Пьер Корнель - Театр французского классицизма

До самого рассвета!

Что дальше?

Где же стыд?

Ну, мне уже невмочь!

Другая б умерла, услышав слово ночь.

А что в нем страшного, спросить бы я хотела.

Услышать слово ночь и спрашивать, в чем дело?
Тогда я все скажу.

Давно уже пора.

Веселье шло всю ночь, до самого утра!

Убейте, если мне понятна эта фраза.

Когда я говорю, ты вспоминаешь сразу
Про своего отца — он так тобою чтим!
Но провести всю ночь с поклонником своим…

Альсип, в уме ли вы?

Легко ума лишиться,
Узнав, какая ты и что в тебе гнездится.
Как? Пировать всю ночь, приличия презрев,
С поклонником своим расстаться на заре,—
И поминать отца? Какое лицемерье!

Насмешка это? Бред? Ушам своим не верю!

Хоть новость и свежа, но тайны нету в ней.
Должна ты выбирать поклонников скромней:
Он сам мне все сказал.

Кто он?

Дорант.

О боже!

И будешь отрицать? Как на тебя похоже!

Да если б видела его хотя бы раз!

А кто с его отцом здесь говорил сейчас?
Легко ли вынести улики этой бремя?
Ночь с сыном, день — с отцом, так ты проводишь время!

Его отец с моим был дружен с давних пор.

И ты о дружбе их вела с ним разговор?
О чем ни говорю — все отрицать готова!
Так что еще сказать, чтоб ты в ответ ни слова?

В лицо не видела я сына никогда!

Иль ночь была темна? Ответь же мне тогда,
А слышала ли ты, как музыка играла?
Быть может, хор был плох и музыкантов мало?
А угощение? Возможно, что и тут
Ты не заметила, как вам двенадцать блюд
На ужин подали? И разве рядом не был
С тобою кавалер, когда взвивались в небо
Огни бенгальские и разрывалась мгла?
И кто с тобою был, ты даже не смогла
И утром разглядеть? Скажи, тебе не стыдно?

Я сказки не стыжусь, хотя она обидна.

Я, значит, выдумщик, ревнивец и нахал?

Альсип, поверьте мне: вас кто-то разыграл.

Чтобы хитрить со мной, нет у тебя сноровки:
И вижу хитрость я, и знаю все уловки.
Прощай! С твоим путем расходится мой путь,
К Доранту уходи и обо мне забудь.

Но выслушайте…

Нет! Отец услышать может
И выйдет из дому.

Так это вас тревожит?
Не выйдет мой отец, и время есть у нас.

Тебя я выслушаю, если ты сейчас
Мне подтвердишь, что я твоим супругом стану,
Что свадьбы нашей ждешь, и, как бальзам на рану,
Дашь поцелуй в залог…

Чтоб оправдать себя?

Клянись мне в верности и поцелуй, любя.

Сейчас?

Решайся же, пока никто не видит.

У нас нет времени: сейчас отец мой выйдет.

Что ж! Смейся надо мной и над моей тоской!
Пусть этот смех вернет душе моей покой,
Пусть превратится в лед обманутое пламя
И справедливый гнев пусть властвует над нами.
Но знай, соперник мой от мести не уйдет,
Незамедлительным с ним будет мой расчет,
И если не лишен он чести и отваги,
То мы сегодня же должны скрестить с ним шпаги.
Но прежде чем ему владеть моим добром,
Он кровь свою прольет иль оба мы прольем.
А вот и он идет! Его отец с ним рядом…
На друга старого смотрю я новым взглядом —
То ненависти взгляд. Ну что ж, поговорим.
А впрочем, здесь нельзя затеять ссору с ним.

Дорант, остановись! Гуляя слишком много,
Я задыхаться стал… Гневить не будем бога.
Взгляни, как здесь дома красивы… Ты молчишь?

Страною сказочной мне кажется Париж.
Подумал утром я: здесь чудо входит в моду;
Уехал — никого, приехал — тьма народу.
Как будто Амфион[104] сюда пришел и вмиг
Роскошные дворцы на пустырях воздвиг.

Уже привык Париж к метаморфозам этим:
Не мало нового на Пре-о-Клер[105] мы встретим,
Где толпы праздные дивятся без конца
Великолепью Кардинальского дворца.
Да! Целый город вдруг, сверкая чудесами,
Как остров сказочный, возник перед глазами;
И, глядя на него, невольно говоришь:
Обителью богов становится Париж.
Но не об этом речь… Хочу сказать другое:
Как я тебя люблю ты знаешь?

Я не скрою,
Что выше для меня нет чести…

Ну так вот,
Ты у меня один, и раз тебя влечет
Стезя опасная, где может не однажды
Тебя толкнуть на риск военной славы жажда,
Я, прежде чем беда стряслась над головой
И чтобы сдержанней задор был ратный твой,
Хочу тебя женить.

Лукреция, спасите!

Невесту выбрал сам — не только по наитью:
Богата, хороша!

Чтоб не попасть впросак,
Не лучше ль подождать?

Все взвесил я и так:
В Париже не сыскать красивей и умнее.
Клариса просто клад. Кого сравню я с нею?
К тому ж ее отец мой самый близкий друг.
Нет! Дело решено.

Простите мой испуг,
Но юности моей так страшно это бремя!

А я приказываю.

Знать, настало время
Прибегнуть к хитрости. Отец мой, на войне
Путь к славе ждет меня. Так разве надо мне…

Не только слава ждет, и гибель ждет в сраженье,
Пусть будет в доме то, что даст мне утешенье:
Мне внука подари, чтоб наш продолжить род,
И дряхлый твой отец опору обретет.
Жениться должен ты.