Джон Донн - Английская лирика первой половины XVII века

Когда впервые я воспел восторг
Небесный, стих искрился и блестел,
Ум необычные слова исторг,
Расцвел, и засверкал, и ввысь взлетел,
Метафорами я страстей поток
Так украшал, как будто сбыть хотел.
Ум сразу тысячью идей дышал;
В сомненье впав, я слушался его,
Все исправлял, все заново решал:
Казалось, это — вяло, то — мертво,
Я будто солнце в небе украшал
Изысканностью слога своего.
Как огонек, я между слов витал,
Их поверял — и ошибался все ж,
Но друг средь суеты мне прошептал:
«Как вымученно все, что ты поешь!»
«О если б высшей ты любви взыскал!»
«Пой лишь о ней: сокровище найдешь».

Насмешник-мир приснился мне,
И с ним его подручных рать:
Они пришли ко мне во сне,
Чтобы меня на смех поднять.
Сначала, глядя из цветка,
Шепнула Красота, дразня:
«Сэр, чья сорвет меня рука?»
Господь, ответь ей за меня!
Потом меня Богатство так
Спросило, золотом звеня:
«Припомни, что за звук, бедняк?»
Господь, ответь же за меня!
Прщила и Слава, чей наряд
Слепил глаза, был ярче дня,
Меня унизил гордый взгляд.
Господь, ответь ей за меня!
А Разум, сколько было сил
(Речь лаконичную ценя),
Нравоученья мне твердил…
Господь, ответь же за меня!
Когда наступит Страшный суд,
Ты, подводя итог судьбе,
Скажи им, Боже, — пусть поймут,
Что я принадлежу тебе!

Моя, моя, о Господи, вина,
Что я в сей круг порочный завлечен,
Что мысль грехами воспламенена,
Сознанье — огнедышащий дракон,
И сей дракон вдувает, словно вихрь,
Той мысли жар — в горенье слов моих.

Той мысли жар — в горенье слов моих
Извергнув, как Сицилии вулкан,
Огонь лишь разошелся, не затих,
В речах бушует грешный ураган,
Но страсть в слова вместиться не смогла,
И рвутся речи перейти в дела.

И рвутся речи перейти в дела,
Так строился безбожный Вавилон,
Пока людей вражда не развела.
Порок не медлит: вновь я посрамлен.
И снова мысль грехом увлечена…
Моя, моя, о Господи, вина.

Упорный пилигрим, я шел и шел
К холму надежды.
Был путь мой долог и тяжел,
Я для него покинул прежде
Тщеславия скалу и миновал
Отчаянья провал.
На поле грез в цветенье я ступил,
Стал любоваться.
Но день меня заторопил,
И я не мог там оставаться,
И на горе забот мой вился след
Среди сует.
Потом блужданья привели меня
В страстей пустыню,
И в ней я был средь бела дня
Ограблен дочиста. Отныне
Всего один со мною «ангел» был,
Что в полу друг зашил.
И наконец я вижу: вот он — холм
Моей надежды!
Сердечной радостью влеком,
Вершины я достиг… Но где же
То, что искал я?!. Озеро одно
Лишь плещет, солоно…
Скорбям — ни края, ни конца досель,
Кругом — угрозы…
Я обезумел: «Ах, мой Царь! Ужель
Награда страннику — лишь слезы?..»
Но понял я, лишь ум ко мне вернулся,
Я обманулся:
Мой дальше холм!.. Бежать я порываюсь
И слышу крик:
«Среди живущих оставаясь,
Никто в предел тот не проник!..»
А я: «Так дай же смерть мне обрести
На сем пути!»

Я громко стукнул кулаком:
Ну, все! Испил до дна!
Иль без конца мне суждено
Вздыхать? Нет, жизнь моя вольна,
Нет, вольным ветром я влеком!
Доколь терпеть мне этот гнет?
Иль весь мой урожай — колючки терна,
И кровь моя горит на нем?
Когда ж в душе моей созреет плод?
В ней пенилось вино,
Да высохло от скорби. Зрели зерна
Пришлось их плачем поливать…
Иль жизнь свою провел я в лени,
И лавра нет меня короновать?
Или венки поблекли и увяли,
Цветы пропали?..
Нет, в сердце вновь созреет плод,
Лишь руки укрепи свои,
Верни в тоске истраченные дни,
Возрадуйся, разбей всех споров лед
О зле и благе, клетку разомкни,
Канат порви,
Что свит из недостойных помышлений,
Ты был им долго оплетен,
Он для тебя был как закон,
Пока твое бездействовало зренье…
Прочь! Пробил час!
Уйду! Настало время!
Дерзай, о смертный, страх отбрось!
Тот, кто унизился до просьб,
Кто жил, поднять не смея глаз,
Пусть вечно носит бремя!
…Но, сам с собою спор ведя
Все беспощадней, злей и строже,
Я слышу вдруг: «Мое дитя!»
И я в ответ: «Мой Боже!..»

Создав Адама, Бог
Сосуд с благами взял и молвил: «Надо
Излить их все, и каждое — в свой срок,
Чтоб, на земле рассеянные клады
Найдя, Адам берег».
Мощь пролилась рекой,
Краса и мудрость, слава, наслажденье
Излились в очередности такой.
На дне же, как ценнейшее владенье,
Господь сокрыл покой.
«Коль сей алмаз отдам
На украшенье твари, ей в угоду,
И это благо благ найдет Адам
В природе, а не в Господе природы,
Беда обоим нам.
Так спрячем эту суть,
Чтобы душа Адамова металась,
Ища покоя… Чтоб когда-нибудь,
Пусть не любовь познав, так хоть усталость,
Он пал бы мне на грудь!..»

О Боже, как свежи, чисты
Твои явленья! Так растут весной,
Средь поздних холодов, цветы
Они предвестники поры иной…
Как в мае снег
Свой отжил век,
Так тают беды предо мной!
В осеннем сердце — как я мог
Мечту лелеять, что придет расцвет?
Уходит на зиму цветок
Под землю, где скрывается от бед,
От тяжких дней
Среди корней:
Для мира — мертв, землей — согрет…
Твоя десница, Боже сил,
Низвергла в ад — и к небу вознесла,
Ты умертвил — и воскресил,
Ты хоронил, звоня в колокола:
О, твой глагол
Спасет от зол,
Когда душа ему вняла!
О, если б все простилось мне,
И я, не увядая, цвел в раю!
Опять я к небу по весне
Молитвы возношу и слезы лью,
Цветок в саду
Я ливня жду,
Греховность ведая свою…
Я — возгордившийся росток
С надменностью взирал на небосклон,
Но, божьим гневом сбитый с ног,
От хладной спеси был я отрезвлен:
Как скрыться мне,
Когда в огне
Весь мир, Тобой воспламенен?!
Но в зрелости я вновь расцвел
И в сердце вновь рождаются стихи,
И после всех смертельных зол
Мои рассветы роены и тихи…
О мой оплот,
Ужель я — тот,
Кто в бурях искупал грехи?..
Господь любви, твоя рука
Являет нам, что мы — твои цветы,
Мы искушаемы, пока
Нас в райский сад не переселишь Ты,
…Но всех услад
За дерзкий взгляд
Лишатся чада суеты!

Над челом — священный венец,
На груди — совершенство и свет,
Залились колокольцы — и ожил мертвец,
И для него уже смерти нет,
Так Аарон одет!..
Мерзость нечестия — мой венец,
Мрак греховный — в груди, а не свет,
Низменным буйством страстей, как мертвец,
Я ввержен туда, где покоя нет,
Так я, несчастный, одет!..
Но есть ведь Владыка венца,
Грудь и сердце, в которых — свет,
Есть звон, воскрешающий мертвеца,
Есть тот, без кого мне спасенья нет,
Я в Нем сияньем одет!..
Христос мне — глава и венец,
Он — сердце мое, и мой свет,
И музыка: я — как воскресший мертвец,
И ветхой плоти на мне уже нет,
Я в новые ризы одет!..
Теперь над челом — святыня венца,
В моей груди — совершенство и свет,
Звоном веры Христос воскресил мертвеца:
Придите, о люди, сомнения нет,
Я, как Аарон, одет!..