Любовь Столица - Голос Незримого. Том 2

Хитрили, прятались, следили
И вот дождались двух идиллий!
Ох, если дальше так пойдет,
Зевота скулы все сведет!

А ты хотел бы, чтоб, как мимы,
Кривлялись любящий с любимой
Среди пощечин и острот?
Мне жаль тебя, слепой эрот!

Пожалуйста, без сожалений!
Когда мне нужно развлечений,
Я всё поставлю кувырком.
Эге, вот – мысль!

О чем? О ком?

Уж затревожился, тихоня?
Та мысль о Эос и Тифоне —
Смешных любовниках твоих!

О, берегись!

И ты притих?

Я не охотник до буколик —
Наивных игр, еды до колик,
И, чтоб не оскорбить свой вкус,
Пока исчез. Потом – явлюсь.

Друзья, не полон пир без пляск… И я надеюсь,
Что милая моя…

Спляши, спляши нам, Эос!

Но где же музыка?

О, я готов играть!

Тебя ж, любимая, прошу я подпевать.

О, любовь! что сделала ты со мною? —
Отняла свободу и сна лишила.
Задыхаюсь я, словно стал мне узок
Пояс мой девий!
Я теперь как горленка в пестрой клетке,
Как форель игривая в верше темной,
Ибо уловил меня нежным словом
Юноша стройный…
Но люблю я хитрого птицелова,
Рыбака лукавого не пугаюсь, —
Лишь его завижу, стремлюсь навстречу
С бьющимся сердцем!
Корм мне поцелуйный он рассыпает,
И даюсь покорно ему я в руки,
И шепчу в томлении несказанном:
Милый! возьми же…

Вы, ножки нежные, божественно плясали.
Я расцелую вас сквозь ремешки сандалий.

Ты, горло стройное, так сладко пело нам!
Позволь к тебе прильнуть восторженным губам…

Остановись на миг!

Когда б так вечно было!

А ты бы у богов об этом попросила!
Конечно, юн еще избранник твой Тифон,
Но, вспомни, светлая, всё ж не бессмертен он!
И вдруг увидишь ты взамен него останки
Холодные…

Эге! Она идет к приманке…

О, дней податель Зевс! Услышь меня, молю,
И дай жизнь вечную тому, кого люблю!

Ха-ха! Припомнится ей этот вот ударец,
Когда с ней будет жить бессмертный лысый старец.

Ликуй же, мой Тифон. Услышана мольба.

Сестра, что медлишь ты? Проси. Не будь глупа!
Зевс нынче добр.

О чем бы я просила?

Проси лишь об одном: чтоб вечно ты любила!
Красив, не спорю я, твой друг Эндимион,
Но может быть, поверь, тебе противен он…
И вдруг узнаешь ты всю горечь отвращений
От этих льнущих уст и алчущих коленей!

О, чувств хранитель Зевс! Услышь меня, молю,
Дай вечную любовь к тому, кого люблю!

Теперь я удалюсь, свой долг святой исполня.
Да, ей не позабыть небесных этих молний.

Знай, мой Эндимион! Ты будешь век любим,
Но ты недвижим, нем… О, что с тобой?

Что с ним?
Он умер, огорчен твоей нелепой просьбой!
Взяла б пример с меня – и плакать не пришлось бы.

Нет, он не умер, нет! Он крепко лишь уснул.
Он улыбается… Он дышит… Он вздохнул…
Уста теплы, в лице – не мертвенная свежесть…

Да, Эос, он уснул, у ног Селены нежась.

Бежим же, друг, в леса! Уж небеса зажглись!

О, мой возлюбленный! Проснись! проснись! проснись!

Ох-ох-ох-ох… Всю спину разломило.
Днем ловишь резвых птиц, а после с юной милой
Проводишь в ласках ночь без отдыха, без сна!
Что делать? Очень уж она-то влюблена!
И я крепись… Кряхти – а страсть являй, притворствуй,
А то услышишь вмиг: «Ты злой, холодный, черствый!
Ты разлюбил меня»… И всё. А до любви ль,
Когда уж надобны овчина и костыль?

Ах, как мне хорошо! Должно быть, целый день я
Лежу в таинственном моем оцепененье…
Но близится уж ночь, – и, может быть, опять
Придет любимая моя с тоской обнять…
И буду я дремать у девственных коленей,
Дрожа от сладостно-мучительных томлений…
Явись же, чистая! О, я не охладел…
Я так тебя хочу, как утром не хотел!..

Счастливчик! Продремал шестьсот уж полнолуний, —
А юн по-прежнему. Еще бы! Для шалуний
Он не растрачивал, как я, любовных сил…

Ну, как живешь, Тифон?

Как видишь, дряхл и хил.
Вся радость – похлебать вареной чечевицы
Да помечтать тайком о мраморной гробнице!

А Эос? Всё верна?

Увы! на горе мне
Мной очарована она еще вполне.
Всё манит к ложу нег, а я тянусь к могиле…
Что яблок квитовый тому, чьи зубы сгнили?
Жалка моя судьба! Ведь по ее мольбе
Бессмертье мне дано.

Я помогу тебе.

Вот вечная любовь, что стала вечной мукой!
Еще усилие – и у меня два лука.

О, друг, что вижу я? Венки не сплетены!
Ты разве позабыл, что мы идти должны
На праздник? Ах, Тифон! С тобой мы не плясали
Уж так давно, давно… С осенних вакханалий!

Да, и достались же мне пляски эти… Ух!
Казалось, после них, что испущу я дух!

То не грозит тебе. Ты средь людей счастливец!
Но встань же, выпрямься, прелестный мой ленивец,
Красавец стройный мой. Попробуем, давай,
Наш танец повторить. Ну, что же? Начинай!

Сейчас, сейчас.

Ой, как дрожат поджилки!

Не заставляй просить! Ведь ты – танцовщик пылкий.
Когда всех прочих ты усердьем превзошел!

Да, помнится…

Скакал я, как хромой козел,
Вдобавок бешеный.

Смеялись все вакханты, —
Так ловко прыгал ты, склонял так гибко стан ты
И вдруг небрежно пал, как светлый бог в венке.

Пожалуй…