Клаус Хаммель - «Рим, или Второе сотворение мира» и другие пьесы
К л а р е н с. С вашего позволения я пью за перемены.
С а г р а м о р. Художник, а вы?
П р и д в о р н ы й х у д о ж н и к. За то и другое. Я — артист.
Г а л а х а д. Вкусно. Господи, до чего вкусно.
К л а р е н с. Сварено по-пильзенски.
С а г р а м о р. Это еще что за новость?
П р и д в о р н ы й х у д о ж н и к. Извините, господа, у меня спешная работа.
С а г р а м о р. Примечательно. Мы тут ведем политическую дискуссию, а он увиливает.
К л а р е н с. Дело срочное. Сегодня открытие.
С а г р а м о р. Кларенс, на пару слов.
К л а р е н с. Надолго? А то мне надо взглянуть на топку.
Г а л а х а д. Где огонь?
К л а р е н с. В подвале. Но не беспокойтесь, там присматривают.
Галахад отходит в сторону.
С а г р а м о р. Ну вот, никто нам не мешает. Сигарету?
К л а р е н с. Благодарю.
С а г р а м о р. Я очень обеспокоен, Кларенс. Огонь в подвале…
К л а р е н с. С его помощью получается пар.
С а г р а м о р. Не увертывайся. Богоугодный огонь может гореть в каминах, под вертелом, можно сжечь на костре приговоренного, спалить дотла в наказание или для забавы лачуги простолюдинов, замок врага и так далее, но все это происходит на земле, то есть как велит бог. Мы знаем только единственный огонь, который горит под землей, и единственного, кто разжигает подземный огонь, — дьявола.
Г а л а х а д (приближаясь). Храни нас бог!
С а г р а м о р. Господин Галахад!.. На сегодня все.
Г а л а х а д. А налог на трубу?
С а г р а м о р. Неужели вы всерьез собирались почерпнуть денег из подобного источника? Смотрю на вас, и мне кажется, что вы начинаете чернеть. Как дьявол.
Г а л а х а д. Только я? Да вы сами уже давно черный, клянусь честью!
С а г р а м о р. Я — черный? Защищайтесь!
К л а р е н с. Ну, помиритесь же, господа рыцари!
Р ы ц а р и. Ни за что! Никогда!
К л а р е н с. Я вам помогу! (Включает паровой свисток.) Ну как? Хватит?
Рыцари уходят. Появляется Я н к и. Он помогает подняться упавшему с подмостей художнику.
Я н к и. Вижу, предмет оказался вам не по силам?
П р и д в о р н ы й х у д о ж н и к. Базис — дело рискованное.
Я н к и. Ступайте-ка сейчас домой, переоденьтесь, и чтобы к торжественному открытию были здесь.
П р и д в о р н ы й х у д о ж н и к. А гонорар?
Я н к и. Завтра в кассе. За вычетом двадцати процентов.
П р и д в о р н ы й х у д о ж н и к. Кровопийцы. (Уходит.)
Я н к и. Как это могло случиться?
К л а р е н с. Они подрались.
Я н к и. Да, начало неважное. А я столько наметил и намерен осуществить. Но придется учесть рыцарские вопли… Дерьмо!
К л а р е н с. Простите, как вы сказали?
Я н к и. Дерьмо! Слово естественное, и его надо было сказать, наконец. А то я уже стал говорить так же высокопарно, как и вся здешняя шайка. И ты, Кларенс, тоже, между прочим. А ведь когда-то именно мы разговаривали вполне по-человечески.
К л а р е н с. Вот что делает эмансипация.
Я н к и. Возможно.
К л а р е н с. И еще оттого, что мы встречаемся только с рыцарями. Надо бы пообщаться и с людьми.
Я н к и. Всему свой черед.
К л а р е н с. Вы считаете людей дураками.
Я н к и. Людей! Людей! Будто рыцари не люди! Я хочу сберечь человечеству века, — века крови, нужды, невежества, бескультурья. Для этого мне нужна господствующая система, двор, рыцарство, все традиции. Я не могу игнорировать верхушку, иначе я восстановлю ее против себя, — понимаешь? Ты говоришь, что надо общаться с людьми, но для этого они должны быть людьми, а не тупыми скотами, которые покорно влачат жалкое существование. И кто их довел до этого? Система. А я отвлеку эту систему от людей тем, что займу ее внимание другим. Таким образом люди смогут отдохнуть от нее и прийти в себя. Тем временем я поставлю перед рыцарями задачи, которые захватят их целиком. Галахад и Саграмор назначены трубочистами и считают эту должность великолепной, хотя их сословия она, разумеется, недостойна. Рыцари в цилиндрах смешны.
К л а р е н с. Кому смешны?
Я н к и. Людям.
К л а р е н с. Не впадаете ли вы тут в заблуждение, шеф? Каждый рассматривает цилиндр прежде всего как новый символ достоинства старой власти.
Я н к и. Следовательно, цилиндр — путеводная звезда, образец, нечто достойное, чтобы к нему стремились. Тоже неплохо. Так я завлеку людей, и однажды они сами станут истопниками, трубочистами и так далее.
К л а р е н с. А рыцари примирятся с этим?
Я н к и. К тому времени они уже станут иными.
К л а р е н с. Лучше?
Я н к и. Иными, я сказал.
К л а р е н с. Но люди останутся у них в подчинении?
Я н к и. Ты должен рассматривать это во взаимосвязи. И не забывай: мы накапливаем богатства. Они в наших руках, и мы распределим их. Каждый получит столько, сколько пожелает. И таким образом раздоры прекратятся сами собой. Ясно?
К л а р е н с. Не знаю, шеф.
Я н к и. Но, Кларенс, мальчик…
К л а р е н с. Не знаю, как вы переубедите рыцарей и образумите людей. До тех пор пока все, что вы творите, приписывается только вам, им и в голову не придет, что они сами способны, например, обслуживать эту паровую машину. Вы для них волшебник.
Я н к и. Как раз при помощи паровой машины я докажу, что я никакой не волшебник, а просто умная голова.
К л а р е н с. Вы намереваетесь объяснить им паровую машину?
Я н к и. Почему бы нет? Все мои изобретения в конце концов должны доказать, насколько велик человеческий ум, если он правильно действует.
К л а р е н с. Если, шеф. Если действует.
Я н к и. Но ты ведь уже понял, что я кто угодно, только не волшебник. Когда люди осознают, что это в их силах, они перестанут думать о чертовщине.
К л а р е н с. Не знаю, шеф.
Я н к и. Я начну с небольших примеров, на уровне советов домохозяйкам, так сказать. Как кипит вода и приподымается крышка, знает в конце концов каждый. А где, кстати, Алисанда?
К л а р е н с. Пошла за песком. Кончился, когда она протирала передачу.
Я н к и. Передачу? Да вы с ума сошли! Песком передачу? Вот дура! Черт возьми, я сам виноват.
К л а р е н с. Почему?
Я н к и. Оттого, что связался с бабой.
К л а р е н с. Но ведь вы ее взяли.
Я н к и. Она стряпает, убирает. Что — мне самому этим заниматься?
К л а р е н с. А вы не объяснили ей машину?
Я н к и. Еще чего! Боже мой, передача испорчена.
К л а р е н с. Поправимо, шеф.
Я н к и. Ты еще будешь учить меня.
К л а р е н с. О…
Я н к и. Пожалуй, ты прав. Надо разобрать цилиндр.
К л а р е н с. Если повернуть маховик, то шток выйдет из цилиндра, и его можно будет обтереть. Так проще, по-моему.
Я н к и. Один — ноль в твою пользу.
Оба с большим трудом вращают маховик.
К л а р е н с. И вы хотите, чтоб они поверили, что вы никакой не волшебник? Воздух, мол, крутит колесо, которое еле проворачивают двое мужчин?
Я н к и. Ты забываешь, что ветряные мельницы они уже проглотили.
К л а р е н с. Ветряные мельницы движутся ветром, а ветер…
Я н к и. Ветер — воздух.
К л а р е н с. …а ветер относится к ведомству Мерлина.
Я н к и. Ветряные мельницы построили мы.
К л а р е н с. Но Мерлин ведает погодой. Вы сами назначили его. Люди верят, что он заказывает ветер, который приводит в движение наши мельницы. Вам следовало убить Мерлина.
Я н к и. Я не хочу крови. Дай-ка масленку.
К л а р е н с. Мерлина надо было убить.
Я н к и. Мельницы нужны. Все, что мы строили и еще построим, служит разумному. Главное — результат. Мерлину этого не остановить. Паровая машина заставит умолкнуть всех скептиков.
Появляется А л и с а н д а.
А л и с а н д а. Вот песок, сэр Хозяин. Вы, наверно, сердитесь, что я не успела почистить.
К л а р е н с. Не ругайте ее. Я сам потом все улажу. (Уходит.)
Я н к и. Ничего, не беспокойся. Но чистить надо только вот здесь и здесь, сделай милость.
А л и с а н д а. Как прикажете, сэр Хозяин. (Протирая цилиндр машины, она обнаруживает на нем свое искаженное зеркальное изображение.) Господи, ну и уродина я!
Я н к и. Глупышка. Ты вовсе не уродина.
А л и с а н д а. Я же вижу!
Я н к и. Забавная штука — зеркало, а? Успокойся. Погляди, разве я красивее?
А л и с а н д а. Теперь мне все понятно!
Я н к и. Что тебе понятно?
А л и с а н д а. Все! О, боже, с таким лицом…
Я н к и. У тебя очень красивое лицо.
![Жюль Верн - Миссис Брэникен [Миссис Бреникен]](/uploads/posts/books/28259/28259.jpg)
