Ноэл Кауард - Обнаженная со скрипкой
Джейкоб. Сородэн пытался удержать вас?
Павликова. О да! Скандалы продолжались три недели. Сородэн хотел убить Эгмонта, Эгмонт хотел убить Сородэна. А я плакала, и все плакали, потом Сородэн сдался и заставил меня подписать письмо.
Джейкоб. Письмо?
Павликова. Да. Копия у меня здесь в сумке. (Достает письмо). Подлинник в Швейцарском банке в Брюсселе. Эгмонт засвидетельствовал его. После чего все пожали руки друг другу, пили коньяк, и мы уехали.
Джейкоб. Эгмонт жив?
Павликова. Думаю, что нет. Он в 1934 году отправился в Конго, хотел открыть огромный гараж, но Конго оказалось неподходящим местом. (Вынимает письмо из конверта).
Джейкоб. Это письмо было своего рода контрактом? Сородэн платил вам?
Павликова. О да, каждый год, до-самого начала войны. Потом перестал.
Джейкоб. Покажите письмо.
Павликова. Пожалуйста. (Дает ему письмо).
Джейкоб (читает). Это ужасно!
Павликова. Подлинник написан Сородэном, копию читать легче.
Колин. О чем говорится в письме? Оно написано по-английски?
Джейкоб (продолжает читать). Да… да, по-английски.
Джейн. Скажите, что там, Джейкоб? Мы готовы ко всему.
Джейкоб. Суть в том, что мадам Павликова согласна отказаться от всех прав на свои картины. Кроме того, она в присутствии свидетелей торжественно клянется никому и никогда не сообщать устно или письменно об этой сделке. Со своей стороны, Сородэн гарантирует ей, что она ежегодно будет получать от него триста тысяч франков, которые он будет вносить на ее текущий счет в Швейцарский национальный банк в Брюсселе.
Колин. Почему в Брюсселе?
Павликова. У моей мачехи там было небольшое дело.
Джейн. Какое дело?
Павликова. Трудно объяснить, до войны оно процветало, но затем развалилось на мелкие кусочки. Мачеха умирает, девушки разбегаются.
Колин (Павликовой). Девушки?
Павликова. Да… мои сводные сестры.
Джейн. А вы, вы куда поехали?
Павликова. В Дублин. Ирландия — нейтральная страна. Там я встретила Фланагана. После войны я возвращаюсь в Брюссель — и тогда Фланаган бросает меня. Я ищу Сородэна — и не нахожу. Я работаю очень много, чтобы жить хорошо и хорошо питаться, затем я приезжаю опять сюда — и Сородэн, оказывается, тут.
Джейкоб. Когда?
Павликова. Пять лет назад. Он кричит на меня. Я кусаю его. Он дает мне миллион франков, я беру. И вот теперь он умирает!
Колин. Миллион франков! Да ведь это тысяча фунтов!
Павликова. Чертовски низок обменный курс.
Джейкоб. Сколько же, мадам Павликова, вы хотите получить?
Павликова. Деньги — вульгарная вещь. Я даже говорить на эту тему не хочу.
Джейкоб. Вы, конечно, понимаете — это письмо не имеет никакой законной силы.
Павликова. Законной силы не имеет, но для прессы — лакомый кусочек.
Джейкоб. Сколько вы хотите получить?
Павликова (вставая). Я посоветуюсь с адвокатом.
Джейкоб (раздраженно). Вы этого не сделаете!
Джейн. Тише, Джейкоб, я уверена, что мы сможем прийти к какому-нибудь разумному соглашению с княжной Павликовой.
Джейкоб. Но это чистейший шантаж!
Павликова. Всего только бизнес, мистер Фридлэнд.
Джейкоб. Если вы в ближайшие три дня вручите мне в моей конторе, Бульвар Осман 506, подлинник письма, я составлю контракт, гарантирующий вам пятьсот тысяч франков в год до конца вашей жизни.
Изобэл. Джейкоб!
Колин (в ужасе). Этот человек рехнулся!
Джейкоб. Успокойтесь и предоставьте все дело мне. (Павликовой). Согласны?
Павликова. Бельгийских франков?
Джейкоб. Конечно, нет. Французских.
Павликова. Тогда не согласна. Французские франки очень шаткая валюта. Сегодня вверх, завтра вниз. Правительство меняется — трах — и всё!
Входит Себастьян.
Себастьян. Вы звонили, месье?
Джейкоб. Нет.
Себастьян. Удивительно! Мне ясно послышался звонок. Это, наверно, звонили у Нотр-Дам. Угодно мадам, чтобы я проводил ее до машины?
Колин. До машины?
Себастьян. Да, месье. Мы немножко поболтали с шофером княжны. Очень интересный человек.
Павликова (резко). Что вы сказали? С шофером?
Себастьян. У нас с ним оказалось очень много общих интересов.
Павликова (Джейкобу). То, что вы предложили мне сейчас, это реально?
Джейкоб. Вполне.
Павликова. Я согласна.
Себастьян. Простите меня, мистер Фридлэнд и мадам Сородэн, но, осмелюсь заметить, уже слишком поздний час, чтобы принимать какие-нибудь окончательные решения. Утром, когда солнце сияет и голова свежая, все проблемы, в том числе и деловые, представляются ровсем в ином свете.
Павликова. Он сделал свое предложение при свидетелях. Я согласна. Нечего увиливать — все решено!
Себастьян (твердо). О нет, еще далеко не решено![14]
Павликова (явно взволнована, встает). О чем вы говорили с шофером?
Себастьян. Я вас предупредил, чтобы вы не слишком болтали.
Павликова. О чем вы говорили?
Себастьян. Это мое дело.
Павликова. Лживая, подлая свинья!
Себастьян. Замолчите и убирайтесь отсюда. Вы получите то, что вам полагается, если будете держать себя пристойно.
Колин. Что здесь, черт возьми, происходит?
Джейкоб. Что это все значит, Себастьян? Объясните, пожалуйста.
Павликова. Не слушайте его! Он жалкий лгун. И прохвост!
Изобэл. Ах, боже мой! Надеюсь, не будет никаких неприятностей?
Павликова. Я вас предупреждала, ему нельзя доверять.
Джейкоб. О чем вы с ней только что говорили? Скажите правду!
Себастьян. С удовольствием, месье. Я просто объяснил княжне, что с ее стороны было глупо так распускать язык и что с ней хорошо обойдутся, если она будет вести себя прилично и уберется отсюда ко всем чертям.
Джейкоб. Вы когда-нибудь встречались с ней раньше?
Себастьян. Нет, месье.
Джейн. Вас не было здесь, когда она несколько лет назад приезжала к отцу?
Себастьян. Увы, мисс, нет. Я как раз проводил свой отпуск с друзьями в Барбизоне. Вернувшись, я понял, что без меня тут произошло довольно бурное свидание.
Джейкоб. Из чего вы это заключили?
Себастьян. Мари-Селест была в слезах, левая рука мистера Сородэна была сильно расцарапана, а диван пришлось заново обтянуть.
Павликова (вне себя). О чем вы говорили с шофером?
Себастьян. О прошлом.
Джейкоб. О прошлом? Каком прошлом?
Себастьян. Дело в том, что у меня сохранилась бутылка арманьяка — мистер Сородэн подарил ее мне в день рождения. Я терпеть не могу пить один, а Мари-Селест уже спит. Вот я и пригласил шофера распить его со мной.
Павликова. О чем вы говорили? Сейчас же скажите!
Себастьян. Арманьяк вызывает столь приятное, нежное чувство тоски о прошлом… Задерживающие центры выключаются, и человек как бы снова переживает ушедшие годы, ни о чем не жалея.
Джейкоб. Ближе к делу, пожалуйста. Знали вы этого шофера раньше?
Себастьян. Еще бы! Мы с Эгмонтом старые друзья.
Джейн. С Эгмонтом?
Себастьян. Да, с Эгмонтом Васквиэр. Он был механиком в гараже — такой добродушный, веселый парень; но стоило его задеть — приходил в бешенство. К тому же он был не очень щепетилен в денежных делах. За это его и посадили.
Колин. Посадили?
Себастьян. Ну да. Таким образом, мы с ним и познакомились в конце тридцатых годов. По странному стечению обстоятельств, в Конго мы оказались с ним в одной камере.
Павликова. Вы грязный, подлый, отвратительный мужик! От вашего произношения воняет тухлой рыбой. Если бы мой дядя, великий князь Владимир Павлович, был здесь, он бы вам показал! Вы бы у него живо полетели в тряской кибитке в Сибирь добывать соль в шахтах. Свинья, свинья, свинья!
Картина вторая
Около пяти часов дня. При поднятии занавеса раздается телефонный звонок. Себастьян входит и берет трубку.
