Владимир Пистоленко - Раннее утро
Г р и б о в а. Здравствуйте, Ольга Алексеевна. Вы что полуночничаете?
О л я. Да так, не спится.
Г р и б о в а. А мы из области везем столько новостей! Ну-ка, давайте пляшите!
Оля, не понимая, смотрит то на одну, то на другую.
Л ю б а ш а. Кирилла отстояли.
О л я (всплеснув руками). Ксения Петровна, неужто?
Г р и б о в а. Оказывается, директива о нем была дана из центра. А наши старательно выполнили ее. Но в области нашлись-таки умные люди, разобрались, обо всем договорились с Москвой по телефону и для пущей важности отстукали еще и телеграмму. Так что ждите благоверного.
О л я (вдруг забеспокоилась). Простите, а когда это было?
Л ю б а ш а. Позавчера утром.
О л я. Поздно. Он уже улетел. На Север.
Г р и б о в а. На какой Север? Зачем?
О л я. Где-то там, за Полярным кругом, есть опытная станция. Кирилла назначили директором и главным агрономом. Вчера получила письмо.
Молчание.
Л ю б а ш а. Вот вам и договорились!
Г р и б о в а. И он что же, сразу туда, как говорится — мимо дома с песнями?
О л я. Поехал посмотреть.
Г р и б о в а. Ну, а настроение как, судя по письму?
О л я. Настроение приподнятое. Рассуждения. Планы…
Л ю б а ш а. Значит, загорелся? Кирилла Никитича мы знаем.
Г р и б о в а. Как это все бездарно… Вы, конечно, тоже уедете. Вот и конец одного поиска. Как говорится — даны нам благие порывы, свершить их не нам суждено.
О л я. Не обвиняйте Кирилла, вы же все понимаете, знаете!
Г р и б о в а. Да… Конечно…
Л ю б а ш а. На месте Кирилла Никитича я бы так же поступила. Не хотите меня, ну и черт с вами. Наплевать!
Г р и б о в а. Нет, эта его идея должна жить… Ольга Алексеевна, может, останетесь? Временно! Вы же работали в одной упряжке. Довести надо… До конца!
О л я. Не знаю… Не решила. И не спрашивайте сейчас…
Л ю б а ш а (Грибовой). Ждать-то больше года! Ничего себе жертва. Да пропади все пропадом! Впрочем, как хотите, я скоро в отпуск, на юг, и да здравствует Черное море!
Г р и б о в а. Еще не знаю, поживем — увидим.
Л ю б а ш а. Я уже путевку получила с вашего разрешения.
Г р и б о в а. Чистая работа. (Обнимает Олю.) Ольга Алексеевна, извините меня… И поверьте, я не сухарь. До завтра!
Грибова и Любаша уходят.
О л я. Ксения Петровна!
Г р и б о в а возвращается.
Считайте что обо всем договорились…
Г р и б о в а (и обрадована и ошеломлена). А вы… Вы не спешите. Подумайте.
Оля молча утвердительно кивает головой.
Спасибо. (Крепко пожимает ей руку.) И спокойной ночи. (Уходит.)
Оля усаживается на ступеньки крыльца. Снова появляется Л ю б а ш а.
Л ю б а ш а (садится рядом, закуривает). Курить будете?
О л я. Я ведь не курю.
Л ю б а ш а. А я попыхиваю. Особенно когда на душе кошки скребут. Выпить чего-нибудь не найдется? В смысле бодрящего?
Оля отрицательно качает головой.
Жаль. Ладно, обойдемся. (Молчание.) Значит, остаетесь?
О л я. Придется!
Л ю б а ш а, А я бы не смогла. Нет! Позови он меня, я имею в виду человека, которого… Ну, который мне дорог… (Умолкает.) Улетела бы! Без крыльев! На край света! Куда угодно!
О л я. И я тоже…
Л ю б а ш а (поднимается, уходит и тут же возвращается). Уезжайте, плохо будет и вам и Кириллу. В области я слышала разговор, что против него затевалась возня… Так что мой совет — не надо собак дразнить. И уезжайте. Туда, к нему. От всей души прошу! А там — смотрите. (Уходит.)
Оля прислоняется к перилам крыльца, стоит с закрытыми глазами.
О л я (шепотом.) Слышишь, Кирилл, мне плохо без тебя. И сама не знаю, что делать… Как быть?..
КАРТИНА ВОСЬМАЯОпытная станция на Севере. Небольшая комната в стандартном доме, скромная обстановка: железная койка, несколько стульев, стол, на нем портативная радиоустановка, радиоприемник. В печке горит огонь. У стола К и р и л л делает какие-то записи. По радио передают последние известия.
Г о л о с и з р а д и о п р и е м н и к а. На Урале, в Тюменской и Омской областях будет преобладать ненастная погода с сильными ветрами. В республиках Средней Азии малооблачно и тепло — температура девятнадцать — двадцать четыре градуса. Двадцатого сентября в Москве я Московской области отмечается похолодание: ночью плюс пять — семь, днем десять-одиннадцать градусов тепла.
К и р и л л (к приемнику). Взял бы да и поведал о нас: двадцать пять мороза, снегу — вровень с крышами.
Замигала сигнальная лампочка радиостанции, послышались позывные.
Ходос. Слушаю.
Г о л о с и з р а д и о у с т а н о в к и. Добрый вечер, Кирилл Никитич! Новость нужна?
К и р и л л. Если хорошая — пожалуйста.
Г о л о с и з р а д и о у с т а н о в к и. Упряжка прибыла. Теперь все наши дома. Есть новость специально для вас.
К и р и л л. Письмо, да? Ну, не дразни!
Г о л о с и з р а д и о у с т а н о в к и. Ваша жена приехала.
К и р и л л. Что?!
Г о л о с и з р а д и о у с т а н о в к и. Точно. Пошла к вам, Серегин провожает.
Кирилл выключает радиостанцию, мечется по комнате. В дверь стучат.
К и р и л л. Да-да! Входите!
Дверь распахивается, на пороге появляется Л ю б а ш а с чемоданом и свертком в руках.
(Кидается навстречу, но, увидев, что это Любаша, ошеломленно останавливается.) Любаша?! Ты?
Л ю б а ш а. Я. (Протягивает руку.) Нужны гости?
К и р и л л. Такие гости да не нужны? Вы что, вдвоем с Ольгой?
Л ю б а ш а. Почему с Ольгой? Одна. Можно раздеться?
К и р и л л. Конечно! (Помогает ей.) А мне дежурный по радио сообщил — жена приехала. Ну, путаник!
Л ю б а ш а. Это я натворила. Он стал расспрашивать, кто да что, я и брякнула. Знал бы ты, как я замерзла, словно ледышка.
К и р и л л. Иди к печке. И чай будем пить. Может, спирту?
Л ю б а ш а. Налей. Нет, не надо. (Подсаживается к печке.) Вот где благодать! А ты далеконько укатил. И самолетом летела, и почтовым вертолетом, потом на оленях. Едешь, а кругом полутьма, снежная мгла и такое ощущение, будто на всем белом свете ничего живого. Нигде! Жутковато.
К и р и л л. С непривычки.
Л ю б а ш а. Втянулся?
К и р и л л. Не совсем. А вообще — интересный край. И дела здесь начаты удивительные. Мой предшественник был по-настоящему талантлив.
Л ю б а ш а. Сбежал?
К и р и л л. Замерз… Завтра я тебе покажу кое-что из его опытов. На грани гениальности! Но все запущено. Станция была около года без хозяина. А перспективы — дух захватывает!
Л ю б а ш а. Работа мне найдется?
К и р и л л. Сколько угодно! Нет, ты серьезно?
Л ю б а ш а. Мы же договорились. Или забыл?
К и р и л л. Нет, помню. Как же ты нашла?
Л ю б а ш а. Нашла.
К и р и л л. Садись чай пить. Только к чаю ничего нет.
Л ю б а ш а. Я тебя сейчас московскими пирогами кормить буду. Не хуже, чем у бабы Васи. Можно хозяйничать? (Достает из свертка еду, подает на стол.)
К и р и л л. Пей, а то остынет. Как там мои поживают?
Л ю б а ш а. Живут. И Николаха, и баба Вася. А Ольга… она решила временно там остаться.
К и р и л л. Знаю.
Л ю б а ш а. За твои опыты взялась…
К и р и л л. Напрасно, конечно. Я написал. Надо выждать. Сейчас это голос вопиющего в пустыне. Но удивительно, кто-то что-то придумал, кто-то, не проверив, утвердил своим авторитетом. И пошла новая мода гулять по нашей земле. Пока другая не придет на смену. (Недовольно взмахивает рукой.)
Л ю б а ш а. Я ей почти то же самое говорила. Да разве ее переубедишь…
К и р и л л. Как же ты надумала двинуться сюда?
Л ю б а ш а. А я и сама не знала, что ударюсь в эту сторону. У меня отпуск. Ехала на Кавказ. К морю, в Гагры. В Москве все переиграла. Сдала путевку, узнала твой адрес и вместо юга махнула на север. Думала, обрадуешься.
К и р и л л. А я действительно рад.
Л ю б а ш а. Правда?
К и р и л л. Даю слово! Друзья детства не забываются.
Л ю б а ш а. Только друзья детства?
К и р и л л. Ну… не только. Что было, Любаша, то было.
Л ю б а ш а. А у меня навсегда осталось. Я часто думаю — как бы оно сложилось, не подвернись Ольга?
