Андрей Жиров - Путь в космос
В дверях появляется О к с а н а.
П р е с н я к о в. Сюда нельзя. Нельзя!
О к с а н а. Заняты… Извините… Я только хотела спросить… Правда это… Он… Он…
П а ш и н (подходит к ней). Простите…
О к с а н а. Мне сказали, что там плохо. Очень плохо…
П а ш и н. Плохо. Но мы надеемся…
О к с а н а. Он вернется?
П а ш и н. Должен.
О к с а н а. Вы что-то скрываете. Не надо. Я плакать не буду. И не буду мешать. Я понимаю, но не могла оставаться дома… (Сдерживается, чтобы не заплакать. Говорит тихо.) И, пожалуйста, передайте ему, что пионеры ждут в Артеке. Звонили… Ждут в гости его… Передайте, это очень важно. Ждут… (Плачет.)
П а ш и н. Скажем, обязательно скажем. (Кудряшовой.) Проводите в комнату прессы. Там поспокойнее… Я не возражаю.
К у д р я ш о в а. Идем, Оксаночка. Все будет хорошо…
К р е м н е в. Я помогу…
О к с а н а (отстраняется). Не надо… Сама… Эх ты, Костя… У нас же двое детей…
К р е м н е в. Разве так можно, Оксана…
К у д р я ш о в а (Оксане). Идем, идем. Потом… (Выводит Оксану из комнаты.)
П р е с н я к о в (резко). Как она могла сюда пройти?
П а ш и н. А кто ее мог задержать? Люди же там…
П р е с н я к о в. Слишком уж мы мягкосердечными стали.
П а ш и н. А разве это плохо?
П р е с н я к о в. Делу мешает.
П а ш и н. Это неправда.
П р е с н я к о в. Зачем она здесь?
П а ш и н. Может быть, и нужна. Вдруг Николай ее на связь попросит. Она и приехала…
Пауза.
К р е м н е в. Женщины сами разберутся…
П а ш и н. Молчат?
К р е м н е в. Молчат… (Спокойно.) А с автоматами действительно легче. Работаю с утра до ночи, детей две недели уже не видел, каждую строчку программы помню, а сейчас молчат они, и я не знаю, что делать… А ему, луннику, программу включил, уже никто команды не перепутает, не сможет — она у меня жесткая. Я спокоен, понимаете, спокоен. А здесь ни минуты покоя, только и ждешь чего-то… Гладко идет — беспокоишься: подозрительно, что гладко; сбои — волнуешься: почему сбои… Не ответственности боюсь, нет! Молчания боюсь…
П а ш и н. Их молчание уважать надо. Пусть еще помолчат. Я боялся, что они сразу мне скажут: делайте, как сами решили, мы на все готовы… А они молчат. Вот вы меня спрашивали: чего же я хочу? Летать в космосе хочу!.. Работать там хочу!.. Чтобы люди чуть счастливее жили… чтобы в завтрашнем дне уверены были… чтобы мечтали о полетах на Марс и Венеру, если им захочется… чтобы внеземные богатства к земным добавили… Очень многого я хочу! Наконец, хочу, чтобы космонавты овец пасли…
К р е м н е в. Лучше уж табуны…
П а ш и н. Я без юмора. Хочу, чтобы и рыбу в океане искали, металл плавили, лук выращивали… И не от случая к случаю, а ежедневно… Кстати, овцы — не мое. Георгий Гречко привез из космоса. Отдыхал он перед полетом в горах, там с секретарем райкома одним договорился, что поможет ему. Целый месяц передавал Георгий с орбиты, где трава поднялась, где еще недельку ждать надо… Так и пас отары… А потом и Александра Иванченкова попросил. Тот четыре месяца с «Салюта-6» овец гонял по пастбищам… Вот так-то!
П р е с н я к о в. Это не главная наша забота.
П а ш и н. Ошибаетесь. Человечество думает иначе.
З а т е м н е н и е
Высвечивается комната прессы.
Л о ш а к о в (в телефон). Я вполне серьезно. Очень занят… Сегодня не жди… Отвыкла? Я, кажется, тоже… У меня работа! Понимаешь, работа!.. Буду писать… Нет, не так, как всегда! И это обсуждению не подлежит! Все! (Бросает трубку.)
В комнату прессы К у д р я ш о в а вводит О к с а н у.
К у д р я ш о в а. Проходи, Оксаночка. Здесь и телевизор есть, и они веселые… Отдохни, а по радио все слышать будешь… Я скоро вернусь. Скоро вернусь… (Выходит.)
П о л у я н о в (Лошакову). Кто это?
Л о ш а к о в. Жена Николая. Не видишь, что ли?
П о л у я н о в (в микрофон, тихо). Мотор… Жду… Есть мотор! Начинаю… (Подскакивает к Оксане.) Дорогие телезрители! В эти минуты в Центр приехала жена нашего героя… Скажите, что вы чувствуете?
О к с а н а (растерянно). Я? Зачем?.. Я здесь… Не понимаю. (Начинает плакать.) Не надо… этого…
П о л у я н о в. О, как это понятно, дорогие телезрители! Жена героя взволнована, она счастлива. Она с волнением и гордостью следит за выдающимися событиями, свидетелями которых мы являемся!.. Спасибо вам за внимание, до новых встреч… (В микрофон.) Да, конец… Я буду вызывать…
Оксана плачет.
В е р а (успокаивает ее). Не надо, пожалуйста. Этим не поможешь. Такая уж доля женская наша…
О к с а н а. Спасибо… Нет уж сил ждать-то…
П о л у я н о в (Лошакову). Неплох сюжетик, а? По-настоящему, по-репортерски сделан…
Л о ш а к о в. Сволочь ты все же… Телезвезда!.. Робот!
П о л у я н о в. Полегче!
З у б о в. Зачем же ругаться? Для таких лишь один вариант остается: гнать к чертовой матери!.. Предупреждаю вас, по боксу первый разряд. Понятно?
П о л у я н о в. Еще один нашелся! (Отходит.)
З у б о в (Лошакову). В нашем деле иногда и грубая мужская сила нужна.
Л о ш а к о в. Послушай, старина, ты забудь, что я к тебе в мэтры навязывался. По рукам?
З у б о в. Уже забыл… Писать надо.
Л о ш а к о в. Не торопись. Главное — впереди.
Возвращается К у д р я ш о в а.
К у д р я ш о в а (Оксане). Попробуй вязать… Знаешь, только на пусках и есть время, чтобы вязать. Волнение снимает, забываешься… Извини меня, старую… Это не простые носки — из пуделиной шерсти. У меня пуделек живет маленький, серебристый такой. И очень породистый. Чипом звать. Когда его стригу, шерсть собираю… Вот и вяжу из нее. Теплые носки, очень теплые получаются.
О к с а н а. Хорошо… Я попробую.
К у д р я ш о в а. Носки для Николая. Помнишь, Севастьянов рассказывал, что носки у него протерлись, пока летал… Дырки образовались — он пальцами все время отталкивался. А эти, из пуделиной шерсти, прочные…
З а т е м н е н и е
Высвечиваются Н и к о л а й и В а л е р и й.
Н и к о л а й (Валерию). Космос, как черная собака, кусается. Я проснулся тогда — в первом полете — и никак не могу понять, где я. Темно. Пустынно. И одиноко… Когда рядом есть кто-то, дышит, сопит, нет этого чувства.
Появляется К о с м о н а в т, к о т о р ы й п о г и б.
К о с м о н а в т (Николаю). Ранен корабль… Смертельно ранен… А нужно встать в полный рост — и вперед! Иного не дано. Как на фронте… Не любите вы такие сравнения. Может быть, и правильно… Но чтобы идти в атаку, нужно встать в полный рост!
Н и к о л а й. Прошу, не мешай, о тебе думать не имею сейчас права.
Космонавт, который погиб, уходит.
В а л е р и й. Я знал, хлеб этот тяжелый.
Н и к о л а й. Легкого не бывает… Данные по спуску при тебе?
В а л е р и й. Не волнуйся, все помню.
Н и к о л а й. Вдруг со мной что… Перегрузки огромные… В общем, контролируй. Каждая команда — это жизнь.
В а л е р и й. Ты правильно решил, командир. Будем включать двигатель. В случае чего они телеметрию снимут и разберутся…
Н и к о л а й. Извини меня, Валерий!.. (В зал.) Откуда это во мне? Недоверие… Если я смогу, то почему он не сможет? А я все решил сам. Даже не стал советоваться… А он не упрекнул, знает, что есть такое право у космических командиров — решать за себя и других… А может быть, не его я боялся, а себя? Как часто мы оправдываем свои страхи чужими… Не смогу себе простить этого. (Валерию.) Будем вызывать Пашина?
В а л е р и й. Они уже заждались.
Н и к о л а й. Я — «Марс»! Вызываю «Двадцатого»… Ждем…
В а л е р и й. Хочешь, анекдот расскажу, а то все ты и ты. Значит, пошли двое купаться, видят — на берегу девушка…
Высвечиваются р у к о в о д и т е л и п о л е т а.
П а ш и н. На связи! Как настроение?
Н и к о л а й. Валерий анекдот рассказывает… Итак, Василий Петрович, будем работать по первому варианту.
П а ш и н. Чем обосновываете?
Н и к о л а й. Причины отказа двигателя не ясны. Новое включение его позволит снять дополнительную информацию, а следовательно, выяснить причины аварии. Без этого нельзя летать, потому что и на новом корабле может произойти аналогичный отказ.
