Андрей Жиров - Путь в космос
О л е г Д а н и л о в и ч. Ого! Да в тебе настоящий эпикуреец живет! Нечто подобное и я говорил в юности. Извиняться за свой трактат не будешь?
Г о р е л о в. Нет.
О л е г Д а н и л о в и ч. Ну, а как же насчет кибернетики и электроники?
Г о р е л о в. Без кибернетики и электроники нам и шага не ступить, Олег Данилович.
О л е г Д а н и л о в и ч. То-то! Лететь боишься?
Г о р е л о в. Есть немного.
О л е г Д а н и л о в и ч. Ну и правильно! Никогда не верю человеку, который говорит, что не испытывает страха. Это или деревяшка, или просто позер. Храбрость — это преодоление трусости, а избавиться от страха совсем невозможно… Знаешь, сколько раз тебе придется преодолевать, побеждать страх в полете, к которому нужно готовиться?
Г о р е л о в. Да, пожалуй, от первой и до последней минуты.
О л е г Д а н и л о в и ч. Верно. Вот, взгляни! (Встает, берет указку, подходит к стене, дергает шнур и раздвигает шторки.)
На чертеже — схема полета.
Сначала в космос выходит «Искра» на околоземную орбиту. Затем стартует «Заря», выходит на орбиту «Искры», производит с ней стыковку и берет на свой борт космонавта-исследователя. Ясно?
Г о р е л о в. Вполне. А дальше?
О л е г Д а н и л о в и ч. «Заря» направляется по сильно вытянутой эллиптической орбите с удалением от Земли в перигее шесть тысяч километров.
Г о р е л о в. А в апогее?
О л е г Д а н и л о в и ч (тычет указкой в обрез чертежа). А в апогее вот такое удаление.
Г о р е л о в. Так это же в несколько раз дальше, чем до Луны… А что с «Искрой»?
О л е г Д а н и л о в и ч. Она будет находиться на околоземной орбите и дожидаться возвращения «Зари». С завтрашнего дня начнете тренировки по особой программе. А сейчас иди и внимательно ознакомься со схемой полета. Ну, рад был познакомиться поближе, Алеша… (Пожимает руку.)
Горелов направляется к выходу.
Да, по пути на космодром можешь заглянуть в Степновск. Я ведь хитрый!
Г о р е л о в. Спасибо, Олег Данилович. (Уходит.)
Пауза.
Г о л о с с е к р е т а р я. Олег Данилович, к вам Светлова.
О л е г Д а н и л о в и ч. Пусть войдет!
Вбегает М а р и н а.
М а р и н а. Горелов летит?
О л е г Д а н и л о в и ч. Горелов, Горелов… Почему именно он должен лететь?
М а р и н а. Папа! Да у нас в отряде…
О л е г Д а н и л о в и ч. Что там у вас в отряде?
М а р и н а. Более достойного кандидата нет.
О л е г Д а н и л о в и ч. Это почему же?
М а р и н а. Умный, смелый, добрый… Знаешь, папа, Алеша мне чем-то напоминает Гагарина…
О л е г Д а н и л о в и ч. Что ты говоришь? Вот, оказывается, каков у нас Горелов. М-да… Послушай, дочка (внимательно смотрит в глаза), уж не влюбилась ли?
М а р и н а. Влюбилась.
О л е г Д а н и л о в и ч. Но он любит другую…
М а р и н а. Я все знаю, папа. И все-таки он мне друг… Понимаешь? Любимый друг.
О л е г Д а н и л о в и ч. В ранней юности найти друга нетрудно, а в зрелые годы уже, увы, трудней… С годами желание любить всякого, кто пришелся тебе по сердцу, с первого взгляда, сменяется разборчивостью, мы становимся зачастую суше, а это уже дар мозга — не сердца… Трудно объяснить, почему так происходит, а жаль! По-моему, чем старше, тем щедрее душой должен быть человек. Он много накопил и должен все сполна отдать людям, а не уносить с собой… Вот, скажем, самолет оставляет за собой длинный пушистый шлейф. Красиво? Да! Но он недолговечен, этот след инверсии. Постепенно он становится пухлым, прозрачным, тает и исчезает… А след человека, когда он ушел из жизни? Выстроенные города, сделанные открытия, написанные книги еще долго служат людям. И пусть они многого не знают о нем: был ли он счастливым на земле или нет, любимым женщиной или отвергнутым, одиноким или обласканным многочисленными друзьями, терпел бедствия или жил в достатке, подвергался несправедливым обидам или провел свои годы в почете и славе, — все это обычно умирает с человеком. Лишь труд — этот след человека — остается нетленным. Что-то я сегодня слишком расфилософствовался, Марина…
М а р и н а. Мы редко видимся, папа.
О л е г Д а н и л о в и ч. Вот что, дочка. Не пора ли тебе выйти из подполья, покончить с конспирацией и объявить, что ты носишь фамилию матери, я твой отец — тот самый вредный, шумный старик, который в недалеком будущем посадит тебя в кабину космического корабля?
М а р и н а. Когда же это произойдет? Я лечу?
О л е г Д а н и л о в и ч. Не спеши, Марина. Пойми, освоение космоса не азартная игра, а долгий трудный путь. Мы его первыми начали, мы его и продолжим спокойно, твердо, последовательно. Поэтому надо уметь ждать. Ну, беги, шустренок! (Целует Марину.)
Марина уходит.
З а н а в е с
КАРТИНА ШЕСТНАДЦАТАЯАэродром. Г о р е л о в с легким чемоданчиком в руках встречается с У б и й в о в к о м.
У б и й в о в к. Мей брей! Тот самый капитан! Дывись, дывись, уже майор! Ну, як там королева красоты? Ох и залепила же она тогда пощечину своей королевской ручкой! Як вспомню, зараз в правом ухе звенит.
Г о р е л о в. А в левом как? Не звенит? Она вроде не один, а два раза ручку подняла?
У б и й в о в к (хохочет). Вот женщина! Как живется, как служится? С гантельками больше не шуткуешь?
Г о р е л о в. Нет.
У б и й в о в к. Ну и правильно. Пора кончать с дитячьими забавками. А мы в дальний маршрут собрались. По секрету скажу — космонавта ждем. Как явится, по газам — и на высоту. Мы, авиация, все знаем. Пропал наш космонавт… (Смотрит на часы.) Десять минут до взлета.
Г о р е л о в. А я здесь…
У б и й в о в к. Вижу, что здесь, а вот космонавт опаздывает. (Убегает в сторону.)
Появляется К р е т о в а.
К р е т о в а. Два слова для нашей газеты. Что скажете перед стартом?
Г о р е л о в. Честное слово, специальную речь я не успел заготовить. Извините, мне пора.
К р е т о в а. А я так надеялась, так трудно было сюда прорваться… Репортаж, который я должна написать, понимаете… Ну, что вы мне посоветуете?
Г о р е л о в. Какой я советчик! Вы же мастер репортажа. Впрочем, есть совет. Реже употребляйте слово «который» и собирайте только самую точную информацию. Знайте, когда, зачем и на какой станции надо сходить. Желаю успеха! (Направляется к самолету.)
Кретова устремляется за ним.
К р е т о в а. Алексей Павлович! Товарищ Горелов!
У б и й в о в к (подходит). Шо? Ты?! Та не может того быть… Ты Горелов?
Г о р е л о в. Что поделаешь, если мать родила меня Гореловым…
У б и й в о в к. Мей брей! Да я же тебе в положении «смирно» обязан докладывать. (Кричит экипажу.) Хлопцы, по местам! Зараз будем выруливать!
Кретова фотографирует Горелова и уходит.
Гарный ты паренек… Старик Убийвовк всегда думал, шо ты далеко уйдешь со своими гантельками. А посадочка в Степновске?
Г о р е л о в. Попрощаться надо… Перед дальней дорогой.
У б и й в о в к. С нею, королевой красоты?
Г о р е л о в. В Степновске есть и другие хорошие женщины.
У б и й в о в к. Шо? Да во всем Степновске нет больше такой красавицы и с такой важной ручкой!
Г о р е л о в. Она моя жена, Убийвовк!
У б и й в о в к (ошеломленно). О це да!..
З а н а в е с
КАРТИНА СЕМНАДЦАТАЯКомната Анны Сергеевны. За столиком М а т ь и А н н а С е р г е е в н а. Из радиоприемника доносится негромкая музыка.
М а т ь. Алеша записку для вас передал… (Хочет достать из сумочки.)
А н н а С е р г е е в н а. Не беспокойтесь, он заезжал…
М а т ь. Никак раньше меня поспел! Как ваша доченька?
А н н а С е р г е е в н а. В детский санаторий путевку дали. Поправляется.
М а т ь. Значит, не повидаемся, не познакомимся, но и спешить ни к чему… Как встретились с Алешей-то?
А н н а С е р г е е в н а (смущенно). Вроде хорошо.
М а т ь. Вот и я была такой же молодой, когда погиб мой Павел. Осталась с маленьким Алешей. Не искала другого мужа, хотела вырастить сына, но встретился мне человек, вроде хороший, и я решилась… Ничего из этого не получилось. Алешка невзлюбил, не принял сердцем отчима. Пришлось выбирать… Осталась одна с Алешкой…
