостным нектаром!»
Как не подбежать к окну?

Пусть доказало бесспорно,
Что весьма любовь злотворна,
Преисполнена тщеты —
Но как сладостно, как славно
Слышать, что на свете равной
Не найдется красоты!

И в окно она взглянула,
И мигнула, и кивнула,
И, смущения полна,
Опуская взоры долу,
Напевая баркаролу,
Закружилась у окна.

Но певец, упрям и зорок,
Видел: меж оконных створок
Показалась щель как раз…
Хрустнул куст, расцветший пышно…
Кто в окно скользнул неслышно —
Неизвестно. Свет погас.

Эх, егерек, бедняга,
Седеющий солдат,
Слуга того же флага,
Что сорок лет назад!
Ты хворями тревожим,
Но койка в доме божьем
Не для твоих седин,—
Твой жребий безотраден,
Казенный кошт не даден,
Ты брошен, ты один.

Пускай трешкот разгромлен,
Влекомый бечевой,—
Неужто так же сломлен
И дух высокий твой?
Питомцы неудачи,
Вы вдоль дорог, как клячи,
Влачитесь, егерьки,
Шагаете без счета —
Помог бы вам хоть кто-то,
Да, видно, не с руки.

Упрямый, седоглавый,
Плетешься тяжело;
Со дней военной славы
Две сотни лет прошло:
Голландия, свободной
Воспряв из пены водной,
Поднять могла в гербе
Ветрило с бечевою,—
Отмстившая с лихвою,
Благодаря тебе!

Страна копила силу
Врагам наперекор,
Канату и ветрилу
Покорствовал простор,
Был величав и четок
Приказ луженых глоток,
И барки строем шли
Вдоль берегов прекрасных
Земель новоподвластных
И вдоль родной земли!

Но неудачный жребий
Нам выпал в те года,—
Зашла, как видно, в небе
Счастливая звезда.
Упрямо шли к победе
Чванливые соседи —
Поди, останови!
Хвала тебе, бедняге!
Лишь ты огонь отваги
Сумел сберечь в крови.

Эх, егерек, не ты ли
Отчизне был слугой?
Ты дряхнешь, ты в могиле
Стоишь одной ногой.
Но есть иное благо,
Есть честь и гордость флага,
И вновь грядет рассвет:
Над крепостною башней
Не свял еще вчерашний
Венец твоих побед!

Еще настанет битва,
Ты первым будешь в ней,—
Да сбудется молитва
Твоих тяжелых дней!
Былые помни войны,
Храни огонь, достойный
Наследья твоего,—
И в старости превратной
Блюди свой опыт ратный,
Живое мастерство!

Эх, егерек убогий,
Эх, егерек седой!
Озарены дороги
Счастливою звездой!
И вдаль с тобою мчится
К рассвету колесница,
Ты, гордый и прямой,
Стоишь в мундире новом,
Стоишь в венке лавровом —
Прими же грошик мой!