Федерико Гарсиа Лорка - Йерма
Йерма. Замолчи! Я не того хочу. Я никогда так не сделаю. Мне чужого не надо. Неужели ты подумала, что я смогу познать другого мужчину? Что же для тебя моя честь? Вода не течет вспять, луна не покажется в полдень. Ступай. Я пойду, куда шла. Как ты могла подумать, что я покорюсь другому мужчине? Я не буду вымаливать, как рабыня, то, что и так мое! Пойми меня и больше со мной не говори: мне чужого не надо.
Старуха. Кто хочет пить, воде радуется.
Йерма. Я – как сухое поле под сотнями плугов, а ты мне даешь чашку воды. Сердце мое страдает, а не плоть.
Старуха (злобно). Ну и мучайся, если хочешь. Ты чертополох на пустыре, колешься да вянешь.
Йерма (пылко). Вяну! Да, я знаю, я увяла. Ты могла и не говорить. Вот ты обидела меня – и рада, как мальчишки, которые мучают зверят. Я с самой свадьбы твержу про себя это слово, а слышу его впервые, мне его в лицо не говорили. И впервые вижу, что так оно и есть.
Старуха. Не жаль мне тебя, ничуть не жаль! Для сына другую найду. (Уходит.)
Вдалеке поют паломники. Йерма идет к фургону, из-за него выходит Хуан.
Йерма. Ты там сидел?
Хуан. Да.
Йерма. Подслушивал?
Хуан. Да.
Йерма. Слышал?
Хуан. Да.
Йерма. Ну что же. Ступай, оставь меня. (Садится на одеяла.)
Хуан. Пора и мне сказать.
Йерма. Говори.
Хуан. Пора мне пожаловаться.
Йерма. На что?
Хуан. В горле у меня горит.
Йерма. А у меня – в костях.
Хуан. Хватит. Сколько можно плакаться неизвестно о чем? О мечтаньях каких-то, о призраках?
Йерма (с горьким удивлением). Неизвестно о чем? О мечтаньях?
Хуан. О том, чего нет и не было. О том, что не в нашей воле.
Йерма (яростно). Говори! Говори!
Хуан. О том, что мне и ее нужно. Слышишь? Не нужно. Пора это сказать. Для меня важно то, что можно взять в руки. То, что можно увидеть.
Йерма (в отчаянии опускается на колени). Вот, вот. Я хотела, чтоб ты это мне сказал. Когда правда тут, внутри, ее и не чувствуешь, а когда она выходит наружу, ее все видят, все слышат. Тебе не нужно. Ты сам сказал.
Хуан (подходит к ней). Так и должно было быть. Послушай! (Обнимает ее, хочет поднять.) Другие женщины радовались бы такой жизни. Без детей удобней. Мне без них лучше. Мы с тобой ни в чем не виноваты.
Йерма. Что тебе нужно от меня?
Хуан. Ты сама.
Йерма (в волнении). Вот! Тебе нужен дом, покой, жена. Больше ничего. Так я говорю?
Хуан. Так. Всем это нужно.
Йерма. А ребенок?
Хуан (сердито). Да не нужен он мне! Сколько можно спрашивать? Что, тебе в ухо крикнуть, чтобы ты поняла и успокоилась?
Йерма. Я так хотела ребенка, а ты о нем ни разу и не думал?
Хуан. Ни разу.
Оба сидят на земле.
Йерма. И мне нечего ждать?
Хуан. Нечего.
Йерма. И тебе ждать нечего?
Хуан. И мне. Смирись.
Йерма. Совсем увяну…
Хуан. Заживем мы с тобой вдвоем, мирно, себе на радость… (Обнимает ее.)
Йерма. Что тебе нужно?
Хуан. Тебя. Ты при луне такая красивая.
Йерма. Вот так ты смотришь на жареную птицу, когда проголодаешься.
Хуан. Поцелуй меня…
Йерма. Нет. Ни за что. (Вскрикивает и сжимает мужу горло, он падает навзничь. Она душит его все сильнее, пока он не умирает.)
За сценой начинают петь паломницы, Я увяла, зато я все знаю. Теперь я все знаю. И никого со мной нет. (Встает.)
Понемногу собирается народ.
Теперь отдохну, не надо просыпаться, не надо думать – а вдруг во мне новая кровь? Тело мое засохло навсегда. Что вы пришли? Не подходите! Я убила своего ребенка, я сама убила своего ребенка!
Люди останавливаются в глубине сцены. Вдалеке поют паломницы.
Занавес
