Афанасий Салынский - Драмы и комедии
З а н а в е с
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Та же комната через несколько часов. За окном темно. Еще сильней шумит непогода. В комнате М а р и я и А с я.
А с я (выглядывая в окно). Что ж это Дина Георгиевна стоит на таком ветрище? (Выходит, слышен ее голос.) Дина Георгиевна, простудитесь.
Д и н а входит с А с е й в комнату.
Д и н а. Вот так всегда — мужчины уходят, а женщины ждут.
М а р и я. Уходят и женщины.
А с я (устроившись на тахте). Было бы кого ждать.
М а р и я. Хорошо, когда есть кому ждать.
Д и н а. Огромный, многолюдный мир. И в этом мире — один человек, единственный. Идешь к нему — через ошибки, увлечения…
М а р и я. Счастье, когда встретишься именно с ним.
А с я. Значит, кажется — он, а это совсем не он?
М а р и я. Очень трудно понять человека. Иногда чем ближе, тем труднее.
А с я. Вот изобретения всякие… А чтоб выдумать такой аппаратик: приставил к сердцу, послушал — и все ясно. Или тебе — здравствуй, Петя… (Смутилась.) А то и прощай.
Д и н а. Маша, вы были на нашей шахте?
М а р и я. Нет, не была.
Д и н а. А я себе так ясно все представляю… Как бы я хотела сейчас… быть там возле него!
М а р и я. Даже вместо него.
Д и н а. Куда вы, Маша?
М а р и я. Я скоро вернусь… (Уходит.)
А с я. Дина Георгиевна, спросить вас хочу… Здесь есть такой… Петя Конышков, техник-геолог… Как вы думаете?
Д и н а. Милый парень.
А с я. Серьезно?
Д и н а. Конечно, серьезно.
А с я. Вот он, значит… Хоть и говорит иной раз так мудрено, что не вдруг-то и поймешь… Вчера это: «Стою, говорит, я перед вами, Ася, и не знаю, что делать, куда идти. Отказал мне компас, будто попал я в зону магнитной аномалии». А я… что ж ему сказать? Молчу. А сама-то… стыдно мне, Дина Георгиевна! Так поцеловать его хочется!
Д и н а. Ну взяла бы да и поцеловала.
А с я. Дина Георгиевна?! Разве ж это можно, что сама девушка первая целует? Даже если она самая современная.
Д и н а. Если она любит и любят ее… тогда уж не важно, кто первый, лишь бы от всего сердца.
За окном мелькнул силуэт. Быстро входит М а т в е й к и н.
А с я. Алешенька…
М а т в е й к и н (передразнивая). Теперь Алешенька?.. (Весело.) Пришел доложить. Опыт развивается нормально!
Дина и Ася обнимают Матвейкина, усаживают его на стул.
Сейчас у них начинается самый решающий момент. Николай Аркадьевич, когда спускался, руку мне пожал. «Спасибо, говорит, Алексей Кириллыч, за все. Ты, говорит, мой ближайший друг и соратник!»
А с я. Хвастун.
М а т в е й к и н. У меня, Дина Георгиевна, вообще наклонности более серьезные, чем некоторым кажется. Их-то у меня целый взвод, на шею виснут, пачками. Да все мои баяны, песни — так, для забавы. А самое любимое — математика. Чем сложней, тем интересней. В институт подаюсь. Вот и все! Я — на шахту. Скоро все вернемся!
Дина и Ася провожают М а т в е й к и н а. Веселые, они возвращаются.
Д и н а. Пойду к телефону. Они нам позвонят. (Уходит в левую дверь.)
Ася устраивается на тахте. Входит К о н ы ш к о в — в плаще, с рюкзаком за плечами.
К о н ы ш к о в. Ася!
А с я (бросается навстречу Конышкову). Петя…
Конышков делает быстрое движение к Асе, но, смущенный, останавливается. Ася, замершая было с восторженным ожиданием в глазах, опустила голову.
К о н ы ш к о в. А где же ваши?
А с я. На шахте. Сегодня у нас опыт. Вот бы, думаю, Петя приехал. И часу не прошло — тут как тут.
К о н ы ш к о в. Мысли ваши прочитал на расстоянии. (Сбрасывает рюкзак, снимает куртку, садится возле Аси.)
А с я. А вблизи прочитать сможете?
К о н ы ш к о в (пододвигаясь). Попробую.
А с я. Про что я сейчас задумала?
К о н ы ш к о в. Про самое главное.
А с я. Ой, совсем не про то!
К о н ы ш к о в. Ну, а вы — отгадаете?
А с я. Поеду ль я с вами?.. А я уже и с Селиховым договорилась! Отпускает.
К о н ы ш к о в. Завтра в путь.
А с я. Так скоро?
К о н ы ш к о в. Ася, я вас предупреждал, работа у нас беспокойная.
А с я. Нет, нет! Я — решила.
К о н ы ш к о в. Решили? (Вынимает из внутреннего кармана аккуратно завернутый в тряпочку небольшой камешек, разворачивает). Вот, в горах нашел. (Дунул на камешек, протер, поднес к лампе. Камень сверкнул.) Возьмите, это для вас.
А с я (беспокойно, словно камешек жжет ее руки). Так он же драгоценный?
К о н ы ш к о в. Потому я вам его и дарю.
А с я. Спасибо, Петя.
К о н ы ш к о в. Камень этот еще только чуть-чуть обработан. Вот если его огранить да в оправу золотую… Красивая брошь могла бы получиться.
А с я. Гранильщиков я не знаю. Да и золото где взять? Я этот камешек на стол перед зеркалом у себя дома положу! Девчата будут приходить смотреть.
К о н ы ш к о в. Разрешите, я найду гранильщика… и все будет как надо.
А с я. С какой это стати вам заботиться?
К о н ы ш к о в. Я о вас, Ася, всю жизнь заботиться готов.
А с я. Всю жизнь?
К о н ы ш к о в. До последнего дня.
А с я (после паузы). Я люблю слушать, как вы поете… Видите, ночь какая страшная. Может, веселей будет.
К о н ы ш к о в. Эту, что ли? (Вполголоса поет.)
«Уральские горы, скажите вы мне:
Не здесь ли, в далекой, глухой стороне,
Не здесь ли, — откройте, шепните, леса, —
Я встречу любимой глаза?
Полсвета прошел я и всюду пою
Про ясную зорьку мою…
Сведет ли судьба иль разгонит опять?
Пойду ли я снова по свету шагать?
Ой, быстрые ветры, найдите ее,
Скажите: где счастье мое?
Полсвета прошел я и всюду пою
Про ясную зорьку мою…»
Слышен тревожный рев автомобильных моторов, по окну хлещет свет фар — это мчатся машины с горноспасателями.
А с я. Слышите, Петя?.. Что это?
К о н ы ш к о в. Тревога…
Из боковой комнаты выбежала Д и н а, метнулась к окну.
Д и н а. Что такое?.. (Бросилась назад, к зазвонившему телефону.)
Слышен ее голос: «Обрушение? По всему горизонту?.. А люди, люди?!»
К о н ы ш к о в. Я — туда! (Убегает, захватив плащ.)
Вбегает Д и н а.
Д и н а (одеваясь). Как это могло случиться? Я — на шахту.
А с я. Дина Георгиевна… А я?
Д и н а. К телефону! (Уходит.)
А с я выходит к телефону. И тут же, после паузы, за окном появились л ю д и. Стучит входная дверь. Опираясь на плечо М а т в е й к и н а, в комнату входит К о р ч е м н ы й. Его поддерживает Д и н а. Он тяжело дышит.
Д и н а. Ася!
Вбегает А с я. Корчемного укладывают на тахту.
К о р ч е м н ы й (приподнимаясь). Нет, нет… Я должен быть там.
М а т в е й к и н. Андрей Васильевич, Белышев лежать приказал…
Ася подает Корчемному воду. Он пьет. Дина вытирает ему лицо платком.
К о р ч е м н ы й. Почему, почему меня увели оттуда?
М а т в е й к и н. Андрей Васильич, горноспасатели знают свое дело лучше нас!
Д и н а. Что там было, что?!
К о р ч е м н ы й. Что было?.. Мы спустились… Селихов — к основному пульту, я — в соседнем забое, у вспомогательного.
Д и н а. Дальше?
К о р ч е м н ы й. Дальше… Все шло хорошо. Потом я увидел — падает напряжение.
М а т в е й к и н. Напряжение?
К о р ч е м н ы й. Да, напряжение. Тогда я решил проверить электросистему. Выбежал по ходку на соседний горизонт. Проверил… возвращаюсь… а там, на нижнем горизонте, грохот… Я бросился вниз. Ходок завален. Тогда я вышел на главный штрек. Дал сигнал, и меня подняли… (Медленно, большими глотками пьет воду.)
Д и н а. А Николай?
К о р ч е м н ы й. Он… не успел…
М а т в е й к и н. Электросистема… Значит, во всем виноват я. (Тяжелой походкой направляется к выходу.)
Стремительно входит М а р и я.
М а р и я. А Николай Аркадьевич… он вернулся?
Все молчат.
Скажите же!
