Афанасий Салынский - Драмы и комедии
С е л и х о в. Ну?! (Смеясь.) Призвание, дерзание… Что вы теперь скажете? Именно последний месяц и подсказал мне точное решение.
Д и н а. Я рада за твой успех, Николай. Это, конечно, прежде всего твой успех.
С е л и х о в. Да разве дело в этих счетах? Успех общий. Я говорю о путях… (Садится на стульчик возле пианино, кружится на нем, выстукивает «чижик-пыжик».)
В комнату спускается Б е л ы ш е в. Дина подает ему журнал.
Б е л ы ш е в (просматривая журнал). Дина Георгиевна, посмотрите данные по журналу и сверьте с теми записями, которые мы сделали на шахте. (Селихову.) Тогда картина будет окончательно ясна… (Дине.) Кстати, это пригодится и для вашей диссертации.
Дина устраивается с бумагами на тахте, работает.
Ну, Николай Аркадьевич, техническая сторона дела — я в том убедился — в полной готовности.
С е л и х о в. Старались, Виктор Иванович.
Б е л ы ш е в. В короткий срок — да, да именно в короткий срок — проделали большую работу. Вот только слабо меня информировали. Здесь я обвиняю прежде всего нашу дорогую аспирантку. Я посылал сюда вас, Дина Георгиевна, как полпреда большого института… Не прощу, не прощу вашего молчания. Когда вы представите свою кандидатскую работу, я навяжусь в оппоненты и обеспечу вам провал.
Д и н а (тоже шутливо). Я сумею оценить ваше внимание, Виктор Иванович.
Б е л ы ш е в (взглянув на часы). В семнадцать тридцать, как говорится, двинемся на стихию. Время еще есть… Настроение?
С е л и х о в. Чудесное. Азарт крупной охоты.
Б е л ы ш е в. Азарт крупной охоты… (Указывая на чучело рыси.) Ваша?
С е л и х о в. Моя.
Б е л ы ш е в (смотрит на чучело). Когда это вы ее?
С е л и х о в. Вы были тут у нас в феврале? А я ее в марте добыл.
Б е л ы ш е в. Добыл… Как заправский охотник.
С е л и х о в. Резвая кошечка… С елки скок на спину… (Трогает пальцами шею.) Оставила метки.
Б е л ы ш е в. Сейчас все зависит от того, как сработает аппаратура…
С е л и х о в. Виктор Иванович, не волнуйтесь, аппаратура сработает хорошо, я уверен.
Б е л ы ш е в. Да, да… Резвая кошечка… Много зверья?
С е л и х о в. Тут? У-у… Полно. А птицы всякой на озере — тучи.
Б е л ы ш е в. Утки?
С е л и х о в. Утки, гуси.
Б е л ы ш е в. Здесь охотиться начали?
С е л и х о в. Нет, Виктор Иванович, я еще мальчишкой с отцом хаживал. А потом подрос — начал самостоятельно. Друг у меня был, Володя Богданов, Дины Георгиевны брат. На фронте погиб… Так вот мы с ним, бывало, выедем из Свердловска — и неделю, а то и больше — в лесах…
Б е л ы ш е в. Азарт крупной охоты…
Входит К о р ч е м н ы й. Он в ватнике, сапогах. Несет ведро с рыбой.
А, рыбак!
К о р ч е м н ы й. Не опоздал?
Б е л ы ш е в. В самый раз.
К о р ч е м н ы й. Видали, какие тут водятся!
Б е л ы ш е в (заглянув в ведро, авторитетно). Ерши!
Селихов и Корчемный смеются.
К о р ч е м н ы й. Что вы!
Б е л ы ш е в. Тогда — окуни.
К о р ч е м н ы й. Они самые. Подвезло мне сегодня! Уха или жаренка?
Б е л ы ш е в. Уха.
С е л и х о в. Жаренка — тоже недурно.
К о р ч е м н ы й (как бы голосуя, поднимает руку). Уха!
Д и н а. Уха!
К о р ч е м н ы й. Большинство. Марш на кухню! В последнее плавание! (На ходу.) Изменений нет?
Б е л ы ш е в. В семнадцать тридцать спускаетесь в шахту.
К о р ч е м н ы й выходит.
С е л и х о в. Сразу есть захотелось. Каюсь, чревоугодник. Потому раньше времени и толстею. А справиться со своим пороком никак не могу. Прошлой зимой решил спортом заниматься. Надеялся, вес — хоть килограммчиков пять-шесть — скину. Вот, значит, каждый день на лыжах. И с гор и большими переходами… Думаете, сбавил? Прибавил еще на четыре килограмма!
Б е л ы ш е в. Как же это вы умудрились?
Возвращается К о р ч е м н ы й.
С е л и х о в. Да так… Вернешься с этакой лыжной прогулки, сядешь за стол… Ну, знаете, весь трясешься! Быка подавай — мало.
Б е л ы ш е в. А у меня — язва.
Селихов сочувственно качает головой: мол, потерянный человек.
К о р ч е м н ы й. Как вы ее приобрели?
Б е л ы ш е в. В ваши годы я мало ел и много нервничал.
С е л и х о в. А лучше — наоборот.
Б е л ы ш е в. Вот именно! И вы меня, пожалуйста, не жалейте. Я еще, знаете… и рюмочка перепадет — не сорвется. Тем более под рыбку!
К о р ч е м н ы й. Оцените мою предусмотрительность, Виктор Иванович.
Б е л ы ш е в. Ценю, ценю. (Просматривает записи, которые сверила Дина.)
Входит М а р и я.
М а р и я. Здравствуйте.
Б е л ы ш е в (оглянулся). С Марией Федоровной виделись.
М а р и я. Я не помешаю?
Д и н а. Заходите, Маша.
Селихов помогает Марии снять пальто.
М а р и я. Погода ужасная.
К о р ч е м н ы й. Да, холодновато для октября.
Б е л ы ш е в. Причуды севера… (С листками в руке.) Представляю, почти зримо… Из старых выработок, из трещин в породе, из всех пор угля стекается сейчас на опытный горизонт метан…
С е л и х о в. Испытание…
Б е л ы ш е в. А были и такие испытания… Однажды хозяин шахты наказал деда моего, шахтера, за дерзость — на целый месяц отрядил выжигать этот проклятый газ. Вывернет овчину, обольется водой, факел в руку — и ползет по забоям, тычет факелом. Швырнет его, беднягу, взрывом, обожжет огнем, а он отлежится — и дальше. Во Франции выжигальщиков газа называли кающимися грешниками.
К о р ч е м н ы й. Кающиеся грешники? Неплохо!
Б е л ы ш е в. Неплохо? А в шахте «Веселой», в районе Горловки, лет сорок пять назад, засыпало четырех шахтеров. Среди них был мой отец. Выброс газа и угля… (Закурил.) Старые у меня счеты с этим… гм… природным явлением.
К о р ч е м н ы й (у печки). Теплая печь… Благодать.
С е л и х о в. Тебе нездоровится?
К о р ч е м н ы й. Ерунда, знобит.
Б е л ы ш е в. Простыли?
К о р ч е м н ы й. Должно быть, малярия. Она у меня с сорок четвертого года. Как простыну, так два-три дня треплет.
Б е л ы ш е в. И сегодня подбавили — рыбкой.
К о р ч е м н ы й. Соблазнился. Рыбака, Тимофея, на весла, а сам давай спиннинг забрасывать. Один раз — как бросил… лодку набок, а я в воду! Согрелся, обсушился, думал — пройдет. Нет, взяло.
С е л и х о в. Это такое легкомыслие. Мальчишество.
К о р ч е м н ы й. Ладно, Николай, не сердись. Потрясет и отпустит. Хиной приглушу.
Д и н а. Хина… В аптечке была.
Она хочет выйти, но с улицы входит Л е н ь. Он встревожен. И Дина, увидев это, остается.
Б е л ы ш е в. Вот и Остап Игнатьич!
Л е н ь (сдерживая волнение). Виктор Иванович, концентрация газа на опытном горизонте превысила заданный процент.
Белышев вопросительно смотрит на Селихова. Тот, в раздумье, медленно прошелся по комнате.
С е л и х о в (решительно). Тем лучше. Мы испытаем аппаратуру на полную нагрузку.
Д и н а. Виктор Иванович, эти условия опасны?
Б е л ы ш е в. Элемент риска остается.
С е л и х о в. Виктор Иванович, разрешите собираться?
Б е л ы ш е в. Да, пора. (Вспомнив.) Андрей, в шахте сыро. Пробудете вы там три-четыре часа, но это будут очень напряженные часы. Подумайте, — может, лучше поставить вопрос о замене. (Поднимается по лестнице, за ним — Селихов.)
Корчемный. Приглушу хиной. Может, пройдет.
Д и н а, вспомнив о хине, выходит.
Л е н ь. Слушай, если не пройдет — замена готова. (Указывает на себя и уходит наверх.)
К о р ч е м н ы й (смеется). Хороший мужик Лень! (Идет через комнату к лестнице, возле которой сидит Мария. Встретил ее суровый взгляд.) Мария Федоровна, почему последнее время вы в моем присутствии держите себя так, будто меня не существует?
М а р и я (встала, отошла). Еще лучше, если б и вы перестали меня замечать.
К о р ч е м н ы й. Позвольте! Это… Нелепо. Мы с вами не ссорились. А люди, видя такие отношения, могут подумать бог знает что.
М а р и я. Люди уже думают.
К о р ч е м н ы й. Что? Что плохого могут обо мне думать?
