Михаил Лопатто - Сердце ночи
Обзор книги Михаил Лопатто - Сердце ночи
МИХАИЛ ЛОПАТТО. СЕРДЦЕ НОЧИ
Виктор Кудрявцев. «Жить надо, в праздник наряжая Все дни — дней мало нам дано…» (Предисловие)
В 1910-е годы мало кто из студентов-филологов Петербургского университета, участников известного Пушкинского семинария профессора С. А. Венгерова, не писал стихов. Большинство из них так и остались поэтами-полудилетантами, пытавшимися, порою не без успеха, соединить в своем творчестве стиль пушкинской эпохи и новых течений Серебряного века, прежде всего, акмеизма. Едва ли не самыми одаренными из них были Георгий Маслов и Михаил Лопатто. И если автору трагической «Авроры» суждено было умереть на 25 году жизни, то к флорентийскому отшельнику судьба оказалась намного благосклоннее.
Михаил Осипович (Иосифович) Лопатто родился 6 (18) сентября 1892 года в Вильне в семье состоятельного караима Осипа (Иосифа) Соломоновича Лопатто (Лопато) и Раисы Юрьевны Юхневич. Отец, вышедший в отставку в чине штабс-капитана, владел поместьем в Лифляндии, перед революцией — гостиницей «Петербургская» в Одессе, являлся членом Общества караимов для распространения просвещения и взаимного вспомоществования.
М. Лопатто закончил 2-ю виленскую гимназию, где учился вместе с Н. М. Бахтиным, будущим филологом-античником, старшим братом литературоведа М. М. Бахтина. К этому времени относятся его первые литературные опыты. В 1910 году М. Лопатто поступил на историко-филологический факультет Петербургского университета. Вскоре стал одним из активнейших участников Пушкинского семинария С. А. Венгерова, опубликовал двумя изданиями исследование «Повести Пушкина. Опыт введения в теорию прозы», вызвавшее оживленную дискуссию в периодической печати.
В эти годы молодой исследователь довольно скептически относился к новейшим течениям отечественной словесности. Много позже в одном из писем он отметит: «Я не принимал манерность декадентов; импрессионисты, символисты и футуристы — все они, казалось, прикрывали различными масками отсутствие поэтического содержания». Принципиальную позицию М. Лопатто разделяли его университетские товарищи Н. М. Бахтин (1894–1950) и В. С. Бабаджан (1894–1920; его сестра, Назлы Симовна, была женой Михаила). Весной 1916 года все трое объединились в бурлескный кружок «Омфалитический Олимп», сочиняя легкие иронические стихи, пародирующие второсортную поэтическую продукцию многочисленных «школ» и «школок». Следующим шагом стало основание в Петрограде издательства «Омфалос» (греч. «пуп», «пупок»). После Октябрьской революции оно вынуждено было переместиться в Одессу. Не долго оставался в столице и М. Лопатто, хотя в 1917 году по окончании учебы он был произведен в младшие преподаватели и оставлен при университете. Однако политическая обстановка в стране стремительно накалялась, и Михаил Осипович благоразумно выбрал командировку на юг, в Новороссийский университет, где ему предстояло вести «общее языкознание».
В Одессе он продолжал издательскую деятельность со своими товарищами по «Омфалосу», выступал со стихами в местной периодической печати и на литературных вечерах. Среди книжной продукции издательства особое место принадлежит коллективному сборнику «Омфалитический Олимп. Забытые поэты», давно ставшему библиографической редкостью. Авторами пародийных стихов этой забавной литературной мистификации являлись В. Бабаджан, Н. Бахтин и М. Лопатто, укрывшиеся под масками Онуфрия Чапенко, генерала Апулея Кондрашкина, Мирры да Скерцо и т. д. Как отмечал впоследствии М. Лопатто: «иронические стихи <…> писали для упражнения в совершенствовании техники, как музыканты играют гаммы и этюды».
Тем не менее, начинающий поэт не мог полностью вытравить в себе лирическое начало. Еще в Петрограде, в 1916 году, вышел в свет его первый сборник, «Избыток», свидетельствующий о хорошем знакомстве автора с поэтикой акмеизма, о том, что общение с О. Мандельштамом, Н. Гумилевым и, прежде всего, М. Кузминым не прошло бесследно.
Рецензенты, не рассмотревшие за ироничностью стиля серьезности содержания, незаслуженно резко пеняли Лопатто на «дурной вкус», «пустоту и вульгарность». Особенно забавно было слушать это из уст А. Тинякова, поэта далеко не безупречной репутации, известного своим аморальным образом жизни.
Строг был и юный Г. Иванов, писавший в журнале «Аполлон» (1916, № 6–7):
«Избыток» М. Лопатто, в противоположность книге К. Липскерова («Песок и розы». —В. К.), несмотря на дурной вкус и сомнительную культурность, отмечен печатью живого дарования. Неприятно, порою отвратительно, читать его пошловатые описания из цикла «Amor Profanus», но иные его пьесы радуют зоркой наблюдательностью, свежими образами и звонким стихом:
В сиянье нестерпимом
Все тает в синеве,
А полдень синим дымом
Клубится по траве.
За старою больницей
Сверкнула моря сталь.
Там в сетях серебрится
У рыбаков кефаль,
И каждый камень — слиток
Воды, песка, огня.
И радостный избыток
Вливается в меня.
В стихах М. Лопатто есть какое-то веселое здоровье, и, если он сумеет преодолеть свой дурной вкус, свое непонятное пристрастие к пошловатой эротике — он будет поэтом.
А вот что писал в «Журнале журналов» (1916, № 30) В. Еникальский, рецензируя в статье «Неведомые» поэтические сборники М. Лопатто, Чролли, К. Арсеневой, Г. Адамовича и Т. Ефименко:
…Приятные и изящные стихи Лопатто, к сожалению, часто слишком непритязательны. Легкий эротизм, которым пропитаны все его вещи, нередко переходит в плоскость. Некоторые такие стихи производят в высшей степени комическое впечатление. Напр.: «Переводишь ты к постелям Взор, будящий сердца стук»; «Но я… влюблен, упав на скользкий пол, в твою <неровную> походку и в твой надушенный подол», причем финал этой вещи — следующий, поэтический призыв:
«И здесь, на холоде паркета,
Люби безвольного меня».
Зато автор показал себя с лучшей стороны в своих маленьких пейзажах и описаниях…
Второй сборник стихов М. Лопатто «Круглый стол» (рисунок на обложке В. Бабаджана) вышел в издательстве «Омфалос» в 1919 году. Отметив «интересную поэму “Тайный гость”, в которой есть настоящие художественные достижения», К. Мочульский в своей рецензии на книгу («Одесский листок». 1919, 16 марта) писал о «большой насыщенности и перегруженности» фактуры стиха Лопатто, приближающейся к барокко, излишней утонченности образной системы, о безусловном влиянии на молодого автора поэтики М. Кузмина с его сложными строфоидами.
Братоубийственная гражданская война разводила по разные стороны баррикад миллионы соотечественников: одни гибли в бесконечной череде окаянных дней, другие бежали за границу, третьи оставались верой и правдой служить Советской России. Предстояло сделать нелегкий выбор и бывшим университетским товарищам. Эмигрировал во Францию, затем — в Англию Николай Бахтин. Расстрелян большевиками в Феодосии в 1920 году как офицер Добровольческой армии Вениамин Бабаджан.
Михаил Лопатто решил не испытывать судьбу. В начале 1920 года с женой и сыном Дмитрием он через Константинополь эмигрировал в Италию, избрав местом постоянного проживания Флоренцию. Здесь со временем он занялся коммерческой деятельностью (оптовым импортом пушнины) и вполне в этом преуспел. Во время Второй мировой войны участвовал в антифашистском движении, позже был членом Партии Акции (ныне Республиканской). В 1948 году, получив итальянское гражданство, М. Лопатто женился на Марии Луизе Ландуччи (с первой женой брак был расторгнут в 1937 г.).
Живя в духовном уединении, сознательно изолировав себя от литературной жизни как Русского Зарубежья, так и далекой родины, Михаил Осипович, тем не менее, продолжал заниматься литературным творчеством. В частности, работал над романом-трилогией «Чертов сын. Россия: 1904–1928» (остался незавершенным), населив эту «своего рода поэму зла» многими знаковыми персонажами русской культуры начала XX века. В 1977 году во Флоренции под псевдонимом Ашина вышла первая часть романа в авторском переводе на итальянский язык.
Поэтические произведения Лопатто, написанные в эмиграции, составили во многом итоговый сборник «Стихи» (Париж, 1959), в который он включил, почти в полном составе, одесскую книгу «Круглый стол» и даже одно стихотворение из «Избытка».
В рубрике «Новые книги» («Русская мысль». Париж. 1960, 6 февраля) очень доброжелательно откликнулся на сборник ровесник Лопатто Юрий Терапиано, также отдавший в свое время дань акмеистической поэтике:
Совсем в другом роде, чем у Бориса Филиппова, стихи Михаила Лопатто. И внешний вид прекрасно изданной книги, и ее объем, необычный для зарубежных сборников стихов — около 200 страниц текста, и, наконец, фактура стиха и содержание — все заставляет нас вспомнить то далекое предреволюционное время, когда самый воздух, которым дышали поэты, был иным.
