Лев Маляков - Сберегите цветы полевые

«Не сотвори себе кумира…» —
Ты исподволь внушала мне.
И что ж?
Моя замолкла лира,
Висит доскою на стене.

«Не сотвори себе кумира…»
Какие тяжкие слова!
В моей душе сквозно и сиро,
Клонится долу голова.

«Не сотвори себе кумира…»
Мне стиснуть зубы и молчать.
Я без тебя —
Изгой у мира:
Ни петь,
          ни думать,
                         ни кричать.

Ушла любимая,
Ушла,
      не обернулась,
Меня как будто не было и нет.
Калитка ветхая о тишину боднулась,
Всплакнула жалобно ей вслед.

Гляжу растерянно,
                           печально,
                                         оробело
Вдоль тихой улицы,
                             пустынной и прямой.
Дома молчат,
Домам какое дело,
Что вечер близится
                             и нет тебя со мной?

Стою,
       чего-то жду —
Вот-вот должно случиться:
Ударит гром,
                  обрушит окоем…
Вдруг слышу:
Надо мной затенькала синица,
Затенькала о чем-то о своем.

И солнце к вечеру
                           ничуть не помрачнело,
Нырнуло в озеро бедовой головой.
Листва осенняя
Слегка залиловела,
Зашелестела грустно надо мной.

Стою,
      молчу
               и лишь теперь поверил:
Синица,
          солнышко
Мне посланы судьбой…
И сердце
            возвращается к апрелю,
В луга весенние,
Где встретились с тобой.

Срывает листья осенний ветер,
Мечутся, рыжие,
Падают в вечер.
В метелице знобкой
Такая тревога…
Прилягу устало у доброго стога.
Прилягу,
Озябшую спину согрею.
А листья куда-то
Скорее, скорее.
Вот-вот закричат беспокойно,
Как птицы,
Над полем продрогшим
Начнут табуниться.
Но листья не птицы,
Не сбиться им в стаи.
Куражится ветер,
Бездомных взметая.
И хочешь не хочешь,
И надо ль не надо:
Вбираешь душой
Маету листопада.

Ой, широко-широко
Разлилась водица.
Поругаться легко,
Трудно помириться.

Боль-обида — не ручей,
Не положишь лавы.
Лучше не было б ночей
И травы-отравы.

Омуты любимых глаз
Вовсе не видать бы.
Зря сказали, что у нас
Скоро будет свадьба.

Лишь осталась губ твоих
Жгучая прохлада…
Что дается на двоих,
На троих — не надо!

Подышать бы твоими руками,
Окунаясь в ладони опять.
Иногда мы не ведаем сами,
Где тонуть,
А откуда взлетать.

Никогда не дрожал я от страха,
А ведь всякое было в пути.
Что же сердце —
                        подбитая птаха —
У тебя трепыхнулось в горсти?

Догорают последние листья,
Журавли улетают,
                           трубя.
Не ищу я и малой корысти —
Мне бы только увидеть тебя.

Осенние цветы — как всклики
Последних журавлей.
Они — как солнечные блики
Среди пустых полей.

Пускай в лугах пожухли травы
И высохла стерня,
Цветы, пригревшись у канавы,
Покличут вдаль меня.

И на опушке пожелтелой,
Где листопад шуршит,
Я этот зов, уже несмелый,
Вдруг уловлю в тиши.

Под небом хмурым, словно в мае,
Поверится в цветы.
У вскинутся, как птичьи стаи,
Мои мечты.

Для счастья я хочу не так уж много:
Пускай на время стихнет в сердце боль,
Откроется знакомая дорога
И вызреет к приезду гоноболь.

Для счастья мне не так уж много надо:
Родное поле и отцовский дом,
Осенняя печальная левада
И старая рябина под окном.

Как мало мне,
Прости, как много надо:
Чтоб небо ликовало над избой
И впереди, как солнышко, награда,
Что все-таки мы встретимся с тобой.

За Великой скирды хлеба
И бокастые стога.
За Великою вполнеба
Встала радуга-дуга.

В семицветье входят двое:
Он ведет к реке ее.
Я лишился вдруг покоя,
Вспомнив давнее свое.

А закат сочится,
Льется —
Воды плавятся в огне.
Звонко девушка смеется —
Смех, как солнышко, во мне.

Смех, как звонкая водица,
Как искристая звезда…
Не пойму,
Река струится
Иль текут мои года?

Который год тайком вздыхаю,
Забыть былое не могу.
Не словом,
Сердцем умоляю.
Но ты на том на берегу…

А я как будто снова в мае,
Где начинался мой полет,
Опасности не замечаю,
Как тот глухарь,
Что зори пьет.

Мне, может быть,
Придется падать
(Но ты не бойся, позови)
И получать твои награды —
Упреки нежные любви,

И целовать твои колени,
И слово молвить невпопад,
И подыматься на ступени —
Как бы ни в чем не виноват.

И снова я мечтаю о любви,
В которую срываются, как в омут.
Срываются —
                   и ни о чем не помнят…
И ты меня к обрыву позови!
Я сделаю последних полшага,
В ничто —
              иль к звездам —
Этого не знаю.
Лишь чувствую,
                      как сердце замирает:
Навстречу мне качнулись берега.
Вот-вот сорвусь,
                       с обрыва полечу.
Застыл над бездной на одно мгновенье.
Лечу к тебе,
В тебе мое спасенье!..

И странно,
Что я до сих пор молчу.

Живешь, как все,
И вдруг накатит,
Что свету белому не рад.
И улыбаешься некстати,
И слово молвишь невпопад.

Тебе друзья —
                    одна морока,
Ну а родня —
                   тоска сама.
И солнце спряталось до срока
В дымы за длинные дома.

И ночь глухая, как подполье,
А месяц вовсе окривел…
Невмоготу мириться с болью,
Живешь как будто не у дел.

Уеду,
      где простора вволю,
И небо —
Плавай как во сне,
Где можно прислониться болью
К любой березе и сосне.

Из вчера к тебе пришел,
От мая,
Видишь:
В волосах черемух цвет…
Шел я через годы,
Разметая
Сумрак дней,
Ночей зеленый свет…

Ты глядишь спокойно,
Незнакомо.
Помолчим,
К чему теперь слова?..
Нагляжусь
И в ночь уйду из дома,
Тихий, как сентябрьская трава.

Разгулялся сиверко по склонам,
Что ни прутик —
                        отзывается стоном.
Проплывают тучи кораблями,
Переполненные долгими дождями.

Журавли затабунились на мшарине,
На мшарине, словно на перине, —
Здесь не только танцевать,
Ходить невмочь.
С каждым днем короче день,
Длиннее ночь.

Старый знает:
С ветром шутки плохи —
Не спасет и выверенный путь.
Взмахи крыльев
                       тяжелы, как вздохи.
И назад уже не повернуть…

В сосняке трещит себе сорока,
Ей-то что —
                 не надо улетать!
На раздумье не осталось срока:
Время,
        время стаю подымать.