Кнут Гамсун - У врат царства
Бондесен (к Элине). Ответьте ему еще раз за меня. Тогда он замолчит.
Элина. Если бы я действительно могла хорошо ответить.
Бондесен. Это вы умеете.
Элина. Тогда лучше я скажу это вам.
Говинд (шутливо). Может быть, мне уйти?
Элина. Нет, я ведь не скажу. (Бросив взгляд на Карено.) Я должна сперва узнать, что вы за человек.
Бондесен. ЧтС я за человек? Это ведь вы видите. Я весь перед вами.
Элина. Я никогда не видела такой красивой булавки для галстука, как у вас.
Бондесен (хочет ее вынуть). Хотите ее взять себе?
Элина (легко отталкивая его руку). Нет, нет, нет. Вы с ума сошли. (Резко отдергивает руку.)
Бондесен. Вы обожглись?
Элина. Немного.
Бондесен. О, если бы!
Элина (взглядывает на Кapeнo). чтО вы этим хотите ска-зать?
Кapeно (к Йервену). Жена Гюллинга молодая женщина?
Йервен. О, тридцать лет. Она носит платья «реформ». Я ей сказал, что эти платья очень некрасивы. Знаете, чтС она мне ответила? (Передразнивает ее.) «Я одеваюсь не для того, чтобы…» Нет, чорт побери, как это было?..
Элина. Фу, Йервен, не ругаться!
Йервен (передразнивает). «Я одеваюсь не для того, чтобы нравиться мужчинам, а для того, чтобы злить женщин». Не правда ли, она вся тут?
Кapeно (смеется). Она сказала, — чтобы злить женщин?
Йервен (передразнивает). Чтобы злить женщин.
Бондесен. Совсем не так глупо сказано — с ее точки зрения.
Йервен (умоляюще). Господь с тобою, Бондесен!
Бондесен (добродушно смеется). Видели ли вы такого тирана! Он не дает мне раскрыть рта.
Элина. Боже мой! Может быть, кому-нибудь угодно кофе? (Не получив ответa.) Больше у нас ничего нет.
Йервен. О, я с удовольствием выпью чашку кофе.
Карено. Моя жена права; к сожалению, у нас нет ни-чего, кpoмe кофе.
Бондесен. Но, Боже мой, кофе — это великолепно. Если, только это не доставит вам хлопот.
Элина. Ивар, открой дверь и попроси Ингеборг пригото-вить кофе.
Кapeно. Да. (Уходит в кухню).
Йервен (рассматривает серебряные подсвечники). Какие прекрасные вещи! Ты видела, Натали?
Говинд (подходит). Я все время на них смотрю. Это пода-рок?
Элина (беспокойно смотрит на кухонную дверь). Свадебный по-дарок… Нет, лучше я сама… (Подходит к кухонной двери, приостанавливается, быстро отворяет и смотрит. Уходит.)
Бондесен. Какая муха тебя сегодня укусила, Йервен?
Йервен. Ты должен говорить «доктор Йервен», когда обращаешься ко мне. Господин доктор Йервен.
Элина (входит с Карено). чтО такое! IIропал на целых полчаса.
Карено. Я хотел зажечь, понимаешь? У Ингеборг не было, спичек.
Элина (садится). Да. Эти подсвечники нам подарили папа с мамой. Я их так люблю.
Говинд. Ну, разумеется.
Бондесен. Вы родились в деревне, г-жа Карено?
Элина. Боже мой, неужели это так сразу заметно?!
Бондесен. Ах, ничуть, но…
Элина. Мой муж постоянно называет меня «крестьяночка».
Карено. В самом лучшем смысле, да. В лучшем зна-чении этого слова. (Гладит ее по волосам. Ходит взад и вперед.)
Бондесен. Конечно, я слышал, что вы из деревни.
Элина. Не могу себе представить, чтобы вы что-нибудь обо мне слышали, господин Эндресен.
Бондесен. Бондесен. Да, — я журналист и поэтому, видите ли, мне многое приходится слышать.
Элина. Да, я не сомневаюсь, что вы свое дело знаете.
Бондесен смотрит на нее и улыбается. Элина бросает взгляд на мужа.
Йервен. Послушай, Карено, кончится это когда-нибудь?
Карено (останавливается). Hет. О чем ты говоришь? ЧтС кончится?
Йервен. Вот эта жизнь, разумеется. Иногда ведь туго приходится?
Карено. Да, не всегда идет гладко.
Йервен. Ты хочешь сказать: иногда и недурно. 3начитъ, тебе живется не плохо?
Карено. Достаточно плохо. Но мы надеемся, что это только временно. (К жене.) Не правда ли, Ингеборг?
Элина (привстает). Ингеборг? Hет, действительно, вот уж…
Карено. Глупости! Я хотел сказать, — Элина. (Ходит взад и вперед.)
Элина. Бог тебя знает, чтО ты хотел сказать. (Внезапно придвигается к Бондесену.) Представьте, я слышу, как тикают ваши часы.
Бондесен. Надеюсь, я могу не отодвигаться.
Элина. Конечно, нет. Вы совсем не сидите так уж близко.
Бондесен. По всей вероятности, это вы слышите биение моего сердца. (Элина, взглянув на Карено, приближает свое ухо к Бондесену и слyшaeт; улыбается. Они смеются и разговаривают.)
Йервен (к Карено). А я чувствую себя, видишь ли, как… словом, совсем невесело. Нет. Я хотел посмотреть, чтС будет, если я сам плюну себе в лицо. Это я и сделал.
Говинд (встает и подходить к нему). Что с тобой сегодня, Карстен?
Йервен. чтО? Решительно ничего. Садись на свое место, Натали.
Говинд (улыбается и возвращается на свое место).
Йервен (к Карено). Вообще не зачем думать и писать для людей. К чему? Самое идеальное — это жить в девственном лесу полным идиотом, сидеть там и умереть с голоду, не имея ума настолько, чтобы догадаться встать.
Карено. Ты так говоришь?
Йервен. Представь: время бы шло, земля продолжала бы вертеться — сделайте ваше одолжение, вертитесь сколько вам угодно, хе-хе-хе, — а я не посвятил бы ее дурацкому дви-жению ни одной мысли. ЧтС мысли! Ни одного намека на мысль, слышишь? Мой мозг засох бы, как слепорожденный.
Карено. Н-да.
Йервен. Не надо родиться человеком, а надо быть вещью, предметом. Если бы меня остановили на улице и спросили про дорогу, я бы хотел иметь возможность ответить: «Не знаю. Спросите у другого фонаря».
Говинд. Карстен, ты слишком переутомился.
Йервен. (продолжает). Во всяком случае, я хочу вообще отказаться от философии. И ты сделай то же, искренно тебе советую, хе! Жить в этой проклятой стране Иафета, да еще думать за других! Скажи, на кой чорт людям нужны мысли? Разве без них они не могут разводить картофель и пачкать бумагу? Безнадежно ждать чего-либо от людей. Посмотри вокpyг себя. 3десь два миллиона людей и все называются Оле.
Бондесен. Сегодня он в ударе.
Говинд. Я это, кажется, понимаю.
Элина (качает головой). Я, к сожалению, нет.
Бондесен. И я тоже нет, — слава Богу.
Элина. Давайте говорить о чем-нибудь более понятном.
Бондесен. Например, о том, что я готов сделать вам признание.
Элина. Господи, нет. Этого вы не должны делать. (Громко.) Вы не должны делать мне признание.
Бондесен. Но я…
Элина (смеясь). Фи, стыдитесь. И отодвиньтесь, пожалуйста.
Бондесен. Вы меня не поняли. Это очень невинное при-знание.
Элина. Правда?
Бондесен. Я хотел вам признаться, что и вас я не совсем понимаю. Не больше, чем Йервена. В вас есть что-то, что поражало мена во все время нашего разговора.
Элина. Вот как?
Бондесен. Иногда вы смеетесь и веселы, и тогда вы ста-новитесь совсем молодой, совсем…
Элина. Да?
Бондесен. Но иногда вы как будто о чем-то задумываетесь и тогда странно оглядываете всю комнату. Не знаю, куда вы смотрите тогда.
Элина (крайне заинтересованная). чтО же дальше?
Бондесен. У вас вот расплачетесь.
Элина (некoтopoe время сидит неподвижно, потом взволнованно встает и отходить).
Говинд (к Йервену). Ты устал, Карстен.
Йервен (отрицательно качает головой).
Говинд. Почему же ты так бледен?
Йервен (качает головой).
Карено (обнимая жену). О чем ты вдруг замечталась, Элина?
Элина (коротко). Ни о чем. (Возвращается к Бондесену; пере-силивая себя.) Вы больше не должны так говорить. Я там стояла и до слез хохотала над вашими словами.
Бондесен. Жаль, что не здесь.
Элина. Почему?
Бондесен. Я бы тогда увидел паши белые зубы.
Элина (улыбаясь). Вы находите, что у меня белые зубы?
Йервен. Я знаю, Карено, чтС ты задумал. Ты хочешь отозвать в сторону Бондесена и спросить, чтО со мной сего-дня? Не выпил ли я немного?
Карено (остановившись). Нет, я не…
Йервен. Я ничего не пил. Я взволнован.
Карено. Но, дорогой мой, никто и не думает, что ты пьян.
