Исмаил Кадарэ - Лирика
Обзор книги Исмаил Кадарэ - Лирика
Давид Самойлов. Исмаил Кадарэ
Исмаил Кадарэ вошел в литературу недавно. Первый сборник его стихов — «Юношеские впечатления» был издан в 1954 году и встретил сочувственное отношение албанских читателей и литературной общественности.
Яркое дарование молодого поэта, его поэтическое своеобразие за короткий срок выдвинули Исмаила Кадарэ в первые ряды литераторов современной Албании.
Биография его не сложна и не изобилует фактами. Кадарэ родился в 1936 году в городе Гьирокастра на юге Албании. В 1954 году окончил гимназию в родном городе и поступил на литературный факультет государственного университета в Тиране.
Студенческие годы совпали с периодом творческого становления поэта. В 1957 году вышел в свет второй сборник стихов Исмаила Кадарэ, удостоенный Республиканской премии и принесший молодому поэту широкое признание на родине.
В числе талантливых юношей, направляемых правительством народной Албании на учебу в Советский Союз, Кадарэ в 1958 году приехал в Москву и поступил на Высшие литературные курсы Союза писателей СССР. По признанию самого поэта, два года пребывания в столице нашей родины чрезвычайно обогатили его внутренний мир, расширили кругозор, открыли ему неисчерпаемые богатства классической русской и советской литературы. В живом общении с поэтами советских республик и братских социалистических стран жил эти годы молодой албанский поэт, учась, накапливая опыт, создавая новые интересные произведения.
Исмаил Кадарэ принадлежит к тому поколению албанских поэтов, которые формировались после победы албанского народа над оккупантами, предателями и буржуазно-феодальной реакцией в своей стране. Он рос в условиях народно-демократического строя и стал певцом современной Албании, уверенно идущей к социализму под руководством Партии труда.
Главная тема лирики Кадарэ — духовный мир современника, молодого человека, активного строителя нового общества. Читателя привлекает внутреннее богатство лирического героя поэзии Кадарэ, разнообразие его мыслей, полнота его чувств, стремление изобразить новизну его мироощущения новыми поэтическими средствами.
Кадарэ — по преимуществу лирик. Ему удаются стихи, передающие глубокие и сложные чувства человека наших дней. Кадарэ любит современность и щедро вносит в свои стихи ее стремительные ритмы, ее предметные атрибуты. Это чувство современности, новизны, пронизывающее всю структуру стихов, Кадарэ унаследовал от замечательного поэта XX века Мидьени и от своих старших современников, продолжателей традиции революционной албанской поэзии, — Алекса Чачи, Лазара Силичи и других. Огромное влияние на Кадарэ оказало знакомство с творчеством Маяковского.
Кадарэ — поэт «городской». В его стихах вырисовывается облик индустриальной Албании, идущей по пути социализма. Его поэзия — одно из свидетельств расцвета культуры в Албанской Народной Республике.
Творчество Исмаила Кадарэ находится еще в стадии формирования. Порой в его стихах заметны следы западного модернизма, и тогда ясная в своей основе поэзия Кадарэ становится нарочито усложненной и расплывчатой. Подобный упрек можно отнести, например, к интересной поэме «Такси над бездной», фрагменты из которой читатель найдет в нашем сборнике. Но «болезни» поэзии Кадарэ — это болезни роста. Мы вправе надеяться, что молодой поэт еще не раз порадует читателей новыми яркими творениями.
Запев
Я родился в стране…[1]
Я родился в стране
синевы и лазури.
Возле моря и неба
мой выстроен дом.
Там купаются в пене
прохладные зори,
Головой утопая
в тумане густом.
Если молния
искры горячие мечет
И порою
доходит волна до крыльца,
Развеваются буре и ветру навстречу,
Словно гордые флаги,
албанцев сердца.
Я родился в стране
синевы и лазури.
Родина[2]
Я не могу насытить взгляда
Тобою, родина моя, —
Озера, горы и моря,
И ясная голубизна
Над дальним выступом скалы,
Где кружат гордые орлы,
И тучи,
и дыханье бурь.
Но лучшее в стране моей —
Глаза людей.
Я счастлив, что во мне живет
Часть этой сини,
Часть этой грозной седины,
Крутой твердыни.
И если кровь моя стечет на эту землю,
В ней отразятся —
Синий свод,
простор,
далекая заря,
Орлы, моря.
Коммунизм[3]
Он — как солнце над миром:
Сперва озаряет тучи
И освещает вершины,
А потом заливает равнины.
Лишь в темные гроты,
Лишь в бездны
Не проникает луч.
Это жилища врагов.
Бездны и темные гроты —
Вот все, что осталось им на земле.
Двадцатый век[4]
Ты родился в последнюю ночь
Уходящего века.
И состарили время и космос
Твой гороскоп.
Вот приметы твои:
Ясный взгляд,
Рост огромный, до неба,
И энергия атома
В сильных и умных руках.
Мы твои сыновья:
И те, кто пали,
И те, кто построит
В завоеванном мире
Невиданный ранее мир.
Мы растим тебе внуков,
И мы никогда не позволим,
Чтобы ветром качало
Кресты на дорогах войны.
Мать[5]
С пакетом листовок, усталый, немой,
Сын вечером хмурым вернулся домой.
Листовки велели расклеить ему —
Он выскользнет ночью в кромешную тьму.
Он маме сказал: «Через час разбуди…»
«Спи милый…», — а сердце заныло в груди.
Как мертвый уснул он, упав на кровать.
И долго глядела на спящего мать.
И волосы гладит, и шепчет скорбя:
«Спи, милый… Есть время еще у тебя…»
А стрелка все движется, сводит с ума,
а там, за окном, — леденящая тьма.
Он спит, улыбаясь, и видит во сне
цветущее поле, лазурь в вышине.
И маму — вся в белом танцует она,
за ней — циферблат, как большая стена.
Колеблются стрелки, и полночь близка,
но шепчет родная: «Не время пока…»
Но что это? Выстрелы слышатся вдруг,
стреляют, стреляют, стреляют вокруг!
Часы накренились и рушатся вниз,
и мама исчезла… И голос: «Проснись!»
Проснулся он, пот отирает с виска.
«Ой, мама!» — к листовкам рванулась рука.
Но нету листовок и матери нет…
За окнами теплится хмурый рассвет.
Он мать окликает, но вновь тишина.
Вдали трескотня пулеметов слышна…
Внезапно догадка мелькнула в уме —
он бросился к двери и скрылся во тьме.
Бежит он, в кармане зажав пистолет,
и видит — по городу тянется след:
на стенах, деревьях, на окнах квартир —
листовки, листовки, как белый пунктир.
Похороны Скандерберга[6]
Вздымая пыль, вперед помчались кони.
В атаку снова бросился осман.
«Где Скандербег отважный похоронен?» —
Враги ревели, словно ураган.
Земля под ними плакала в печали,
Оделось небо черной пеленой.
Все поле янычары обыскали…
А под копытами лежал герой.
И наконец нашли его османы.
Костьми доспехи стали украшать —
Его останки, точно талисманы,
Должны в боях бессмертье даровать!
И прах героя в битвах рассыпая,
Метались турки по путям войны.
Несли они на север от Дуная
Его останки из родной страны.
В жестоких битвах янычары пали.
Они смешались с пылью на полях,
И там, где вечно зеленеют пальмы,
И там, где вьюга мечется в ветвях.
Останки Скандербега вместе с ними
Погребены в неведомой земле —
В лесах и под стенами крепостными,
В горах Балканских и в Чанак-Кале.[7]
Где сердце Скандербега опочило?
И где рука, дружившая с мечом?
Лишь камни на бесчисленных могилах,
Лишь звезды смотрят в сумраке ночном.
Быть может, над костями воют волны,
Свистит метель близ неподвижных рук.
Над черепом дежурят львы безмолвно,
И волки собираются вокруг.
Но по ночам не спится полководцу
Ни в глубине реки, ни на скале,
Ни там, где ветер озлобленный бьется,
Где волны стонут под Чанак-Кале.
В могиле было тесно великану,
Его укрыть могила не смогла.
Умчался он, подобно урагану,—
Его манили ратные дела.
Умчался он в неведомые дали,
Чтоб видеть поражение врагов.
А может быть, героя призывали
Места былых походов и боев?
Над Скандербегом южных звезд сиянье,
В чужих снегах лежит он недвижим.
Как далеко он от родной Албании!
Тоска о ней овладевает им.
Там ждут его албанские селенья
В ущельях горных и в долинах рек.
Уходят и приходят поколенья.
Но жив в сердцах великий Скандербег!
Смерть Моиси Големи[8][9]
