Андрей Жиров - Путь в космос
К у д р я ш о в а. Тебе все ясно?
П а ш и н. Нет, к сожалению. Я не знаю, что думают «Марсы»…
К у д р я ш о в а. Смолкин в зале управления. У него голова хорошая.
К р е м н е в. Сейчас позову. (Выходит.)
П р е с н я к о в. Что людям-то скажем?
К у д р я ш о в а. Правду. Она в объяснениях не нуждается. Когда лжи много, трудно понять, где именно правда. И рождается равнодушие…
Входят К р е м н е в и С м о л к и н.
П а ш и н (Смолкину). Мы вашу идею разбираем. Неплохо придумано.
С м о л к и н. Журналист надоумил. Он всегда второй вариант предлагает…
П р е с н я к о в. Журналист?.. Впрочем, это неважно. Вы настаиваете на своем предложении?
С м о л к и н. Этого права у меня нет.
П а ш и н. А если бы было?
С м о л к и н. По-моему, не имеет отношения к делу — что было бы, если бы было…
П а ш и н. Обиделись?
С м о л к и н. Ошибаетесь, Василий Петрович. Я привык не обижаться. Тем более что это сейчас не имеет значения…
П р е с н я к о в. Нам важно знать вашу точку зрения!
К у д р я ш о в а. Простите, Яша… Разговор идет не о том. Ваша помощь нужна.
С м о л к и н. Я готов, хотя не знаю, чем могу помочь.
П р е с н я к о в. Как поступили бы вы?
С м о л к и н. Там?.. Не знаю…
П а ш и н (расхаживая по комнате). Один случай в разговоре с Николаем перед стартом вспомнил. Ненароком вспомнил… А он забыл. Или сделал вид, что забыл… А это все равно — забыл или сделал вид… Помните, не очень гладко шел полет?.. Посадка. А в документации ошибка, так и не знаю, чья именно. Время выхода парашюта записано на три минуты раньше… Аппарат вошел в атмосферу. Николай ждет выхода основного парашюта — время!.. Он не выходит… Значит, теперь запасной. Но и тот не выходит… Третьего парашюта, как известно, нет. Все… Через десяток минут — конец… Николай сказал мне потом: похолодел весь, сердце колотится, мурашки по спине — ведь конец… А он начал проверять документацию, пункт за пунктом… Потом тумблеры… И медленно, не торопясь надиктовал данные на магнитофон. Медленно, не торопясь… пункт за пунктом… Три минуты… А потом вышел основной парашют.
П р е с н я к о в. Почему на комиссии он этого не сказал?
П а ш и н. Ты его тогда перебил: мол, эмоции оставьте при себе. В документации поправку мы сделали.
П р е с н я к о в. За такие минуты головы надо снимать с тех, кто так пишет…
П а ш и н. А у них, космонавтов, седые волосы на висках… Даже если двадцать шесть. Космос серебрит их… (Смолкину.) Очень большие перегрузки будут у них. Возможно выдержать и управлять спуском?
С м о л к и н. На центрифуге глаза трудно открыть, не то что рукой пошевелить. Давит как плитой.
П а ш и н. Это я знаю. Видел съемки ваших тренировок.
С м о л к и н. Николай должен выдержать.
П р е с н я к о в. Вы о себе говорите…
С м о л к и н. Я смог бы? Не знаю… А Николай должен.
П а ш и н. Спасибо.
П р е с н я к о в. Так какое решение примем?
П а ш и н. Решения потом… (Кремневу.) Сеанс с ними в час?
К р е м н е в. Да, по программе.
П а ш и н (решительно). Надо будить!
К у д р я ш о в а. Если они, конечно, спят…
Кремнев подходит к переговорному устройству, берет трубку.
К р е м н е в. «Марсы», на связь!
Высвечиваются Н и к о л а й и В а л е р и й.
Н и к о л а й. Слушаю.
К р е м н е в. Проснулись? Мы решили вас раньше поднять сегодня…
Н и к о л а й. Не беспокойтесь. У нас бессонница… Что с двигателем?
К р е м н е в. Идет исследовательская работа. Сейчас на связи «Двадцатый».
Н и к о л а й. Сам?.. Ждем.
Пашин медленно идет к переговорному устройству.
В а л е р и й (Николаю). Пашин решил с нами говорить?
Н и к о л а й. Главный тоже ночь не спал. У него забот не меньше, чем у нас.
В а л е р и й. Потерзают теперь на аварийных комиссиях!..
Н и к о л а й. Хорошо бы…
П а ш и н. Доброе утро! Это я, «Двадцатый». Николай, долго объяснять не буду: ситуация трудная — двигатель прогорел…
Н и к о л а й. Причину выяснили?
П а ш и н. Маловато телеметрии. До конца понять не можем, и это усугубляет положение.
Н и к о л а й. Понимаю…
П а ш и н. У нас есть два варианта. Включить двигатель на торможение, и если…
Н и к о л а й. Этот вариант ясен…
П а ш и н. Второй вариант: вывести на вас станцию. Отсидитесь в ней до выхода нового корабля. Ориентировочно это около месяца.
Н и к о л а й. Такого еще не было. Но на том корабле стоит тоже наш двигатель… Вы не знаете причину отказа, как же его пускать?
П а ш и н. Раньше же летали…
Н и к о л а й. Понятно. Что вы предлагаете?
П а ш и н. У вас есть время. Подумайте, посоветуйтесь. И примите решение. Будет по-вашему… Поняли меня? Если есть какие-либо просьбы, сообщите.
Н и к о л а й. Ясно… Может быть, с Оксаной поговорить?
П а ш и н. Сейчас ее вызовем.
В а л е р и й (Николаю). Не надо, командир. Подумай о ней…
Н и к о л а й. Спасибо, Валерий… «Двадцатый», я — «Марс», у нас желаний нет.
П а ш и н. Я здесь. Буду нужен — вызывайте… Всем службам Центра: выходить на связь с экипажем только с моего разрешения!
Н и к о л а й. До конца зоны связи минут сорок?
П а ш и н. Время есть. Прошу вас, не торопитесь. Вам не будут мешать…
П р е с н я к о в (подходит к Пашину). Не слишком ли, Василий?.. Надо было сразу решить… Посоветоваться вместе с ними, помочь, если нужно, и… сообща, разом…
П а ш и н. Возможно. Но приказывать мы им не можем. Своей жизнью человек распоряжается сам. Это ведь не война. Будем ждать, когда они выйдут на связь.
П р е с н я к о в. А если… если… не выйдут?
П а ш и н (долго смотрит на Преснякова). Тогда я их вызову.
В дверях появляется К о н с у л ь т а н т п р и п р е с с е.
К р е м н е в (смотрит на Консультанта, потом на часы). По графику встреча с прессой… Я не знаю, что им сказать.
П р е с н я к о в. Пусть подождут.
К р е м н е в. Мы отключили связь, но они скоро все поймут…
П р е с н я к о в. Нам только прессы сейчас не хватает!
П а ш и н (направляется к двери). Я поговорю с ними.
П р е с н я к о в. Только в общих чертах. До официального сообщения они не должны ничего знать!
П а ш и н (устало). Постараюсь…
З а т е м н е н и е
Высвечивается левая площадка — комната прессы. П о л у я н о в, В е р а, Л о ш а к о в и З у б о в.
П о л у я н о в. Слушай, Боб, нам какую-нибудь свежинку найти. Для встряски. Меня на студии клюют: мол, Полуянов ничего придумать не может, одни и те же вопросы задает уже десять лет. Придумай мне вопросик, а? Ты же головастый.
Л о ш а к о в. Хорошо. Дарю идею. Все бредят сейчас «летающими тарелочками», инопланетянами. А вдруг «Марсы» их видели?
З у б о в. Это фантастика!
Л о ш а к о в. Вопрос надо так поставить: что необычного уже встретилось в полете «Марсов»?
П о л у я н о в. Это идея.
Л о ш а к о в. Позови очередную жертву к своему ящику и прямым текстом: почему скрываете, что полет ради поиска пришельцев осуществляется?! Вот он и покрутится…
Входят К о н с у л ь т а н т п р и п р е с с е и П а ш и н. Слышат последние фразы.
П а ш и н. Отвечу: наука не располагает ни единым фактом об их прилете.
Л о ш а к о в. Извините, Василий Петрович. Вы сами пришли на встречу? Странно…
П а ш и н. Нужно иногда и Главному конструктору разговаривать с прессой.
Л о ш а к о в. К такому мы не привыкли… Можно по сути, а не о пришельцах? У нас не работает связь, мне кажется, не случайно.
В е р а. Радиопереговоры можно использовать в наших репортажах. А сейчас мы их не слышим.
З у б о в. И это прискорбно.
П а ш и н. Пока есть отклонения от программы…
З у б о в. И это прекрасно…
П а ш и н. Печально…
З у б о в. Я имел в виду другое. Нам драматизм нужен. Творчество — это конфликты, непредвиденные ситуации… что-то необычное, и тогда проявляется характер человека.
П а ш и н. А разве мало (подыскивает слова) драматургии в каждом полете?
Л о ш а к о в. Неужели те шесть секунд, Василий Петрович? Но ведь это пустяки — лишняя коррекция, и все.
П а ш и н. И шесть секунд тоже… (Замечает книгу в руках Зубова.) «С Земли на Луну». Если мне не изменяет память, там в конце…
