Татьяна Шкодина - Голоса надежды
С крыльца доносился отчаянный скрежет: иностранная мама яростно полировала закопченный чугунный котелок. Все другие сколько‑нибудь нуждающиеся в чистке металлические предметы она уже надраила, но с котелком не успевала, и оттого была печальна.
— Возьмите его себе, — великодушно сказала Мама. — Дома будете чистить и вспоминать нас.
Чужая мама солнечно улыбнулась.
Чуть поодаль, обнявшись, дуэтом рыдали Мина и Жу.
— Хватит реветь, — одернула сестру Сара–Джейн. — Людям уже ехать пора!
Гости забрались в машину (чужая мама нежно прижимала к груди котелок), и ослепительно сверкающий автомобиль тронулся, поехал. Но еще прежде, чем он вывернул с подъездной дорожки, стекло в правом заднем окошке скользнуло вниз, и в проем высунулась зареванная бирюзовая мордочка Жу.
— Чафф–чафф–чафф! — в отчаянии выкрикнуло чужеземное дитя.
Мина взвыла и уткнулась мокрой физиономией в плечо Сары–Джейн. — Ты куда ее провожаешь — на край света?
Полгода от семейства Жу не было никаких вестей, хотя Мина регулярно строчила длиннейшее послания, а Сара–Джейн, пожимая плечами, отвозила их на почту: письма возвращались.
В то утро Сара–Джейн сидела на кухне, рассеянно наблюдая, как Мама готовит тесто для сладкого пирога и потихоньку поклевывая предназначенные для начинки миндаль и изюм. Мама вполголоса напевала какую‑то песенку, необыкновенно фальшивя и талантливо перевирая слова. Заглушая ее, Сара–Джейн сделала погромче радио. Сначала там тоже пели, и довольно пронзительно, потом начался выпуск новостей.
— Сенсационная находка! — возбужденно выкрикнул диктор.
Сара–Джейн лениво прислушалась.
— Как нам стало известно из компетентного источника, близкого к руководящим кругам НАСА, вчера наши астронавты подобрали на орбите небольшой металлический предмет явно искусственного происхождения, условно названный «контейнером». Сегодня утром «Челленджер» доставил поразительную находку на Землю. Официального подтверждения, однако, пока не получено. Все возможные подробности — в наших дальнейших выпусках…
— Ма, — сказала Сара–Джейн, выключая радио. — По–моему, начинки маловато!
Мама рассеянно глянула на опустевшую миску и кивнула:
— Изюм в бумажном пакете на полке в шкафчике. Миндаль в кладовой.
Сара–Джейн скорчила недовольную гримаску, нехотя встала, пошла в кладовку. На обратном пути она мельком глянула в оккэ и удивилась: к дому приближался целый кортеж лаково–сверкающих черных автомобилей.
— Ма, к нам гости, — сообщила она, входя на кухню.
— Ставь кофейник, — незамедлительно распорядилась Мама. — Пирог будет готов через полчаса.
В дверь постучали.
— Входите, — крикнула Сара–Джейн и посторонилась, пропуская в кухню делегацию в военных мундирах и строгих темных костюмах.
— Мисс Минна Смит? — вопросительно произнес кто‑то из вошедших.
— Это моя младшая дочь, — кивнула Мама, вытирая руки о передник. — А в чем дело?
Гости помялись, неуверенно переглядываясь. Потом двое в штатском шагнули вперед и положили на запорошенный мукой кухонный стол металлическую коробку.
Мама наклонилась над ней, близоруко щурясь, потом улыбнулась, шагнула к открытому окну и прокричала в сторону сада:
— Мина! Деточка! Беги скорей, пришла посылка от Жу!
Обернувшись, она сказала:
— Сара–Джейн, милая, проводи джентльменов в гостиную и позови отца составить им компанию. А потом пойди в кладовую и найди крепкий посылочный ящик, — и она приветливо улыбнулась какому‑то генералу: — Еы ведь не откажетесь передать им кое‑что от нас?
«ФИРМЕННЫЕ» КАПЛИ
— Лэрри! Бабушки нет!
— Неужто сбежала? — легкомысленно хихикнул Лэрри, не отрываясь от газеты.
— Это не смешно! — напряженно сказала Джейн и вдруг истерически разрыдалась.
— О! проклиная свою недогадливость, Лэрри поспешно встал и бережно заключил жену в объятья, с трудом удерживаясь, чтобы не потереть руки у нее за спиной.
— Мне так жаль! — это была неправда.
— Как это случилось?
— У нее прихватило сердце, и бабушка…
— Это которая бабушка? Правая? — между прочим уточнил Лэрри.
— Нет. Левая — Второе Июня, — пояснила плачущая Джейн, точно уложившись в паузу между ритмическими всхлипами.
— …И бабушка попросила капли, и я принесла, и она выпила, и и–и-и–и.., — Джейн тихо завыла.
— И ее не стало, — успокаивающе закончив Лэрри.
Джейн энергично кивнула, забрызгав лицо Лэрри горькими слезами.
— Ну–ну, не нужно так убиваться, милая, — до неприличия радостно сказал Лэрри. — Ты же знаешь, бабушка была старенькая, очень больная…
— Вот и–именно! — горячо сказала Джейн, не переставая скулить. — Как же так вдруг?!
Лэрри с философским видом пожал плечами.
— И–и не попрощавшись! — не успокаивалась Джейн.
— И–итак хорошо, — утешил ее Лэрри, — То есть я хотел сказать — мы все там будем!
— Где — там? — с подозрением спросила Джейн, поднимая голову.
— Где? Гм–м… Я полагаю, в раю, — неуверенно ответил Лэрри. — Или ты считаешь, что Бабушка… э… не заслужила?..
— Я считаю?! — слезы Джейн мгновенно высохли. — Это ты считаешь меня дурочкой!
— Конечно, нет, — неискренне сказал он.
— Лэрри, ты что, решил, что Бабушка умерла? — возмутилась Джейн.
Ох! Лэрри непритворно огорчился.
— Разве ты не это сказала? — спросил он тоном, в котором страх мешался с надеждой.
— Конечно, нет! Она просто исчезла! Выпила капли — и ее не стало!
Лэрри поспешно отстранил жену и побежал в гостиную.
Правая Бабушка по–прежнему утопала в своем кресле, неестественно широко раскрыв глаза и указуя дрожащим желтым перстом на настенный календарь.
— Второе июня, — автоматически отметил Лэрри и перевел взгляд на пустующее кресло слева от стола. Здесь Левая Бабушка пребывала почти безотлучно с Того Самого Дня.
До Того Самого Дня Бабушка была одна — не одинока, поскольку имелись Лэрри и Джейн, и Томми, и Малышка Ни, а именно одна: в единственном экземпляре. По мнению Лэрри, больше и не нужно было, но как раз его‑то мнения никто и не спросил. Ближе к обеду, когда Джейн возилась на кухне, дети играли в саду, а сам Лэрри, уютно завернувшись в свежую газету, мирно дремал в библиотеке, из гостиной вдруг донесся пугающий грохот. Лэрри пробудился и помчался — воплощенное Возмездие! — наводить порядок, когда на полпути его подбросил в воздух захлебывающийся вопль поспевшей раньше Джейн. В безумном прыжке Лэрри сорвался с лестницы, со свистом влетел в дверной проем и больно шлепнулся на пол, не успев сгруппироваться.
В двух шагах от него мраморным изваянием застыла Джейн. В кресле безжизненно поникла бабушка, а другая, за исключением платья, — точно такая же, мертвой бабочкой распласталась на широкой груди старинного буфета, прильнув к нему всем телом и раскинутыми руками.
— О Боже! — бессмысленно сказал Лэрри и потряс головой.
Лишняя Бабушка покачнулась, выпустила из объятий невозмутимый буфет и, откинувшись назад, аккуратно легла на колени Бабушке, сидящей в кресле.
— Лэрри, кто это? — слабым голосом спросила Джейн.
— Не видишь — Бабушка, — скупо ответил Лэрри. Стараясь не терять пристуствич духа, он поочередно перегрузил старушек на диван.
— Еще одна? — страдальчески воскликнула Джейн.
Лэрри усадил Бабушек поудобнее, отступил на шаг и присвистнул:
— Ты смотри — близнецы!
— Наверное, это ее сестра, — мрачно сказала Джейн. — Вот уж не знала!
— Как она сюда попала? — спросил Лэрри.
— Я слышала шум машины. — подумав, ответила жена. — Должно быть, приехала на такси. В гости!
— Интересно, откуда? — задумался Лэрри.
— Интересно, надолго? — поправила его Джейн.
Они переглянулись.
Лэрри бесшумно подкрался с старушкам и оглушительно хлопнул в ладоши. Бабушки встрепенулись, как испуганные птички, глянули на Лэрри, потом друг на друга, громко вскрикнули и снова обморочно обмякли.
— От радости? — неуверенно предположил Лэрри.
Джейн не ответила.
— Как ты думаешь, зачем она буфет обнимала? — задумчиво спросила она чуть погодя.
Сцена с буфетом произвела впечатление и на Лэрри.
— Не знаю, — осторожно протянул он. — Родной дом… любимая мебель ее детства…
Новая Бабушка слабо шевельнулась.
— Ну‑ка, просыпаемся, просыпаемся! — проворковал Лэрри.
Старушка открыла глаза.
— Здравствуйте! Давайте знакомиться! — оживленно сказала Джейн, стараясь не скрипеть зубами.
— Второе июня! — с чувством произнесла Бабушка. — Второе июня!
Добиться каких‑либо ответов на мучившие Лэрри и Джейн многочисленные вопросы так никогда и не удалось — новая Бабушка, как скоро выяснилось, пребывала в столь же безнадежно глубоком маразме, как и старая. Единственное отличие заключалось в то ал, что Левая (Бабушка, названная так для удобства по месту, занятому ею относительно разделяющего кресла старушек стола, временами с большим энтузиазмом издавала загадочный клич: «Второе июня!» Джейн предположила, что это некая особенно памятная для нее дата, возможно, день рождения, и впоследствии всякий раз трогательно поздравляла Бабушку с праздником.
