Сергей Кречетов - Четыре туберозы
Видно, такова судьба русской поэзии!
Стоит ещё вспомнить грозный рёв наших журналов, когда появилась первая книжка «Русских символистов» (Брюсов и Миропольский, а к ним ещё после присоединились и другие). Сколько оскорблений они вынесли, одному Богу известно! Площадная брань была только цветочками, об остальном лучше не говорить.
Вспомните ещё первый сборник Добролюбова, и как смели над ним глумиться жалкие фразеры!
Успокойтесь, ревнители, — больше он не пишет. Вы доконали его, лишили Россию мощного поэта.
А кто главным образом гонители отечественной поэзии?
Громче всех кричат журналы именно «либеральные».
Разве это не поношение, что та партия, которая усердно ратует за прогрессивные идеалы, с диким воем бросается на всякого, кто смеет думать не по её, т. е. думает «либерально», возводит нетерпимость в систему и хотела бы восстановить инквизицию, чтобы задушить свободное слово.
Разве бывает консервативный либерализм?!
Научитесь, наконец, гг. либералы, различать два понятия: «народное хозяйство», которое само по себе, и «поэзию», которая, в свою очередь, сама по себе и ничего общего с другими науками и искусствами не имеет.
Подумайте, постарайтесь разгадать эту загадку. Авось удастся!
Вот немногие, но вполне достаточные данные, чтобы ярко осветить положение современной русской поэзии.
Я думаю, что после всего вышеприведенного никто не станет со мной спорить, если я выскажу мнение, что поэзия для большинства интеллигентных людей теперь не нужна: они от неё совершенно отвыкли, не успев привыкнуть. Но, по крайней мере, не след им вместе с тем неистовствовать на пушкинских торжествах и чествовать при этом вернее самих себя, а не Пушкина.
Это позорно! Будьте хоть откровенны в своём охлаждении к поэзии.
Думаю, что мне сказать больше нечего, и смело отдаю свой сборник немногим друзьям поэзии, которые еще где-то существуют, в чём я уверен.
Москва, июня 22-го 1899 года
«Тихо брезжит луч денницы…»
Тихо брезжит луч денницы
На последние страницы
Одинокого труда.
Улетают чары ночи
Воспалённо смотрят очи… —
Но куда?!
«Поблекли весною цветы…»
Поблекли весною цветы,
Увяли вблизи ароматных полей,
Не знавши лобзаний весенних лучей.
Поблекли весною цветы!
Эфир не ласкал их в тиши.
Надь ними не плакал ночной соловей.
Под мрачною тенью бесстрастных ветвей
Эфир не ласкал их в тиши.
Им лучше теперь умереть!
Они не изведали пламенных грёз,
Любви быстролётной, надежды и слёз.
Им лучше теперь умереть!..
ДАВНО СВЕТИЛЬНИК МОЙ УГАС
Давно светильник мой угас.
Давно усталыми крылами
Летела ночь над нами.
Я спать не мог —
То было ночью в час.
Быть может, думал я о Вас,
Быть может, я шептал проклятья.
Кому? Зачем? Могу ли знать я:
Тот миг ночной далёк —
То было ночью в час!
То было ночью в страшный час!
В бреду безумных сновидений
Вокруг вставали тени
И шли ко мне —
То было ночью в час.
Давно светильник мой угас.
Вокруг меня невнятный ропот,
Забытых уст влюблённый шёпот
Звучал во тьме —
То было ночью в час.
В такой безумно-страшный час
Меня манил могучий демон,
Казался горд и нем он.
Я шёл за ним —
То было ночью в час.
Я слишком помню этот час!
Беззвучно нежными крылами
Летели призраки над нами,
Как светлый дым —
То было ночью в час.
И месяц траурный угас.
Не озаряет он кладбище,
Моей мечты жилище,
И холмик Твой —
То было ночью в час.
В унылый, страшный час
Я рыл ослабшими руками
Сырую землю под ногами,
Наш аналой…
То было ночью в час.
ВОСКРЕСЕНЬЕ
В Воскресенье, в Воскресенье,
В день любви и всепрощенья,
Я к тебе приду.
Я разрушу смерть и тленье,
Сквозь огонь и возрожденье
Я приду.
Сон любви и избавленья, —
В Воскресенье, в Воскресенье,
В этот светлый день!
Ты же к Небу шли моленья
В Воскресенье, в Воскресенье,
В этот день.
Гимн таинственно-печальный
Прозвучит, как шёпот дальний,
Прозвучит во тьме.
Ты молитвою прощальной
Вспомни в грёзе погребальной
Обо мне.
Улетят твои сомненья
В Воскресенье, в Воскресенье,
Как летучий флёр.
И во мраке заблужденья
Ты увидишь смерть и тленье:
Свой позор…
И приду, приду как тень я,
Ты же к Небу шли моленья
О душе своей.
В Воскресенье, в Воскресенье
Позабудешь Ты сомненья
Средь теней…
ГРОМАДНЫЕ ПТИЦЫ
Лишь только дрожащие тени
Проснутся над зыбью пруда,
Я, полон живых сновидений,
К кладбищу ступаю — всегда.
Мне кажется, словно с тенями
Тогда я как брат говорю
И шорох растёт меж кустами
И речь повторяет мою.
На ветвях громадные птицы
Застыли, как тени теней;
И дремлют устало гробницы
Под чёрною тенью ветвей.
И я, проходя меж гробами,
Ужасен для птиц, как судьба,
Угрюмо взмахнувши крылами,
Они улетают — всегда.
Тогда я сижу на гробнице,
Весь полон Тобою одной
И звуки пишу на странице,
Исчерченной светлой луной.
Я камень холодный ласкаю
И плачу, как плакал тогда,
И грёзы Твои повторяю —
И вновь оживают года.
И плещут живительно струи
Моей ослабевшей мечты.
И слышатся вновь поцелуи,
И снова чернеют кресты.
У ночи безмолвно угрюмой
Мы счастье своё сберегли
И нашей мистической думой
Разбили преграды земли…
А ночь, как блудница, рыдает,
Отбросив покровы свои,
И солнце на небо всплывает,
И меркнут в молчанье шаги.
И, тихо качая крылами,
Вновь птицы к Тебе прилетят,
И вновь над немыми гробами
Нам общую тайну хранят.
ЗЕМНАЯ ЛЮБОВЬ
Много, много грёз случайных,
Много песен о любви,
Много дум глубоко тайных,
Друг мой юный, не зови.
Что в аккорде мирозданья
Скрыто светлой пеленой,
Непонятно для сознанья,
Не ищи душой больной.
Там, где вечность идеала
В бесконечности царит,
Где Господь родит начало —
Нам лишь отблески дарит,
Там не многие витали,
Чтобы истину открыть,
Чтобы выстрадать печали,
Чтобы вновь «Созданьем» быть.
И когда к земле печальной
Вновь спускалися они,
Перед истиной банальной
Загоралися огни.
Но святых огней не зная,
Люди, шли вы мимо них,
Всё ища и познавая
Истин пламенней других… —
Помню сон довольно странный!
Был как будто я другим
Над долиною пространной
Пролетал, тоской томим.
Вкруг меня плыло молчанье,
Будто сон былых веков,
Будто прошлое сознанье,
Будто сон минувших снов.
И со мною вечный демон
Разделял мой странный путь.
Помню, был доволен всем он,
Он шептал: «Скорей забудь
Жизнь печальных сновидений,
Грёзы бледные людей.
Пред вратами вечной тени
Позабудь любовь скорей!
Перед вечным сном могильным
Потухает и любовь,
Я один явлюсь всесильным
И спасу сознанье вновь!»
Прошептал и вновь крылами
Он беззвучными махал.
Мы неслись над облаками —
Я с тоскою повторял:
«Не могу забыть Агаты
Слишком я её люблю!
Как цветы, мечтанья смяты!
Дышит жизнь на смерть мою!»
И беззвучными устами
Демон тихо хохотал,
А туманный путь пред нами
Бледным светом просиял.
Мы увидели виденье,
Грезу девственной мечты,
Бога лучшее творенье,
Духа чистой красоты.
Он глядел на нас с тоскою,
Непонятной для людей,
И с улыбкой неземною
В свете траурных очей.
И ни слова не сказали
Духа бледные уста —
Словно Демона прощали
У подножия Креста!
Только видел я, с мольбою
Демон руки простирал
И с надеждою земною,
Слабый, к ангелу взирал.
И, склонясь в своей гордыне,
Он, как мальчик, зарыдал,
И, стремясь к былой пустыне,
Побеждённый, улетал… —
ВИДНО, АНГЕЛЫ ЖАЛЕЛИ
